Читать интересную книгу Противогазы для Саддама - Геннадий Прашкевич

Над нежной зеленью кустов медленно тянулись эстонские облака.

Пахло древесным дымом. Совсем как в чужой стране.

Совсем недавно Сергей ничего такого, наверное, не почувствовал бы, ведь совсем недавно все это было его страной. В Выру и в Таллинне его вполне могли обозвать оккупантом, но все равно это была его страна. А сейчас, и он глубоко чувствовал это, – чужая.

Приветливость медного короля и его бородавчатого помощника не могли обмануть Сергея.

Пепельница полицейского

Разбудил его телефонный звонок.

Светало. Звонок доносился из Лешиной комнаты.

Там долго не отзывались, потом кто-то поднял трубку, ответил и тяжело протопал в ванную. Сергей с интересом уставился на Лешу, когда из ванной он ввалился к нему. Волосы у Леши были мокрые, а белки глаз как бы остекленели и покрылись мелкими розовыми разводами. Похоже, он действительно пил по чёрному. И всю ночь. Двух верхних пуговиц на рубашке не доставало, хотя Леша упорно старался их застегнуть.

– Зверь после совокупления печален.

– Это как понимать? – мрачно спросил Леша.

– А никак. Просто старинная народная поговорка. Что это с тобой? Давай в подробностях… Впрочем, нет, в подробностях не нужно, иначе меня вырвет…

– Да ну тебя, – мрачно отмахнулся Леша.

– Карпицкий звонил?

– Он.

– Ты внимательно его выслушал?

Леша кивнул еще мрачнее.

Он колебался. Но, по-видимому, Карпицкий действительно хорошо прочистил ему мозги, потому что, поколебавшись, он мрачно сообщил:

– Мы были с Петером. Возле кафе «Валга» присели отдохнуть в цветочную клумбу. Петер хоть и эстонец, – с отвращением выговорил Леша, – а совсем как человек. Мы вместе присели с ним в клумбу. В цветочную. Отдохнуть. Народ тут сдержанный, никто ничего не сказал, и я стал учить Петера словам одной народной песни.

– «Шумел камыш»?

– Да ну, – мрачно отмахнулся Леша.

– Нет уж, начал говорить – говори…

Эх, кабы знала бы, да не гуляла бы темным вечером да на бану… Эх, кабы знала бы, да не давала бы чернобровому да уркану…

– Ты называешь это народной песней?

– Какая разница? Ее народ поет, а не Алла Пугачева, – мрачно буркнул Леша. – Если бы черт не припер этого…

– Кого этого?

– Ну, не знаю. Такой в шляпе. И животное рядом. Я сразу спросил, кто это животное? А Петер сказал, что это королевский пудель. Это не пудель, возразил я, это овца. Овец не гуляют, возразил Петер. Чтобы не спорить, я резко обратился к хозяину. Я резко к нему обратился, чего это ты, мол, отец, гуляешь овцу? А он обиделся…

– Пудель?

– Да ну… Этот в шляпе… Ну и эти, которые сидели в кафе… У них как-то сразу все получилось… Вычислим – задавим! – выругался Леша. Но и оживился немного. – Вот смотри. Все только что сидели молча, как люди, и вдруг на тебе, как-то сразу у них все получилось! Я вообще-то легко схожусь с людьми. Я и тут спокойно сказал: сидите, дескать, сморчки эстонские, я вам не оккупант какой-нибудь. Доброжелательно сказал. Я, дескать, к вам, сморчки эстонские, приехал по делу. Не на танке, говорю, приехал, а на белой «семерке». Я ваш доброжелательный гость, говорю. Но хозяину овцы я, конечно, сунул. Впредь не выпендривайся, говорю. Все люди как люди, а ты один овцу гуляешь. Заметь, говорю, даже оккупанты не гуляли в Выру овец. И вообще, говорю, ты, наверное, не знаешь, но наперед должен знать, что моей первой игрушкой в детстве была боевая медаль «За взятие Выру». Я все это резко сказал типу в шляпе и с овцой, ничего от него не утаил. Как брату. Я даже стеклянную бутылку не успел разбить об него, но все равно по-настоящему подраться мы не успели…

– Почему?

– Полиция приехала, – мрачно сообщил Леша. – Здоровые эстонские амбалы, выросли на свинине и пиве. Я им доброжелательно говорю: вам с такими мордами надо ехать подальше. В какую-нибудь горячую точку. В составе миротворческих сил. Вон, говорю, евреи с хачиками во всю воюют, вот туда вас и послать. Вас, доброжелательно говорю, никакое НАТО не спасет. Вас, говнюки, говорю, всегда трахали и впредь будут трахать все, у кого реакция побыстрее.

– Ты так все это и сказал? Полиции?

– А кому же еще? – Леша кивнул мрачно, но с некоторым удовлетворением. Несомненно, эти ужаснувшие Сергея воспоминания Лешу здорово поддержали. Он гордился своими воспоминаниями.

– Ты такое сказал полиции, и стоишь передо мной?

