«Мы работники Ижорского завода г. Ленинграда, эвакуировались с детьми и сейчас находимся на ст. Чернушка Молот, обл. в деревне Трун. Отовсюду мы от родных и знакомых получаем письма в которых они пишут что муки им дают 9 кг. на месяц это я считаю нормально. Но здесь нам почему-то дают только 5 кг на человека и даже разговаривать не хотят. Когда же мы спросили будут ли еще какие продукты так они даже засмеялись. Когда в тоже время в селе Печмень эвакуированные в прошлый месяц получали пшено, масло растительное, мыло и даже мануфактуру.
Меня больше всего беспокоит хлеб, ведь это по 150 г на день так зачем было нас вывозить, нам и в Ленинграде уже было прибавлено ведь у нас нет хозяйств и потом закон должен быть везде один. Прошу срочно дать ответ правильно ли нам выдают хлеб, п/о Трун
Колхоз 13 лет РККА Соколова».
На этом же листочке ответ:
«9 апреля 1942 года т. Харину. Принять меры к усиленному снабжению продуктами по умеренным ценам через колхоз 13 лет РККА для семей эвакуированных в последние два месяца из Ленинграда».
Слова «два месяца из Ленинграда» подчеркнуты; вероятно, к ленинградцам было особое отношение. Действительно, в блокадном Ленинграде выдавали тоже 150 г хлеба – ив эвакуации получать столько же?! Мы не знаем, улучшилось ли снабжение продуктами авторов этого письма, но 8 кг муки на человека в месяц эвакуированные в Чернушинском районе должны были получать обязательно.
Особенно мне жаль детей, которые наравне со взрослыми пережили все тяготы разрушенного войной их привычного мира. Этому еще одно подтверждение:
«Заявление от гражданки Пятаковой О.Ф., Атнялтинский с/совет. 1.02.42 Мы эвакуированы из г. Лодейное Поле Ленинградской области 6 сентября 41 года. У меня имеется ребенок двух лет. За данный период я на ребенка не могу получить жиров, хотя бы молока и сладостей, вследствие чего ребенок заболел, на что имеется справка от врача. Мне, как матери, жаль смотреть на крошку, которой основною пищею является хлеб с кипятком. Неоднократно обращаясь в Атняшинское сельпо, в колхозы Атняшинского с/совета, везде помощи за свой счет не получала. Колхоз „Крестьянин“ обещал отпустить мяса по 45 руб. за кг, но и его из своих соображений отказал. Кроме того, совместно со мною проживают мать и отец мужа. Они являются иждивенцами сына, который находится в РККА с 30 июня 40 года, и до сих пор они не получают пособия. Мы подавали заявления и нужные справки в Чернушинский Райсобес, но результатов о получении пособия не видно до сего времени. Убедительная просьба посодействовать в помощи».
Ответ дан такой:
«Председателю колхоза „Крестьянин“.
Чернушинский райсовет предлагает обеспечить эвакуированную гражданку Пятакову О.Ф. продуктами питания: молоком по 1 литру в день, картофелью по 50 кг в месяц по розничным государственным ценам. Мясом и другими продуктами питания обеспечить по возможности колхоза.
О исполнении данного распоряжения доложить докладной запиской к 16 февраля с/г.
Инспектор по трудоустройству эваконаселения Харин».
Что получила от колхоза семья Пятаковых, к сожалению, мы не знаем, и выжил ли ребенок – тоже. Но по ответу видно, как тяжело жилось самим колхозам, если и в распоряжении Харина такие скромные просьбы, да и слова «предлагает обеспечить», их мягкий тон говорят о многом.
«Председателю Деменевского с/совета тов. Шилову Копия: председателю к-за Кр. звезда т. Неганову
Ко мне обратились с устным заявлением гр-ки Конотина Надежда и Тюхтина Мария, они по сути сами несовершеннолетние и на их иждивении по четверо детей нетрудоспособных, из колхоза ничего не получают, отцы их обеих в армии, матерей нет, считаю, что если это верно их устное заявление, то считаю т. Неганов изменит отношение к эвакуированным и из колхоза в дальнейшем будет регулярно выделять продукты питания по кооперативным ценам, по силе возможности, а председателю Деменевского с/совета т. Шилову проследить за исполнением. Инспектор по трудоуст. эвакуированных Харин».
Получается, что 10 детей, без взрослых, оказались в такой чудовищной жизненной ситуации! А что они пережили в пути, пока добирались до далекого уральского села Деменево?! Думаю, что очень многое, если не все, зависело от председателей колхозов и сельских советов, от их желания помочь этим людям, не по своей воле оказавшимся на их территории. Но мне хочется сказать что-то и в их защиту. А если нечем помочь?! Ведь лозунг «Все для фронта, все для победы!» был не просто словами. А тут еще надо выделить что-то приезжим…
А вот судьба девочки-сиротки в двух документах:
«Председателю Чернушинского Райпотребсоюза т. Сергееву Прошу обеспечить эвакуированную девочку Свинцову, которая в настоящее время проживает в Средних Кубах у гражданки Паршаковой, как патрониро-ванная. В настоящее время не имеет во что переодеться. Секретарь исполкома Райсовета депутатов трудящихся Карташова».
