Анапис сходил за второй штукой, оставленной наверху, в проходе между гор, и притащил её к хижине. Пришлось ему не сладко, но он тащил тяжёлую железяку, надеясь извлечь из неё пользу. Интриговало его то, что железки, внешне одинаковые, весили по-разному: одна легкая, как будто пустая, а вторая имела приличный вес.
— Зачем ты её притащил? — спросила Альмавер, которой не хотелось оставаться одной, но и шлёпать по грязи не улыбалось. Весна ощущалась во всём: в ручейках, возникающих под снегом; в подсыхающей земле на солнцепёке; в зелёных побегах торопливой травы, тянущейся к солнцу. Анапис, не совсем понимая, куда они попали, больше всего удивлялся тому, что они не встретили здесь людей, но наличие хижины говорило о том, что они здесь есть. Зверей они тоже не видели, если не считать двух огромных летающих белых медведей, похожих на тех, которые летали в той странной стране, куда их забросил рыжий кот.
Внимательно рассмотрев железное устройство, Анапис нашёл прозрачную крышку, под которой имелась какая-то кнопка. Повозившись немного, он сумел её открыть, и собирался нажать кнопку, как его остановила Альмавер.
— Не смей! — воскликнула она. — Вдруг эта штука сделает какую-нибудь гадость.
Но Анапис от неё отмахнулся и нажал. Железка щёлкнула и их неё что-то выскочило в воздух, увеличиваясь в размерах. Прямо на Анаписа свалился рыжий кот, которого он сразу узнал. Лёжа на холодной земле, Анапис боялся пошевелиться, чтобы не раздражать кота, могущего любого запросто забросить в тартарары. В придачу к коту из железки выскочил юноша, который нагнулся и взял кота на руки.
— Ты в порядке, Хамми? — спросил он.
— Рохо, если ты мне почешешь спину, я не откажусь, — ответил кот, выгибаясь в руках юноши.
— Лучше нам разобраться, куда мы попали, — резонно заметил Рохо, выбросив свои симпоты.
Хамми раскинул сеть на всю планету, и увидел до последней цветной искорки знакомый образ Элайни.
— Элайни есть, — сообщил он Рохо, но тот и сам видел. Хамми стал прощупывать другие знакомые образы и с удивлением обнаружил Шерга. «Что он здесь делает?» — подумал Хамми, проверяя дальше. «И Бартазар Блут здесь?» — заметил Хамми.
— Ты должен возвратиться на Гренааль и сообщить Маргине и Мо, что Элайни здесь, — сказал Хамми. Рохо кивнул и спросил: — А где мы?
Хамми раскинул сеть, чтобы проверить свою догадку и сообщил Рохо:
— Скажешь ей, что мы на Глаурии, но тысячу лет назад, — сообщил Хамми.
— Репликация по времени запрещена, — удивлённо сказал Рохо.
— Мы имеем дело с незапланированной репликацией, — сказал Хамми, — так что перемещаться, так или иначе, придётся.
— А ты? — спросил Рохо.
— Я пока останусь здесь, чтобы забрать Элайни, — сказал Хамми.
— А что делать с ними? — спросил Рохо.
— Они сами выбрали свою судьбу, — сказал Хамми, глядя на Анаписа и Альмавер.
Они разошлись: Хамми отправился к озеру, а Рохо к станции репликации. Анапис и Альмавер остались возле хижины, радуясь, что остались живы.
***
После встречи в том странном дворце с чем-то, что было выше понимания Ерхадина, он ожесточился, стал груб с Барриэт, а разговоры с Варевотом по вопросам управления хозяйством в королевстве вызывали в нем тошноту. Да и сам Варевот старался как можно меньше советоваться с королём, а принимал решения сам, на своё усмотрение.
Когда Ерхадин отсутствовал, государственная машина работала отлаженным механизмом, а его присутствие вносило сумятицу в хозяйственные дела. Многолюдный зал приёмов во времена появления Ерхадина становился пуст: все старались свои дела решать с рассудительным Варевотом.
Барриэт ходила с животом, и, когда Ерхадина отпускало, он прислонялся к нему, слушал своего наследника, и тогда у него появлялась цель: всё, что он ни делает сейчас, он делает для своего сына. Такие мысли радовали его и давали ему энергию, чтобы не бросить всё и уйти.
В один из таких дней Ерхадин решил расширить своё королевство до пределов гор и с этой мыслью собрал свою ватагу проверенных бойцов, чтобы тут же двинуться за Лею.
Отряд Ерхадин отправил в Дино, а сам, забравшись на змея, полетел напрямик, чтобы, залетев в Дино, махнуть дальше, на другой берег в Рато. Полёт проходил, как всегда, нормально, и они уже подлетали к Дино, как вдруг Горелый повернул свою голову к Ерхадину: — Хозяин, посмотри.
Ерхадин глянул вниз и удивился – по снежному полю клином шла группа людей, оставляя за собой ровную цепочку следов. Впереди клина, на острие, шагал большой человек, державшийся курса, ни на йоту от него не отклоняясь. Ерхадину стало интересно: впереди городок Дино и, движимый любопытством, он сказал змею не спешить, а держаться людей внизу.
То, что последовало дальше, надолго запомнилось Ерхадину. Стоявшие на пути человека избушки рассыпались в прах, а люди, находящиеся в них, большие и малые, поднимались из пыли и присоединялись к шедшим. Городок как будто перечеркнула прямая линия чистого пространства, а человек на острие уже подходил к реке Лее. Следуя за вожаком, все люди за ним шагали в воду, медленно погружаясь, пока не исчезли на глубине. Направление движения группы шло под острым углом к реке, а дальше Лея шла по курсу до изгиба, куда впадал один из безымянных ручьев. Люди и вожак сгинули в воде, и Ерхадин сделал круг, наблюдая.
— Утопли, — предположил Горелый, повернув голову к Ерхадину.
— Не нравятся они мне, хозяин, — промолвила Горелла. Ерхадин с ней согласился, ему люди внизу тоже не нравились: что-то в них имелось неестественное и жуткое.
— Они не утопли, — сказал Гарик. Одного взгляда вниз достаточно, чтобы убедиться: Гарик прав. Из реки вышел вожак, а за ним, медленно возникая из воды, вышли остальные, следую своему сумасшедшему курсу.
— Сядем перед ними, — приказал Ерхадин.
— Я боюсь, хозяин, — воскликнула Горелла, а остальные головы дипломатично промолчали, но чувствовалось: они с Гореллой согласны полностью.
Ерхадин молчал, и змею пришлось покориться. Сделав большой круг, они сели в поле, прямо по курсу шедших людей.
— Приготовиться, — сказал Ерхадин, не слезая со змея. Когда шедший впереди человек подошёл поближе, Ерхадин его узнал в нём Парабаса.
— Парабас! — воскликнул Ерхадин, но Парабас не ответил. — Что ты здесь делаешь? — спросил он его, но, глядя на прорези глаз, тёмные как ночь, понял, что ответа не будет, и не Парабас находиться в его обличье, а что-то тёмное и страшное, как смерть.
— Жги! — крикнул он змею, и тот полыхнул из трёх глоток по первому ряду. Полыхающие фигуры шли вперёд, роняя пылающие куски одежды, под которыми находилось обугленное тело, ничуть не останавливаясь.