Читать интересную книгу Я буду просто наблюдать за тобой - Мэри Кларк

Маку обычно нравилось водить машину. Во время езды ему хорошо думалось. Однако сегодня в своих мыслях он постоянно сталкивался с вопросами, на которые не было ответов. Поездка через Уэстчестер до моста Таппан-Зи показалась более долгой, чем обычно. «Мост Таппан-Зи — здесь все началось почти десять месяцев назад», — подумал он.

Прошло еще полтора часа, прежде чем он добрался до Трентона. В десять тридцать Мак прибыл в госпиталь «Вэлли Мемориал» и спросил директора.

— Я звонил ему вчера, и он обещал принять меня.

Фредерик Шуллер был миниатюрным мужчиной лет сорока пяти, чью задумчивую внешность оживляла быстролетная и теплая улыбка.

— Я слышал о вас, доктор Макинтайр. Ваша работа в области генной терапии становится все более интересной, я полагаю.

— Да, это интересная работа, — согласился Мак. — Мы находимся на таком рубеже, откуда открывается путь к предотвращению огромного количества заболеваний. Самое трудное — это набраться терпения для проведения всех необходимых испытаний, когда так много людей ждут ответа.

— Согласен. Я не отличаюсь такого рода терпением, и поэтому никогда не был хорошим исследователем. То, что вы пожертвовали рабочим днем и приехали сюда, наверное, означает, что у вас есть для этого серьезные основания. Моя секретарша сказала: у вас срочный вопрос.

Мак кивнул. Он был рад перейти к делу.

— Я здесь в связи со скандалом в клинике Маннинга.

Шуллер нахмурился.

— Ситуация там, действительно, ужасная. Я не могу поверить, что какая-то женщина, поработавшая секретаршей в нашем центре Доулинга, могла оказаться способной выдать себя за эмбриолога. Кто-то здесь блефует.

— Либо кто-то подготовил очень способную студентку, хотя и недостаточно всесторонне, по всей видимости. У них в лаборатории обнаруживается большое количество ошибок, а сейчас выяснились такие серьезные вещи, как неправильная маркировка пробирок с эмбрионами или даже преднамеренное их уничтожение.

— Если какая-нибудь область и требует первоочередного законодательного регулирования в масштабах всей страны, так это искусственное воспроизводство. Вероятность ошибки здесь огромная. Стоит только оплодотворить яйцеклетку не той семенной жидкостью и успешно имплантировать ее, как родится ребенок, чья генная структура на пятьдесят процентов будет отличаться от той, на которую вправе рассчитывать родители. Дитя может генетически унаследовать заболевания, которые невозможно предвидеть. Это... — Он резко оборвал свою речь. — Извините, получается, что я взялся поучать посвященного. Чем могу помочь?

— Меган Коллинз — дочь Эдвина Коллинза, человека, который обвиняется в том, что он устроил Элен Петровик на работу к Маннингу с фальшивыми документами. Мег работает репортером на третьем канале Пи-си-ди в Нью-Йорке. На прошлой неделе она беседовала с директором центра Доулинга по поводу Элен Петровик. Очевидно, кто-то из бывших коллег Петровик полагает, что она, возможно, встречалась с врачом из этого госпиталя, однако никто не знает, с кем именно. Я пытаюсь помочь Меган найти его.

— Петровик ушла из центра Доулинга больше шести лет назад, разве не так?

— Почти семь лет назад.

— Вы представляете, какой большой у нас штат медицинских сотрудников, доктор?

— Да, представляю, — согласился Мак. — Мне известно также, что у вас есть консультанты, которые не входят в ваш штат, но регулярно практикуют у вас. Это выстрел наугад, но на этом этапе, когда следователи убеждены, что убийцей Петровик является Эдвин Коллинз, вы можете представить себе, как отчаянно его дочь нуждается в сведениях о том, мог ли кто-нибудь из знакомых Петровик иметь причины для ее убийства.

— Да, могу. — Шуллер стал что-то быстро писать в блокноте. — Вы имеете какое-нибудь представление о том, сколько времени Петровик могла встречаться с этим врачом?

— Насколько мне известно, год или два, пока не уехала в Коннектикут. Но это всего лишь предположение.

— Для начала достаточно. Давайте проверим записи за три года, в течение которых она работала в центре Доулинга. Вы думаете, что этот человек был тем, кто помог ей приобрести достаточные навыки, чтобы выдать себя за профессионально подготовленного работника?

— Это опять предположение.

— Хорошо. Я прослежу, чтобы был составлен список таких людей. Мы включим в него и тех, кто занимался исследованиями в области эмбриологии, а также работал в генетических лабораториях. Не все технические работники являются у нас докторами медицины, но они знают свое дело. — Он встал. — Что вы собираетесь делать с этим списком? Он будет длинным.