«Председателю к-за Труженик т. Килину
Исполком Райсовета обязывает Вас обеспечивать эвакуированную девочку 12 лет, проживающую у т. Паршаковой, продуктами питания: мукой 10 кг, картофеля 16 кг, мяса 2 кг в месяц, молока пол-литра в день.
Председатель исполкома Райсовета депутатов трудящихся».
Что стало с этой девочкой? Как попала она в наш район? Выжила ли она? Остались ли живы ее родители? Увы, об этом мы уже никогда не узнаем. Немало просьб об одежде, даже первые лица на селе – председатели – нуждались в обычном, совершенно необходимом белье:
«Председ. Чернушинского райпотребсоюза тов. Сергееву.
Исполком Чернушинского Райсовета просит отпустить для эвакуированных тт.: Егорова – председатель Березовского с/совета и Полянкина – председ. Козьмяшинского с/совета по одной паре белья, по рубашке и шароварам за наличный расчет.
Секретарь исполкома Чернушинского Райсовета Карташова».
Это наглядный пример доверия к эвакуированным – передача в их руки столь важной должности председателя. Он также говорит о хроническом недостатке местных кадров. Обычно на должность председателей колхозов и сельских советов назначались либо вернувшиеся с фронта комиссованные солдаты, либо женщины. В нашем случае пригодились и эвакуированные. Много хлопот было с женами начсостава, так как слишком уж разителен был контраст между их благополучной довоенной жизнью и жизнью в военном тылу, где каждый кусок хлеба был на счету. Были специальные указания для этого контингента, предписывающие максимально мягкий подход:
«Инспектору по трудоустройству эвакуированного населения тов. Харину. Отдел кадров райкома партии просит дать подробную информацию к 10 ч. утра 30/V-42r.:
1) Сколько жен военнослужащих послано на работу и на какую;
2) Кому из них была предложена работа, какая, и они отказались, указать причины отказа.
Секретарь РКВКП(б) по кадрам Некрасова».
На особом положении в годы войны оказались родственники военных – война дала им право быть первыми в льготах. Ответ не замедлил себя ждать:
«Чернушинскому РКВКП(б) т. Некрасовой.
Информация о трудоустройстве эвакуированных жен начсостава.
1) Колесникова Ядвига – Райзо бухгалтером.
2) Ламанская – Кинофикация бухгалтером.
3) Беккер – чернушинская Мтс пом. Бухгалтера.
4) Оренбер – «Трудовик» Труновского с/совета счетоводом.
Отказавшиеся от предложенной работы:
1. Воробьева В.П. – жена воентехника. „Я при муже не работала и сейчас не буду работать, т. к. от мужа получаю аттестат“. От предложения поехать в колхоз также отказалась. Проживает ул. Карла Маркса, 3.
2. Лебедева – жена военврача 3 ранга, проживает с. Рябки. Просила работу по устному заявлению и письменному, когда предложил работу счетоводом в Чернушинскую МТС, она отказалась, точно также отказалась и Степанова, проживает в Рябках. О чем и ставлю в известность.
Инспектор по хозяйств, устройству эвакуированных Харин».
Но мне хочется предоставить слово и противоположной стороне. В архиве хранится несколько писем-жалоб той самой Е.А. Лебедевой, жены военврача. Эта женщина писала жалобы и прокурору, и председателю Райсовета, и в Облисполком… Приведу лишь отрывки из ее обращений.
«Прокурору Чернушинского района от Лебедевой Е.А., жена военврача 3 ранга, была эвакуирована из г. Порхова Ленинградской области 2 июля 1941 года. Выезжали в тот момент, когда дорога была прервана, пришлось до железной дороги ехать трое суток автобусом, и поэтому было разрешено взять с собой по одному чемодану на семью. Сюда прибыли 24 июля. Поселились в с. Рябки. 18 сентября нам предложили освободить помещение, т. к. ждали прибытия детей. Пришлось выехать в холодное помещение, топим 2 раза в день, а выше 15 градусов температура не поднимается. Покрываемся летним одеялом. Грипп не покидает нас. Всю осень носили дрова на себе, а с наступлением зимы возим на саночках из лесу.
Председатель парт, организации сказала, что мы понаехали сюда на иждивение, можете и сами ехать в лес. Во-первых, мы не находимся на их иждивении, нас содержат мужья, которые с первого дня на фронте защищают родину и спасают раненых. Во-вторых, у нас нет такой одежды, в-третьих, как мы поедем, в жизни никогда не имели дело с лошадьми, одни в лесу пропадем. Ходили к тем людям, которые ставят дрова, так они ни за какие деньги не соглашаются.