находилась мусорное ведро, тем сильней начинало биться мое сердце. Как только Антон открыл дверь за которой лежали все бутылки, мое сердце остановилось. Антон наклонился, спокойно достал бутылку из-под пива, выбросил ее обратно в ведро, закрыл дверь и сказал:
– Будут какие-нибудь оправдания?
– Это Егор вчера приезжал, – сказал я жалостным голосом, словно умолял Антона поверить моим словам.
– Хм. А может был кто-то другой? Например… Полина?
– Ты чего? Полина же умерла.
– Вот и я тоже так думаю. Полина умерла, но она все еще приходит к тебе во снах.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, Егор рассказал, с которым ты вчера бухал в баре, а потом ушел и оставил вот это.
Антон подошел ко мне, положил Кристинину предсмертную записку и сел за стол.
– Может расскажешь кто такая Кристина?
Я взял в руки Кристинину записку и стал ее перечитывать. Прочитав записку я положил ее на стол, посмотрел на сурового Антона и сказал:
– Мы с ней встречались. Хотя ты и так знаешь все знаешь.
– Ну хотя бы сейчас ты не врешь, – сказал Антон и после короткой паузы продолжил. – Кристина тоже теперь тебе мерещится? Это она посоветовала тебе покончить с собой?
Невозмутимый голос Антона меня напугал. Чертов детектив. Начитался Агаты Кристи и считает себя следователем.
– Не смешно, – неуверенно ответил я.
– Так я и не смеялся. Куда нож спрятал? – Спросил Антон и посмотрел на то кухонный гарнитур, на столе которого лежал нож.
– Какой еще нож? – я пытался показать, что Антон ерунду говорит и что уже не смешно, но Антон был настроен серьезно.
– Я еще раз спрашиваю, – Антон подошел к кухонному гарнитуру, взял оттуда подставку для ножей, в которой как раз-таки и не хватало одного ножа, того ножа, который сейчас у меня под кроватью, и поставил подставку на стол рядом со мной. Как же меня порой бесит его умение замечать мелкие детали во всем. Антон сел на свое место и продолжил. – Где нож?
Я молча смотрел на подставку для ножей и перебирал в голове варианты отмазок. Если сказать, что я выкинул нож, он не поверит. Антон знает, что я бы пошел сразу и купил бы новый. Если сказать, что он испачкался и лежит в посудомойке, Антон тут же полезет искать нож в посудомойке. Если я скажу, что никакого ножа не было со дня моего заезда, он не поверит как и в случае если бы я сказал, что выкинул его.
Я не знал что делать. Сказать правду нельзя. Иначе у меня ничего не получится. Соврать тоже не получится, Антон знает меня как облупленного. Я в замешательстве.
Пока я раздумывал, что же сказать Антону, он допил свое кофе и сказал:
– Нож у тебя в комнате? На кухне его нет, значит у тебя в комнате.
– Нет у меня никакого ножа, – неуверенным голосом ответил я.
Антон молча встал со стало и направился в мою комнату, я пошел за ним. Встав между кроватью и столом, Антон повернулся ко мне и спросил:
– В тумбочке или под подушкой?
Вот же умная скотина – подумал я.
Не дожидаясь моего ответа, Антон начал рыться в тумбочке. Я же стоял и наблюдал как он ищет нож там, где его нет. Мне не хотелось ему мешать. Но и перепрятать нож мне тоже не хотелось. Пусть Антон найдет нож, а там посмотрю что будет.
Вывернув всю тумбочку, проверив каждую книгу, каждую полочку, каждый угол, Антон, как и требовалось ожидать, не нашел нож. Убрав все обратно и закрыв тумбочку, он подошел к кровати, поднял подушку и увидел там нож. Положил подушку в сторону и взяв нож в руки он ничего не сказал. Антон поменялся в лице. Он больше не был агрессивно настроен, его глаза не горели поиском и движения не были больше острыми. Антон стал мрачным, испуганным. Глаза потухли и больше не горели, движения стали неуклюжими и неуверенными. Видимо Антон до последнего надеялся, что никакого ножа не найдет, и что его попытки доказать мое желание покончить с собой обернуться провалом. Наверное, Антон был готов оказаться главным дураком на земле, лишь бы не найди подтверждения его догадке.
Антон сел на кровать держа нож в руке. Он смотрел на нож несколько минут. Не проронив ни слова, я чувствовал всем телом, что сейчас испытывает Антон. Его молчание было живым. Раздосадованное молчание бродило по комнате, задевая все своим плечом.
Я сел на кресло за столом, повернулся к Антона и не отводя глаз от ножа Антон сказал:
– Я тебе помешал? Ты же собирался сделать все сейчас. Если бы я опоздал на несколько секунд, то было бы поздно. Я прав?
– Да, – ответил я Антону холодным голосом. – Ты успел прийти и все испортить.
– Что испортить? – Спокойным но разочарованным голосом спросил Антон. – Испортить твою очередную попытку умереть? Сколько раз я уже вытаскивал тебя?
– Вот только не надо начинать свою песню про…
– Не уж, ты еще раз ее послушаешь, – перебил меня Антон. – Я уже тебя дважды вытаскивал из петли. Сейчас, случайно как и раньше, в третий раз. Твои попытки суицида это не разовая акция, а систематичное желание умереть как можно раньше. Это твоя константа. Ты больше не можешь жить без мысли о смерти. Ты ищешь причину умереть. Первый раз ты собирался повеситься когда убили Полину. Не знаю как, но я снова оказался в нужном месте в нужное время. Я вытащил тебя из петли. Мы с твоими родителями водили тебя к психотерапевту, лечили тебя, думали что ты здоровый и разрешили уехать тебе в Москву. Ты уехал в Москву, от тебя ни привета ни ответа несколько лет. Полгода назад мне звонит Саша и говорит, что тебе плохо и что тебе нужна помощь. Мы с Сашей до сих пор не понимает, как ты додумался дать ему мой номер. Я бросаю работу, еду к тебе, а открываю дверь, а ты снов пытался покончить с собой, закинулся таблетками. Мы с Сашей промываем тебе желудок, отвозим в больницу и снова ты ходишь к психологу. Спасаем тебя от кошмарных снов с Полиной. Вроде вылечили. Прошло полгода, я снова приезжаю по Сашиному зову и живу вот это, – Антон протягивает нож вперед и трясет им перед моими глазами. – Сегодня ты решил воспользоваться ножом. И что мне остается сделать? Снова вести тебя к психологу, чтобы ты снова бросил проходить терапию и через некоторое время опять попытался убить себя? Ты издеваешься или как?
Пока Антон перечислял все мои попытки покончить с жизнью, я не произвольно вспоминал происходящее. Первый раз я решил покончить с собой из-за самоуничижения. Из-за моей трусости, умерла Полина. Я уже писал, что мог пробраться в школу