Читать интересную книгу Вторжение (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Навстречу рейтарам!

Немцы вынужденно замедлились. Даже их тренированные, привычные к звукам боя и выстрелам кони испугались гулкого взрыва, тревожно заржав — и пытаясь остановиться. Ударившая же словно картечь земля вперемешку с деревом, фрагментами железа и останками павших камрадов, ранила многих лошадей и наездников — в буквальном смысле ослепив с десяток несчастных рейтар… Впрочем, командир их все же попытался навести порядок в шеренгах и продолжить атаку — как никак, «черные всадники» являются элитой наемников наряду с кирасирами, и дисциплина у них ни чета ландскнехтам!

Но тотчас грянувший залп двух десятков пищалей (наконец-то перезаряженных воями Митрофана!) оборвал его жизнь — как жизни и еще дюжины всадников. И эскадрон германских наемников, сократившийся ровно наполовину, остановил атаку — сочтя бессмысленным сражаться с обезумившими черкасами, когда как все камрады их на батарее уже мертвы…

Между тем «Орел» уже принялся наводить порядок в отряде:

— Раненых на сани, все лишнее скинуть! Возницы! Возницы, вашу ж… Цепляйте оставшихся коней к саням с увечными! Митрофан, Андрей — вашим десяткам поймать разбежавшихся лошадей, сколько сможете — да пулей!!! С минуты на минуту здесь станет очень жарко! Остальные — перезаряжаем пищали… Особливо же карабины!

Никола, приободренный присутствием старшего товарища и опытного командира, осторожно уточнил:

— Попробуем уйти назад, выйдем из польского лагеря?

Но Тимофей лишь зло усмехнулся:

— Да какой там выйти из лагеря! Сюда сейчас стянется половина польского войска — дорога у нас теперь одна, только вперед! Покуда ляхи с казаками рубятся, глядишь и успеем-то по мосту через овраг к крепости выйти… А там, даст Бог, смоляне пустят нас в кремль.

После чего «Орел», спохватившись, добавил — обращаясь уже к ратникам:

— Кованные озерскими кузнецами «репьи» покуда не скиньте! Еще пригодятся!

Михаил Борисович Шеин наблюдал за безумием, охватившим польско-литовский лагерь с высоты раската Копытенской «проезжей» башни. Воевода, возглавивший оборону первоклассной русской крепости — и также ставший ее душой — в эти мгновение не мог поверить своим глазам… После короткой стычки ляхов и черкасов прямо напротив башни начался полноценный бой между польской хоругвью — и отрядом казаков, укрывшемся в укрепленном таборе!

…Голова полусотни, защищающей боевую вежу, отправил гонца за воеводой сразу после того, как дозорные заприметили отчаянную погоню шляхтичей за небольшой группой черкасов, прорывающихся к своим. Причем полусотник уже своими глазами видел трагичный конец казаков — как и то, что запорожцы ответили из табора вовсе не холостыми выстрелами!

Разве можно было бы предложить лучший момент для вылазки — и прорыва защитников града к ближней батарее врага, расположенной за Чуриловкой⁈ Вот и воевода среагировал молниеносно, тотчас прискакав к Копытенским воротам — да привел за собой три сотни отборных детей боярских, специально отобранных на случай вылазки. Эти служивые — на самых лучших, крепких конях, да как один облачены в бахтерцы и шеломы, защищены наручами. А помимо сабель и чеканов на их вооружение есть и самопалы, и даже копья…

Шеин привел за собой аж треть имеющейся в его распоряжение конницы — ратников, способных на равных драться с польскими панцериями! А на открытой местности — противостоять и крылатым гусарам… И именно поэтому Михаил Борисович не спешит открывать ворота и давать приказ на вылазку. Коли бой черкасов и ляхов есть ловушка, хитрая уловка Жолкевского, то воевода потеряет лучших своих людей…

Однако же развернувшаяся на глазах боярина сеча мало походит на обманку. С высоты башни вполне ясно видно, как от разящих ударов шляхтичей падают под копыта лошадей не слишком опытные в конной сшибке черкасы… И также не обманешься с тем, какие потери несут ляхи, когда очередной залп казачьих стрелков да пушкарей косит ряды польских всадников!

