— О боже мой. — Карина пытается свести колени вместе, в ужасе от того, что я только что сказал, но я втискиваюсь между ними в самый последний момент.
— Я чертовски одержим твоим телом. Разве ты не видишь? — Я смотрю на свой член.
Мне пришлось отпустить себя, чтобы оказаться между ее бедер. Удерживаю свой вес на ней, мои руки упираются по обе стороны ее головы, сохраняя промежуток между нашими телами, что означает, что мы оба можем видеть мой твердый член, тяжело лежащий на ее животе. У Кэрри перехватывает дыхание, когда она смотрит на него.
— Ты не единственный, кто... хочет что-нибудь пососать, — говорит она, задыхаясь.
Срань господня.
Карина действительно только что это сказала? Я прокручиваю в голове ее последние слова, и да, она это сделала. Похоже, девушка становится храбрее с каждой секундой.
— О, милая. Ты хочешь, чтобы мой член был у тебя во рту? — Моя кровь больше не состоит из тромбоцитов, клеток и плазмы. Это высокооктановый бензин, и он, черт возьми, горит. Чудо, что я не превращаюсь в шар пламени и черного дыма, когда девушка кивает.
— Я хочу узнать, на что это похоже, — выдыхает она.
Чувствую движение между ее ног, Кэрри скользит рукой по моему животу, и... да. Да! Она гладит свой клитор. Чееерт, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.
— Хорошая девочка. Вот так. Сделай так, чтобы тебе было хорошо. — Застонав, утыкаюсь лицом в ее волосы.
Мне нужно успокоиться, черт возьми. У меня кружится голова от вида ее маленькой руки, двигающейся вверх и вниз между ее ног, поэтому я ровно дышу, наслаждаясь свежим цветочным ароматом ее волос.
Как только чувствую, что снова могу держать себя в руках, я скатываюсь с нее и перемещаюсь в идеальное положение. Лежа на боку, я занимаю место в первом ряду на шоу «Карина Мендоса, ласкающая свою киску». Кэрри, похоже, больше не волнует, что я наблюдаю за ней. Она слишком зациклена на непосредственной близости моего члена и осторожно обхватывает меня рукой.
Каким же гребаным идиотом я был. Я был уверен, что смогу вынести ее прикосновения. Позволял многим девушкам дрочить мне. Слишком многим. Рука есть рука. Только рука Кэрри другая. Ее прерывистое, нежное прикосновение любопытно. Невинно. Почти сладко.
И снова темная, испорченная тварь внутри меня рычит. Ей нравится, как она исследует ствол моего члена. Она теряет самообладание, когда девушка слегка проводит пальцами по моим яйцам, а затем обхватывает их ладонью, оценивая их вес и ощущение. И когда Кэрри нерешительно наклоняется вперед и проводит кончиком языка по головке моей эрекции, она видит гребаные звезды.
Как уместно, учитывая наше местоположение.
Зачарованно наблюдаю, как девушка медленно обхватывает головку своими полными губами, а затем постепенно скользит вниз по моему стволу, влажный жар ее языка поглаживает и кружит по моей жесткой плоти.
Я всегда гордился тем, что никогда не кончал преждевременно. Ни разу. Но когда Кэрри обхватывает меня ртом, ее губы влажны от слюны, и она стонет…
Ноги сомкнуты.
Челюсти сжаты.
Руки сжались в кулаки.
Глаза зажмурены.
«Дыши! Дыши, ублюдок. Не смей, бл*дь, кончать».
Я сдерживаю нарастающий взрыв удовольствия, пока не стало слишком поздно. Но лишь чудом.
— Черт! Твою мать, Кэрри. Иисус. Боже мой.
Девушка довольно мурлычет, и вибрация в сочетании с жаром и звуком снова почти отправляет меня прямо через край. Мне нужно что-нибудь, чтобы отвлечься. Бл*дь. Я хватаю ее за бедро и грубо тяну. Она снова стонет — на этот раз протестующе — но не мешает мне затащить ее на себя. Затем сладкий вкус ее влагалища покрывает мой язык, и мои пальцы внутри нее, и она раскачивается у моего рта, оседлав мое лицо…
У нее это хорошо получается. Естественно. Карина делает то, что приказывает ей ее тело, а не то, что, по ее мнению, она должна делать, и это чертовски красиво. Я облизываю и сосу ее клитор, глубоко проникая пальцами в нее, и Кэрри хнычет с моим членом во рту.