– А где я должен стоять? – обеспокоился Леша.

– Ты должен сейчас не стоять, а лежать. Ты должен сейчас не лежать, а валяться. В полиции. Как минимум, с поломанными ребрами.

– Да ну, – с мрачной неодобрительностью откликнулся Леша. – Почему это с поломанными?

– Нет, ты расскажи мне, как выкрутился? – не мог понять Сергей. – Расскажи, как ты сумел отбиться от полиции? Тебе лет семьдесят должны были впаять за такие словечки.

– Ну ты скажешь! – неодобрительно фыркнул Леша, все еще пытаясь отыскать на рубашке давно потерянную пуговицу. – Мне уже тридцать. Как это я отсижу семьдесят лет?

– Никто и не требует от тебя невозможного. Отсидишь, сколько сможешь.

– Да с какого хрена?

– Но ты же полил всех грязью, ты дрался возле кафе, ты избил бутылкой ни в чем неповинного человека!

– Он овцу гулял!

– Да хоть жабу. Это его дело. Выкладывай!

– Что выкладывать?

– Как удрал от полиции?

– Зачем удирать? – все так же мрачно удивился Леша. – Они сами нас привезли. На «газели».

– Куда привезли?

– Сюда.

– Кого это нас?

– Ну, как кого? – обиделся Леша. – Я же говорил. Меня и Петера.

– Какое отношение имеет Петер к полиции?

Леша уставился на Сергея, как на дурака:

– Никакого.

– Тогда почему вас привезли сюда, а не в участок?

Леша мрачно вздохнул:

– Ты, наверное, сам пил вчера. Я же говорю, Петер не имеет никакого отношения к полиции, зато он имеет прямое отношение к Лео. Это тут все понимают. Тут же демократия. Когда полицейские узнали Петера, они просто смахнули с него пыль, дали под дых, и повезли нас домой. По дороге я пытался выбить зуб одному амбалу, ну, просто так, из принципа, – мрачно признался Леша, – но они тут крепкие.

– Зубы?

– И зубы, и полицейские, – Леша обиженно оттопырил верхнюю губу. – Когда на тебе виснут трое, до четвертого дотянуться не просто.

– На какие деньги ты пил?

– Ну как это, на какие? – не понял Леша. – На свои. На личные. На честно заработанные. Я тот свой металл, – намекнул он, – сдал ребятам Лео. Они любят титан. Им даже название нравится. Если тебе нужны кроны, ты скажи, я запросто могу ссудить, отдашь потом баксами, – все еще мрачно, но уже с некоторым достоинством произнес Леша. – У меня есть.

Он сбросил, наконец, рубашку с оторванными пуговицами и достал из дорожной сумки другую.

– Ступай в машину.

Пока Сергей обдумывал деловую встречу с господином Пирсманом, Леша привел в порядок «семерку» и, кажется, успел забежать к Петеру. По крайней мере, за руль он сел уже в другом состоянии. Его голубые бесстыдные глаза более или менее пришли в норму и на Сергея он посматривал с заметно выросшим уважением. Наверное, так подействовал на него звонок Карпицкого. На заднем сиденье валялся сотовый телефон, «труба», еще вчера переданная Сергею медным королем Лео Тиилком.

– Дыши в сторону, – попросил Сергей.

И невольно заинтересовался:

– Что пили?

– Да как обычно, – отмахнулся Леша, пытаясь вспомнить. – Ну, сперва ликер. Потом водку. Потом пиво. Мы же вино не пьем. Потом опять ликер. У меня от ликера все внутри слиплось, стали пить пиво. А Петер ничего. Он и утром выпил стопку ликера.

– Документы не забыл спьяну?

– Какие документы?

– Как это какие?

– Права, что ли?

– И права тоже.

– Да ну! «Забыл»! Зачем они мне?

– Как это зачем?

– Зачем мне документы в Выру? – Леша пожал плечами. – Меня здесь знают. Должны знать. Я когда приезжаю в Выру, сразу сдаю документы Лео. Так с ним Саша договорился.

– Зачем?

– Чтобы не потерять.

– А если ты наскочишь на полицейского?

– Типун тебе на язык!

Леша резко тормознул.

Полицейский стоял прямо перед уютным кафе на пересечении улиц Смуру и Садовой. Он был в форме. Широкий лоб, широкое лицо, маленький как бы вдавленный носик. Голубенькие, несколько свиные глаза. Но полицейский смотрел на провинившегося Лешу почти добродушно.

Солидная глыба солидных добродушных мышц.

В правой руке полицейского, отведенной чуть в сторону, дымилась длинная сигарета, а в левой он держал карманную, круглую, как металлическая луковица, пепельницу с откидной крышечкой.

Если бы Леша не тормознул, полицейский, несомненно, только проводил бы их взглядом, но Леша тормознул и, неторопливо пригасив сигарету, вложив окурок в пепельницу, полицейский поманил его пальцем.

Даже Леша оторопел.

– Фы нарушили прафила двишения, – добродушно заметил полицейский, маня пальцем Лешу и одновременно подходя к машине.