Удобный ли это момент для вылазки к батарее? Казачья застава уже покинула мост через ров, отступила от частокола, поспешив на выручку к своим. Но если действительно направить служивых к немецкому редуту, на пути их как раз окажутся сцепившиеся в схватке ляхи и черкасы! И как повернет бой в этом случае? Самый ожидаемый исход — русичи помогут запорожцам опрокинуть шляхту, и тогда казаки волей-неволей объединятся со смолянами, отступят в крепость. А ведь в таборе наверняка есть какой-никакой запас быстро исчезающих в Смоленске продуктов… Однако же, возможно и то, что при виде московитов ляхи и черкасы забудут о недавней бойне, чтобы вместе обрушиться на нового врага!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Исход маловероятный — но, увы, все же возможный…

Воевода, тем не менее, отдал приказ освободить ворота, заваленные до того землей — а всадникам строиться под крепостными стенами. Причем промерзший уже грунт не очень-то поддавался ударам кирок и лопат; пришлось долбить его ломами, чтобы заложить небольшие пороховые заряды — и лишь подорвав их, проход в башне удалось освободить!

Когда же дети боярские принялись поодиночке покидать крепость полуразрушенным лабиринтом срубов, прикрывающих ворота, воевода вдруг увидел, что и на самой батарее, как кажется, идет сеча… Несколько мгновений опытный воин, успевший отличиться в схватках с поляками еще при первом самозванце (и даже лично спасший воеводу Мстиславского от смерти в бою!) всерьез раздумывал: не стоит ли ему отменить вылазку? Бог с ними, с черкасами — включи их в состав гарнизона, так позже могут попытаться и предать, польстившись на прощение ляхов… Но схватка на батарее слишком заинтриговала Михаила Борисовича. Ведь если сечу между ляхами и казаками еще можно объяснить случайным конфликтом, переросшим в полноценный бой из-за людской глупости и взаимной ненависти шляхты и запорожцев… То нападение на батарею — это уже очевидная попытка помочь осажденной крепости извне. И кто бы не стоял за ней, воевода должен узнать правду — а по возможности и помочь неожиданному союзнику!

…Взрыв на германском редуте прогремел в тот самый миг, когда облаченный в прочный зерцальный доспех Шеин покинул крепостные ворота. Высокий и рослый воевода, находящийся в самом расцвете сил и лет, поднял булаву высоко над головой, приковав к себе взгляды воинов — и проскакав вдоль их рядов, громогласно воскликнул:

— Постоим за Святую Русь, братья! За веру Православную, за нашу землю — круши супостата! Гойда!!!

— ГО-Й-Д-А-А-А!!!

Боярин пришпорил рослого вороного скакуна, увлекая воинов за собой; обойдя вражеские надолбы, дети боярские за считанные минуты миновали мост через Чуриловку — и показались на польском берегу реки.

Между тем, увлеченные рубкой дрогнувших и спешно отступающих черкасов ляхи уже прорвались сквозь ворота табора, намереваясь завершить истребление казаков в ловушке кольца его стен! Лишь немногие запорожцы, участвовавшие в походах на турок и татар, сохранили мужество и продолжили драться. Остальные — в основе своей воровская голытьба — показали спину, без всякой надежды на спасение в бегстве… Но поляки проглядели появление нового врага — и только грянувший в упор залп пистолей известил их о вылазке детей боярских! Ляхи еще попытались было развернуться навстречу воинам Шеина — но куда там… Русичи уже врезались во фланг заметно поредевшей польской хоругви, опрокинув вдвое уступающих им числом панов в считанные мгновения!

Момент для атаки был выбран идеально — и вымотанные схваткой с казаками ляхи вскоре дрогнули, показав спину. Шеин же, бесстрашно осадив коня у стены табора, обратился к уцелевшим черкасам:

— Казаки! Мы с вами одной веры и одной крови! Ныне вы пришли ворогом на русскую землю — но искупили сей грех в бою. Кто пожелает, может уйти в Смоленск вместе с нами! Но каждый, кто решится спастись в граде, должен целовать Евангелие и Крест, что не задумает предательства, не станет чинить смуты и обижать жителей, будет честно драться с ляхами на крепостных стенах. А, кроме того, исполнит любой мой приказ! Ибо коли пойдете с нами, вы в тот же миг станете служивыми русского царя — и моими воями!