И родители обижались, потому что жалели меня и волновались. И друзья обижались, потому что думали, будто я не хочу делиться хлебным местечком. И даже собака обижалась, потому что я не всегда брала ее с собой, а с прогулки приносила тревожащие парковые запахи.
Но я ничего страшного не скрывала.
Просто у меня довольно своеобразная работа.
Единороги бескорыстно несут нам теплоту, добро и любовь. Там, где они поселяются, устанавливается замечательная атмосфера, люди меняются к лучшему, а их поступки не причиняют никому вреда.
Древняя магия белоснежных созданий помогает нам оставаться людьми. Но не тем из нас, кто отродясь человеком не был, и не тем, кто погряз в собственной злобе и жадности. А лишь тем, кто подвержен соблазнам и искушениям большого города, немалых денег и неразумных трат, но в глубине души остается внимательным к чужим проблемам.
Единороги существуют там, где есть хоть немного любви, дружбы и сострадания. Самые малые крохи, зачатки и остатки этих почти условных понятий в присутствии единорогов расцветают и разрастаются. И люди довольно долго помогают друг другу и пребывают в хорошем настроении.
Но как только они начинают завидовать, пакостить и вредить, единороги заболевают и в лучшем случае перебираются в другое место, а в худшем – исчезают.
Кроме того, они нуждаются в проявлении хоть каких-то знаков внимания. Как и любым существам, им нужны уход и ласка.
Поэтому они открываются тем, кого выбирают сами.
Когда и кем была организована служба по их спасению и охране, нам с Наташкой не рассказали. У фирмы было официальное название, нам выдавали зарплату, необходимые справки с печатями, но все попытки узнать, где же мы на самом деле работаем, ни к чему не привели.
Нас лишь научили находить единорогов и познакомили с некоторыми из них. После этого мы должны были ежедневно писать отчеты и периодически являться в замусоленно-задрызганные местечки, чтобы честно смотреть в глаза начальнику. А потом выслушивать пожелания и возвращаться на свой участок. Не все проходили проверку «глазами», пару раз после этих сборищ наши коллеги сменялись другими. Без объяснений. Мы подозревали, что девчонки начинали злоупотреблять получаемой от единорогов силой. Подрабатывали у мануальных терапевтов или на корпоративных вечеринках.
А продавать доброе настроение очень нехорошо.
Набрав его при общении с единорогом «полные карманы», им можно делиться с кем угодно, оно для этого и предназначено, но только не для личной выгоды.
Наш преподаватель не обманул нас: ни денег, ни престижа, ни льгот мы не получили.
Зато увидели единорогов. Мы могли разговаривать с ними, гладить их по теплому бархату шкуры и нежному шелку гривы. И учились любить людей и не допускать в сердце гнев. Забыли про капризы и глубоко запрятали свои несносные характеры.
И вообще стали такими благородными, терпеливыми и бескорыстными, что сами перестали себя узнавать.
И нас все происходящее устраивало. Это родные переживали за нашу растрачиваемую впустую молодость, корили за ветреность и легкомыслие.
Это друзья осыпали ехидными усмешками и снисходительно-участливыми вопросами.
Горсть овса в ледяную метель или сочное яблоко в конце душного августа вызывали у единорогов такую бурю ответной нежности, что хватало на всех: и на докучливых соседей, и на язвительных одноклассников. Пусть они посмеивались надо мной, зато у них самих возникало ощущение безмятежного счастья.
А мы в любую погоду приходили к единорогам, гладили их, говорили ласковые слова, расчесывали гриву и подтачивали в апреле алмазной пилочкой неровные края новых рогов, а с октября по март приносили им ароматные зерновые каши и теплые травяные чаи.
Накануне вечером на моем участке единорог был. Тяжеловато раздувая бока, он тыкался носом в мое плечо, пока я читала ему Бёрнса. Почему-то мне показалось, что он страдает от жары.
А утром Наташа, чуть не плача в трубку, сказала, что не нашла своего единорога. Я хотела сразу поехать к ней, но с курорта позвонила Маня и попросила проверить ее подопечного в Серебряном Бору. Ей приснился дурной сон.
И я полдня искала его следы, но безуспешно. А продавщица мороженого окончательно подтвердила страшное предположение: он исчез. И пляж поспешно заполнили другие существа: либо мелкие городские тролли, либо грязнолужевые русалки. Ни тех ни других я никогда не видела, да и видеть не могла, но нам рассказывали о признаках их появления.
Царапая обивку сиденья и сжимая кулаки, я мысленно просила троллейбус везти меня быстрее. И, чувствуя мою нервозность, он несколько раз упускал токосъемник, неудачно входил в повороты, застревая сам и перегораживая проезд остальным, быстро скатывался под уклон в ремонтируемом переулке. От этой тряски сухонькая старушка выпустила ручку тележки с картошкой.
Картошка каталась по салону, я собирала ее вместе с другими пассажирами: и школьники, и серьезный дядька с шуршащей газетой, и нахмуренная мамаша с хулиганистым пацаненком – все с азартом возвращали пожилой женщине грязные старые картофелины. И я надеялась, что еще не все потеряно, что мой единорог еще помогает нам…
Но, покинув троллейбус, я поняла, что надеялась зря. Не успела передо мной выкатиться в открытую дверь последняя заблудившаяся картошина, как я ощутила непривычную пустоту.
В моей половине лесопарка единорога уже не было. Привычная березовая роща у входа не светилась изнутри и не приглашала прогуляться под резными листочками.
Пустые белые столбы, испещренные черными язвами. Частокол вокруг избушки Бабы-яги. Убогое пристанище подозрительных компаний и психически нездоровых людей, место для попоек и криминальных разборок.
И ни одной мамаши с коляской, ни одного собачника. Даже кучкующихся подростков не видно.
И мерзкий затхлый запах.
Я помотала головой, отгоняя наваждение. Конечно, настоящая Баба-яга завестись у нас никак не успела бы, этой даме нужно местечко побезлюднее, да и времени на обживание побольше, чем неполные сутки. Но запах-то мне не примерещился!
Я бросилась вперед, перепрыгивая успевшие нападать ветки и стараясь не наступать на многочисленные бумажки и фруктовые объедки. Как же быстро мы можем захламить самый уютный уголок!
Запах становился все сильнее, я поняла, что он доносится из закоулка между школой и спортивной базой.
Тьфу ты! Прямо за школьным забором, перекрывая дорожку для пробежек трусцой, высилась огромная куча мусора. И навалить ее можно было только со стороны школы.
Бедный мой единорог, впечатлительное создание… И-за чего бы ни ухудшилось его самочувствие сначала, добило его осквернение нашего парка светлейшими душой людьми: директором и завхозом школы – теми, кто должен любить всех, купаясь в лучах детской доброты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});