Читать интересную книгу На развилке дорог - Александр Сапегин

— Другое дело, — сказала Яга, проведя ладонью по голове Чарды и накидывая на плечи девушки платок. — Повяжи. Скажи мне, для чего предназначен сбор «Сиаль» и почему нельзя, чтобы в него попали волосы?

— Для составления любовных зелий, госпожа.

— Так-так, дальше, — подбодрила девушку эльфийка.

— Если в зелье попадет постороннее включение, как волос, то хозяин или хозяйка волоса могут попасть под магический откат заклинания, произносимого для активации зелья, — тихо сказала девушка и покрылась румянцем.

— Все правильно и будешь тогда ты страдать от неразделенной любви к неизвестному человеку или ненавидеть его всем сердцем, смотря на что будет составлено зелье. Теперь ты понимаешь всю важность осторожного и внимательного обращения с компонентами? — Чарда кивнула, — Даже в травах не бывает мелочей! Раз ты теперь всё понимаешь, то иди работай и постарайся, чтобы твои волоски не попали в сбор, — улыбнулась травница.

— Спасибо госпожа, — повязывая платок, сказала девушка.

Чарда вернулась к разложенным под навесом сушёным травам, перепроверила бумажные пакетики, в которые она разложила измельченные листья — ни в одном из пакетов никаких лишних включений не обнаружилось, облегченно вздохнув, она взяла нож для резки трав и выставила тоненькие пластинки грузиков на специальные весы. Работая под навесом, девушка изредка бросала взгляды на свою наставницу. Рау вынесла из дома несколько сундуков и занималась перекладкой и просушкой сложенной в сундуки одежды. Каждая просушенная стопка белья перекладывалась пучком душистого краснолиста, сохранявшего свежесть материи и не дающего завестись в сундуках муравьям, моли и прочим насекомым. Вот эльфийка открыла новый сундучок, достала из него мужскую рубаху и надолго застыла, рассматривая замысловатую вышивку по отвороту. Разладив на рубахе складки, Яга повесила ее на перекладину, рядом разместились холщовые штаны. Затянув тихим голосом «Песнь о небе», которую пели в храмах Близнецов, прося послать благословение родным и близким, эльфийка присела на чурбачок, на котором двадцать минут назад сидела девушка. Правой рукой травница гладила левое плечо, где под тонкой тканью летника на кожу была нанесена цветная татуировка дракончика, окружённого вязью рун. Точно такую же татуировку сделала Ягирра Керру за седмицу до его отъезда в Ортен. Чарда отвернулась, нехорошо подсматривать за наставницей, когда ее душа томится тоской по сыну. Девушка знала, что эльфийка не носила под сердцем и не рожала Керра, но тонкая дощечка с его именем, хранимая в «углу предков», говорила о многом…

Ягирра уловила осторожный взгляд ученицы, направленный на неё, но не стала оборачиваться. Через несколько секунд чувство взгляда исчезло. Эльфийка встала с чурбака и подошла к рубахе. Уже десять дней её терзало беспокойство за названного сына. Татуировка, нанесенная Керру на плечо, помимо красоты и знака принадлежности к роду, имела еще одно свойство, о котором названный сын не подозревал. Через дракончика и руны, магически связанные с подобием на плече самой Ягирры, она могла в любой момент узнать жив или нет носитель второго тату. Эльфийка смотрела на зачарованную рубаху, которую она приготовила для Керра и не могла найти себе места. Десять дней назад травница ощутила резкую боль, пронзившую все ее естество. Тогда она летела на Карегаре и чуть не сверзилась с его шеи, точнее сверзилась, но дракон заложил вираж и подхватил женщину передними лапами. Потерявшая от боли всякое соображение, травница не смогла активировать плетение левитации и если бы не Карегар, то она бы, несомненно, разбилась, рухнув с высоты в четверть лиги. Кое как уговорив дракона отнести ее к домику, она попросила его не беспокоиться и твёрдым шагом дошла до порога, махнула рукой крылатому мужу, чтобы он улетал, а не топтал лужайку, захлопнула за собой дверь и без сил съехала вниз по стене. Выскочившая в сени Чарда подхватила наставницу и на себе отволокла к кровати, просидев всю ночь рядом с мечущейся в беспокойном сне эльфийкой. Ночью Яге снились оборванные в лохмотья крылья, широкая река и звон проливного дождя. Мимо взора проносились мутные образы, но ни одного из них она не смогла разглядеть.