— Меган намерена заняться личной жизнью Элен Петровик. Она хочет собрать имена ее друзей и знакомых из румынской колонии. Затем мы сравним ее список с тем, который получим от вас. — Мак сунул руку в карман. — Это список, в который я внес всех, кто работал в клинике Маннинга в то время, когда там находилась Элен Петровик. Мне бы хотелось, чтобы вы вначале пропустили эти имена через свой компьютер. — Он поднялся со своего места. — Я понимаю, что надежды мало, но мы были бы очень благодарны вам за помощь.

— Для этого может потребоваться несколько дней, но я постараюсь получить необходимые вам сведения, — заверил Шуллер. — Мне выслать их вам?

— Мне кажется, что лучше прямо Меган. Я оставлю вам ее адрес и номер телефона.

Шуллер проводил его до дверей своего кабинета. Мак спустился на лифте в вестибюль. В коридоре он увидел мальчика в коляске, которому было примерно столько же лет, как Кайлу. Церебральный паралич, подумал Мак. Одна из болезней, с которыми они начинали успешно бороться посредством генной терапии. На лице мальчика появилась широкая улыбка.

— Хай. Вы доктор?

— Да, но такой, который не лечит пациентов.

— Как в моем случае.

— Бобби! — возмутилась мать.

— Моему сыну столько же лет, вы бы с ним отлично поладили. — Мак потрепал его по голове.

Часы в приемной показывали четверть одиннадцатого. Мак решил, что если он возьмет сандвич и бутылку кока-колы в буфете в вестибюле, чтобы позднее перекусить в машине, то сможет отправиться назад прямо сейчас. Таким образом, он вернется в лабораторию не позднее двух часов и вторую половину дня уделит своей работе.

Он отметил про себя, что когда тебе попадается ребенок в коляске, то не хочется терять времени на разговоры больше, чем необходимо, если твоя работа заключается в том, чтобы разгадать секрет наследственных заболеваний.

Он заработал вчера, по крайней мере, пару сотен баксов, подвозя пассажиров. Это было единственное утешение, которое Берни смог найти, проснувшись в среду утром. Он лег в полночь и проспал всю ночь напролет, потому что был измотан до предела, но сейчас силы вернулись к нему. Грядущий день, наверняка, будет лучше вчерашнего. Может быть, он даже увидит Меган.

Его мать, к несчастью, была в ужасном настроении.

— Бернард, я полночи промучилась с головной болью от гайморита и чихала без конца. Тебе надо починить эти ступеньки и укрепить перила, чтобы я опять смогла спуститься в подвал. Я уверена, что ты не содержишь его в чистоте. Наверняка, оттуда поднимается пыль.

— Мама, из меня плохой мастеровой. Там вся лестница дышит на ладан. Я чувствую, что вот-вот отвалится еще одна ступенька. Ты что, хочешь покалечиться?

— Я не могу позволить себе покалечиться. Кто тогда будет содержать этот дом в приличном виде? Кто будет кормить тебя? Кто будет следить, чтобы ту не влип в очередную историю?

— Ты нужна мне, мама.

— Людям нужно есть по утрам. Я всегда готовлю тебе превосходные завтраки.

— Я знаю об этом, мама.

В этот раз на завтрак была чуть теплая овсянка, которая напоминала ему тюремную пищу. Тем не менее, Берни покорно соскреб ее всю до последней ложки и выпил стакан яблочного сока.

Отъехав от дома и помахав, матери на прощанье рукой, он вздохнул с облегчением. Его ложь насчет гнилой ступеньки была как нельзя кстати. Однажды вечером, десять лет назад, она сообщила, что завтра собирается проверить, в каком состоянии он содержит подвал.

Он знал, что не может позволить, чтобы такое случилось. У него только что появился его первый полицейский радиосканнер. Мама тут же сообразила бы, что он стоит кучу денег. Она считала, что у него там только старенький телевизор, который он смотрит, чтобы не беспокоить ее после того, как она ложится спать.

Мама никогда не смотрела его кредитную карточку. Она говорила, что он должен учиться заботиться о себе сам. Счет за телефонные разговоры она тоже вручала ему не глядя, потому что, по ее словам, она никогда никому не звонила. Сколько он тратил на аппаратуру, она не имела представления.

Без особого желания Берни решил поработать хотя бы в течение утра. Мать Меган сказала, что та появится сегодня. Это означало, что она может вернуться в любое время дня. Он не мог позвонить и сказать опять, что он Том Уайкер. Меган уже могла выяснить на станции, что Том не звонил ей.