что думаешь на этот счёт? – спросил Витёк.
– Если силы останутся, то можно. Только куда?
– А это будет сюрпризом, – в своей манере ответил Витёк.
Петя не придал этому особого внимания. Ему, конечно, хотелось бы, чтобы их компания ему больше доверяла и изначально раскрывала все свои планы. Витька можно было понять, ему, видимо, доставляло удовольствие делать подобные сюрпризы раз за разом. Но всё же Петя хотел когда-нибудь ощутить себя частью этой компании, а не быть ведомым ею.
Дальше Витёк спросил:
– Я вот вспомнил твои слова про душу и демона… Это у тебя юмор такой?
– Не совсем.
– А что?
– Вы все равно не поверите.
– Давай рассказывай, – подначивал его Стёпыч. Если не поверим, то хотя бы посмеёмся! Нам будет весело!
– Ну ладно. Дело в перекрёстке, который у дуба возле поворота на Лесное озеро. Говорят, что там в своё время, именно там, у дьявола купил свой талант сам Антон Звонкий. И эту историю мне рассказывал не абы кто из интернета, а мой знакомый эксперт по истории города… Мой бывший знакомый… Так или иначе, источник был очень надежный. И в один день… Вообщем… Тогда я чувствовал себя очень плохо… И погода была неподходящая… Но даже это меня не остановило. Я пошёл на тот перекрёсток. И вызвал Демона. И он пришёл… Без каких-либо намёков на шутку… И хоть мне и было тогда очень страшно, я не отступил. Я сделал это. Я заключил сделку.
– И что ты попросил? – с интересом спросил Стёпыч.
– Я попросил… Выйти из Игры. Если бы я попросил что-то другое, это бы кончилось плохо, я уверен. Но в таком случае ему нужно было лишь сделать то, что он и так делал. Лишал человека души. И благодаря этому я получил… Я получил возможность не следовать правилам. Ну тем, что про ад, рай, вечное блаженство, вечные муки, расплату, перерождения… Многие люди делают ставку на то, чтобы по-настоящему зажить после смерти, пройти много циклов и там уже получать от них всё. Но это теперь точно не про меня. Я теперь могу получить всё, что можно от своего существования только в этой жизни. И то, как я проживу её, зависит только от меня. Никто меня за неё не осудит, и не похвалит. После неё для меня не будет… Ничего… Вот с этого момента, пожалуй, можете начать смеяться, я не обижусь!
Но вопреки его ожиданиям Витёк и не думал смеяться. Вместе со Стёпычем они неожиданно стихли. Стали очень серьёзными. И Витёк с нетипичной ему грустью в голосе начал говорить:
– Да в этом вроде как нет ничего смешного. Стремиться к такому… Ты пойми, мы со Стёпычем во всё подобное не верим. Мы сотни раз бывали на кладбищах ночью, десятки – в моргах, лазили по домам с привидениями, блуждали в ареалах обитания леших… Сверхъестественное – это отличный способ пощекотать нервы. Но знаешь, сколько мы за всё это время повидали чего-то реально стоящего? Ровно ноль. И как бы складно ты не говорил, из-за одного тебя мы так быстро своё мнение менять не будем. Уж прости. Но все равно мы тебя в каком-то смысле понимаем, думаю, оба. Мы со Стёпычем тоже считаем, что вера в высшие силы – это бич на теле цивилизации.
Всё потому, что людям нужно верить в высшую справедливость. В то, что за добрые дела их поощрят, а их обидчиков накажут. Но правда заключается в том, что мир несправедлив. Что вселенной абсолютно плевать, сколько раз кто кого ударил, кто кого загнобил, кто у кого сколько украл и так далее. Это все людские разборки. А вселенная выше этого. Но обычные люди не могут жить с такой мыслью. Лишь допущение подобного приводит их в ужас и заставляет дрожать от страха. Оттого они и придумают личностные балансы, высшие суды, воздаяние по заслугам и всё в таком духе.
Если так посмотреть, люди вообще существа максимально кровожадные. Когда им кто-то причиняет боль, всё, о чём они думают, так это о месте. Они готовы упиваться фантазиями о том, как их обидчик будет гореть в агонии адских пыток. Думаешь, когда люди говорят фразу в духе “всё возвращается бумерангом” или “бог ему судья”, они хоть когда-нибудь в своей жизни подразумевают под этим, что сделанное человеком добро перевесит причиненное им зло, и судьба к этому человеку будет благосклонна? Нет. Это всегда лишь завуалированные проклятья. Способ желать кому-то страданий, не выставляя себя монстром. И мало кто действительно видит в этом истинный посыл. Мало кто вообще осознает всё вышесказанное. Люди лишь ощущают маленькое тепло у себя на душе, когда думают о том, что есть высшая справедливость, которая всех рассудит. А то, что в их подсознании эта справедливость распиливает на части кровавой бензопилой несчастную орущую жертву, они предпочитают не замечать. Их мозг просто фильтрует это, не позволяя таким мыслям попасть в сознание, где они бы уже считались чем-то не совсем адекватным. А люди же считают себя адекватными.
Может, есть и те единицы, кто искренне верят в то, что люди исправятся и желают им улучшить себя. Такие, вне сомнений, заслуживают уважения. Но и они не так просты, как может показаться на первый взгляд. Да, они мыслят попроще. Но они все равно нуждаются в опоре. А опираются они на мысль, что люди находятся на уровень ниже их. Что они менее достойны и совершенны, а значит, им еще нужно работать над собой. А они все такие правильные и “выше” этого. И что сами-то они в безопасности от ультимативности решений высших судей.
А вообще добра и зла в реальности не существует. Это всё относительные понятия. Не в том смысле, что сложно оценить, сделал ли человек хорошо или плохо. А в самом что ни на есть прямом смысле. Добро можно совершить только относительно кого-то. И зло можно совершить только относительно кого-то. Следовательно, добро относительно одного человека может одновременно являться злом по отношению к другому человеку. В этом нет никаких противоречий. И, как следствие, без человека, который оценивает это всё на своей шкуре, добро и зло перестаёт существовать. Их просто нет в природе. И оттого природа ни при каких условиях не может решить, злой человек или добрый. У неё для этого нет никаких возможностей. Понимаешь?
– Да, вполне понимаю, – согласился Петя.
Петя был поражён монологом Витька. Казалось бы, он был человеком с подвешенным языком. Как минимум решалой он мог бы быть без каких-либо трудностей. Но при всём этом и Стёпыч, и Витёк казались людьми максимально замкнутыми. Личные переживания из них