Утром у неё был тяжелый разговор с Карегаром, дракон никуда не улетел, пролежав всё время под громадным раскидистым дубом. Чёрная громадина устроила целый допрос с пристрастием. Дракон нервно дёргал кончиками крыльев и допытывался о причинах падения с его шеи. Отговорки, что жена просто устала и приснула им не принимались, пришлось сказать как есть, что ей резко стало плохо и она выпустила повод. Отчего и почему поплохело, было тактично обойдено стороной. Карегар не знал о татуировке, за три тысячи лет, он ни разу не обратил внимания на плечо травницы. Но даже если бы обратил, то ничего бы не увидел. Яга умела скрывать нанесённый на кожу рисунок от чужих глаз. О тату знала Чарда, увидевшая дракончика на плече наставницы, когда они мылись в купальне, устроенной в тёплых ключах, бивших из-под земли в полулиге от дома Ягирры. Эльфийка в тот момент забыла про контроль, расслабившись в горячей воде и, обратив внимание на осторожный взгляд ученицы, брошенный на неё, поняла, что что-то не так. Что-то «не так» проступило на плече и переливалось цветными красками. Чарда получила строгие указания на счёт увиденного и обещала молчать даже под угрозой смерти. Само изображение дракона было не такой уж редкостью, но вязь рун и цветной фон вызвали бы множество вопросов у разбирающегося в древней геральдике. Карегар разбирался. Не видел хвостатый папаша татуировки и на плече сына, получившего соответствующие инструкции не показывать отцу рисунок, пока эльфийка не даст добро. Времени научить Керра скрывать татуировку у неё не было, но травница надеялась, что к тому моменту, когда он вернётся с учёбы, она наберётся смелости и сама расскажет всю правду названному мужу. Ягирра знала, что древние тайны когда-нибудь вылезут наружу и не доведут до добра, об этом же предупреждала в своём посмертном письме Енира.

— Я закончила, — донеслось от навеса.

Чарда споро складывала пакеты со сбором в корзину, аптекарские весы, с помощью которых она отмеряла вес трав, были аккуратно сложены в специальную коробочку.

— Молодец девочка, — похвалила рау ученицу.

Ягирра подошла к девушке и помогла ей связать в пучки неиспользованные травы, после чего развесила их под крышей. Надо сказать, что с ученицей ей повезло. Покойная ларга разбиралась в людях, для провидицы не составляло труда заглянуть человеку в душу. Душа и помыслы Чарды были чисты.

Енира подобрала рыжевласку в разоренной «зеленухами» деревне. Орки напали на приграничное поселение людей, перебили всех взрослых жителей, а детей увели в полон. Девочке, которой недавно исполнилось пять лет, повезло: мать, прежде чем погибнуть под мечами нелюдей, успела спрятать дочь в подполе. Повозка цавис въехала на окраину разорённого селения через три часа после того, как его покинул последний орк. Дома «зеленухи» не поджигали — дым был хорошим сигналом для королевских гарнизонов и мог подсказать им в каком направлении организовывать погоню. Ларга ходила по залитым кровью улочкам и разглядывала тела истинным зрением, вдруг есть кто-то живой и ему потребуется помощь? Вокруг не было ни души, Енира прошлась меж домов и в одном из них заметила огонёк ауры, а вскоре услышала детский плач. Так Чарда оказалась у «бабушки».

Приехав в долину, девушка искренне переживала, как там бабушка без нее? На просьбу отправить её в город, эльфийка ответила отказом и сказала, что Ениры больше нет среди живых и предложила остаться у неё. Яга ни разу не пожалела о принятом решении. Девушка с первого раза запоминала каждую травку, ей не приходилось по десять раз объяснять для чего нужен тот или иной дикорос. Чарда прекрасно запоминала время сбора и способы хранения и приготовления трав. Если так пойдут дела и дальше, то через год девушку нечему будет учить.

За проведенные в долине месяцы, рыжеволосая красавица расцвела, как роза поутру. К домику травницы стали частенько приходить деревенские жители за различными снадобьями, особенно часто стали болеть молодые парни, прям мор какой-то на них напал. Ягирра, улыбаясь в душе, просила ученицу выдать немощным то или иное лекарство. Сильнее всех «хворь» одолела Дита, сына кожемяки, у того что ни седмица, так кашель, что ни день — полдень, так синяк. Седмицу назад к Яге пришел отец болезного. Здоровяк Дюк, робея, отозвал хозяйку в сторонку и, низко поклонившись, завёл разговор о том, что источник болезней его сына проживает в доме Хозяйки и если Хозяйка не будет против, то ради душевного излечения отпрыска, он пришлёт сватов. Хозяйка, конечно, не была против, она прекрасно видела, что «хворь» с Дита перекинулась на ученицу и та смотрит на могутного парня масляными глазами, но не раньше, чем через полгода. Исполнится Чадре семнадцать и просим милости к нашему порогу, а пока девушка поживёт под крылом Хозяйки и дракона. Есть ещё одно условие — ученичество и травничество зазноба Дита не бросит ни перед, ни после свадьбы. Кожемяка мелко покивал, соглашаясь с условиями эльфийки, свистнул Гмару, прятавшемуся за кустами и думавшему, что хозяйка его не видит и, с доброй вестью, утопал в деревню. Узнав о теме разговора, ученица бухнулась перед наставницей на колени и попыталась поцеловать эльфийке руку, за что была наказана и отправлена собирать трилист. С трудом скрывая радость от постигшего ее наказания, девушка моментально собралась и ушла в лес, где к ней присоединился один добровольный помощник. Яга радовалась, что у сироты так удачно складывается судьба и продолжала переживать за названного сына.