Я делаю достаточно долгую паузу, чтобы спросить:
— Хорошо? — Одно слово. Вопрос. Это все, что у меня есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Карина даже не отрывается чтобы вдохнуть воздух, а просто кивает, и даже это движение чуть не опрокидывает меня за край.
Начинаю мысленно считать. Обычно я бы выбрал что-то более сложное, но даже элементарное сложение и вычитание выше моих сил, когда голова Кэрри подпрыгивает вверх и вниз на моем члене, ее сиськи прижаты к моему животу, а ее сладкая киска трется о мое лицо…
Девушка снова всхлипывает. Стараюсь держаться спокойно — я так сильно хочу держать ее за волосы и жестко трахать ее рот, но это ее первый минет. Я джентльмен и держу свои бедра при себе. Однако Кэрри все глубже заглатывает мой ствол сама по себе. Она снова всхлипывает, ее бедра двигаются быстрее, и я читаю сигналы — девушка вот-вот кончит.
Карина выдыхает, тяжело и быстро, хнычет, и я делаю то, что нужно. Я вытягиваю из нее оргазм пальцами и языком, используя и то, и другое, поглаживая, потирая ее клитор кончиком языка, когда она начинает дрожать, и вскоре девушка начинает разваливаться на мне.
Карина отрывает рот, тяжело дыша.
— Черт! О... ну же! Я хочу... чтобы ты тоже кончил!
Я ни за что не кончу ей в рот. Ни в коем случае. Но она снова обхватывает губами кончик моего члена, посасывая и облизывая, застонав, когда достигает оргазма, и все это вырывается из моих рук.
Я не могу остановиться.
Сначала он накапливается у меня в бедрах, затем в яйцах и под ложечкой. Прежде чем я успеваю что-нибудь с этим сделать, кончаю туда, куда поклялся не кончать. И Кэрри не отстраняется. Она берет глубже, сосет сильнее, ее язык ласкает и облизывает…
В моей голове взрывается ядерная бомба.
— О боже. Черт! ЧЕРТ!
Белый шум. Статика. Моя голова разлетелась на куски.
— Кэрри! Кэрри! О боже. Стой. Остановись!
Девушка скатывается с меня, ее плечи дергаются вверх и вниз, на лице появляется встревоженное выражение.
— Прости! О, черт, я причинила тебе боль?
Я не могу отдышаться и ошеломленно смеюсь, качая головой.
— Нет. Ты не причинила мне вреда. Ты только что подарила мне лучший оргазм за всю мою гребаную жизнь.
Обнаженные, завернутые вместе в одеяла, мы лежали, прижавшись друг к другу, пока наше дыхание не становится более устойчивым, а пот не остывает на нашей коже. Секс — это своего рода профессиональная опасность, когда ты иностранец, у тебя акцент и ты владеешь половиной английского графства. В прошлом году во время каникул с Рэном и Паксом объездил несколько стран. Но я ни разу этого не делал. Я всегда быстро вставал и выходил за дверь, как только кончал, но лежать здесь с Кариной в руках, в то время как она рисует круги на моей груди пальцами, тихо дыша? Не могу себе представить, как пытаюсь оторваться от этого. У меня есть смутное подозрение, что на самом деле будет больно расставаться, когда нам придется уходить. Я бы остался здесь и трахал ее целыми днями, если бы думал, что парни не заметят.
Какое-то время мы существуем в блаженном пузыре довольной тишины. Никто из нас не спешит заполнять пробелы шумом. Мягкого толчка и тяги ее дыхания мне достаточно. Меня клонит в сон, я то засыпаю, то просыпаюсь, когда она шепчет:
— Тебе холодно?
Я медленно качаю головой.
— Тогда… — Она озорно улыбается. — Хочешь посмотреть что-то классное?
— Всегда.
Я ненавижу то, что девушка встает и уходит. Однако наблюдать за тем, как она идет босиком, совершенно голая по обсерватории, имеет свои преимущества. Я прикусываю нижнюю губу, подавляя стон и наблюдая, как покачиваются ее бедра и задница. Карина бросает смущенный взгляд через плечо.
— Животное, — обвиняет она. Девушка останавливается перед дверью и смеется. — Приготовься. Сейчас можешь немного промокнуть.
Разве я не говорил ей то же самое раньше?