души не чаяли в этой девочке. И на несколько кратких блистательных лет в королевстве настала
счастливая пора. Каждый уголок был заполнен любовью. Грехи были отпущены, слабости прощены, и гнев забыт. Золотое было время. — Он умолк и стоял, глядя куда-то за горизонт. — Однажды, гуляя с принцем, который ее любил, который ее просто обожал, маленькая принцесса погналась за бабочкой и угодила в логово дракона. И погибла. Поначалу принц винил в ее смерти себя, хотя было ясно, что он не виноват. Но короля это не остановило. О нет. Он во всем обвинил принца. Как и королева. Они придумали для принца пытку. Не разговаривали с ним. Молчали целыми днями, а потом вдруг обжигали взглядом, полным ненависти. Они винили его. Это было ясно. А с кем же принц мог поделиться
своим горем? Разумеется, со своей сводной сестрой. Но она… она… она оттолкнула его. Она тоже обвиняла его. Нет, она ничего такого не говорила вслух, но, отгородившись от всего мира ради блаженного неведения, она ранила его еще больнее, чем это сделали король и королева. Видите ли, принцессе надо было ездить на балы и приемы. Она предпочла жить в мире фантазий, чтобы не вспоминать о смерти младшей сестры, и тем самым предала принца, бросив его страдать в одиночестве. Один на один со своей утратой, чувством вины и сознанием собственной физической неполноценности, не позволившей ему вовремя добежать до логова дракона.
— Трогательная история, — сказал я. — Но я не люблю костюмные драмы.
Он меня не слушал.
— Принц долго скитался в изгнании, но потом его тайная любовница — придворная колдунья — свела его с мятежниками, замыслившими свергнуть короля. Но их план не имел никаких шансов на успех. Принц это знал. Но все равно сошелся с ними, участвовал во всех их набегах и понемногу зализывал раны. У него всегда имелся запасной план. И не один. — Он зашвырнул в воду последний камень, взглянул на меня и наклонился за новой партией камней. — Принц стал сильным, мистер Кензи. Очень сильным.
— Настолько сильным, что сам себе отрубил палец?
Уэсли улыбнулся:
— Это сказка, мистер Кензи. Детали несущественны.
— А как принц будет себя чувствовать, если кто-то еще более сильный отрубит ему голову?
— Я вернулся домой, — сказал он. — Здесь мое место. Я повзрослел. Со мной любящий отец и любящая мачеха. Я счастлив. А ты счастлив, Патрик?
Я промолчал.
— Надеюсь, что да. Держись за это счастье. Это очень редкая вещь. И очень хрупкая. Стоит тебе начать разбрасываться беспочвенными обвинениями, как твое счастье окажется под угрозой. Несколько хороших адвокатов, собаку съевших на защите в суде чести и достоинства своих клиентов, сотрут тебя в порошок.
— Ага, — сказал я.
Он повернулся ко мне и вяло улыбнулся:
— Иди домой, Патрик, и веди себя хорошо. Береги то, что тебе дорого, заботься о своих близких и будь готов к тяжелым временам. — Он швырнул в мое отражение очередной камешек. — Рано или поздно они настигают нас всех.
Я посмотрел на веранду. Кристофер Доу читал газету. Кэрри Доу сидела с книгой в руках.
— Они уже достаточно настрадались, — сказал я. — Я не стану причинять им боль, чтобы добраться до тебя.
— Какое благородство, — сказал он. — Я слышал, что ты к этому склонен.
— Но, Уэсли…
— Да, Патрик?
— Они не будут жить вечно.
— Не будут.
— Подумай об этом. Они — твоя единственная защита от меня.
На краткий миг лицо его дрогнуло, и в нем мелькнуло нечто, похожее на страх.
Мелькнуло и пропало.
— Держись от меня подальше, — прошептал он. — Держись от меня подальше, Патрик.
— Рано или поздно ты осиротеешь. — Я развернулся спиной к пруду. — И в этот день твой род прервется.
Я оставил его на берегу и через огромную лужайку направился к просторной веранде.
Стоял великолепный осенний день. С деревьев падала листва. От земли шел запах свежести.
Солнце клонилось к закату. В прохладном воздухе веяло обещанием дождя.
Лунная миля
Dennis Lehane: “Moonlight Mile”, 2010
Перевод: Н. Головин
Джианне Малии посвящается
Не за что, малютка Д
Я живу, чтобы быть рядом с тобой,
Но между нами — лунная миля.
Мик Джаггер / Кит Ричардс. Лунная миля
Часть I
Ты был почти как настоящий
Глава 1
Ясным и не по сезону теплым вечером в начале декабря Брэндон Трескотт вышел из спа-гостиницы «Чатхем Барс» на Кейп-Код и сел в такси. Серия досадных арестов за вождение в нетрезвом виде привела к тому, что штат Массачусетс запретил ему садиться за руль в ближайшие тридцать три месяца, и теперь Брэндон всегда ездил на такси. В свои двадцать пять лет Брэндон, сын судьи и местного медиамагната, не был просто типичным богатеньким говнюком. Он был говнюком выдающимся. К тому моменту, когда его лишили прав, он уже четырежды привлекался к ответственности за «вождение под воздействием алкоголя и/или наркотиков». Первые два раза его простили, сведя обвинение к «нарушению правил дорожного движения», в третий раз он отделался строгим выговором, но в четвертый от его водительских фокусов пострадал посторонний человек — при этом сам он даже синяков не получил.
В тот зимний вечер, когда температура изо всех сил тянулась к отметке в 40 градусов по Фаренгейту, Брэндон был одет в фабрично-заляпанную и фабрично-вытертую толстовку долларов этак за девятьсот и белую шелковую футболку, воротник которой оттягивали солнцезащитные очки за шесть сотен. Мешковатые шорты были старательно разодраны — без сомнения, каким-нибудь девятилетним индонезийским пацаном, получавшим за эту работу сущие гроши. На дворе был декабрь, Брэндон был обут в шлепанцы, и ветер трепал его выбеленные, как у серфера, волосы, имевшие свойство с очаровательной беспомощностью падать ему на лоб, закрывая глаза.
Как-то вечером, основательно нагрузившись «Краун Роялом», он сел за руль «додж вайпера», и на пути из казино «Фоксвудс» тот перевернулся. Его подружка ехала на переднем сиденье. Она была его подружкой всего две недели, и, скорее всего, на этом ее личной жизни суждено было и закончиться. Ее звали Эштен Мейлз, и авария отправила ее в кому без шансов на возвращение. Одной из последних вещей, которые она сделала, была попытка отобрать у Брэндона ключи. Если верить свидетелям, он