– Я был там.
– Да, да, я знаю, там жертвы были. Мать Трофимова сгорела, а Валя как?
– Она сейчас в больнице, в Москве.
– А дочка ее где?
– Она у меня… Юрий Алексеевич, вы сказали, что Трофимов сам поджег дом.
– Ну да.
– Но там же были его мать и сестра, а дверь снаружи закрыта на засов. Вы знали об этом?
Самохин молча кивнул и выдохнул – Просто выродок какой-то.
– Юрий Алексеевич, мне нужна ваша помощь. Надо похоронить погибшую женщину и помочь другой пострадавшей. Там еще пожилая женщина пострадала, она сейчас в местной больнице, к сожалению, не знаю, как фамилия, зовут Евдокия Матвеевна. У нее еще раньше сгорел дом, и жить ей совсем негде.
– Макс, я сейчас же свяжусь с администрацией, все сделаем, не беспокойтесь.
– Спасибо. Я уезжаю в Москву и буду некоторое время там, сюда буду звонить.
Они попрощались, Макс хотел вернуться домой, но передумал и поехал в супермаркет, где накупил разной нарезки, йогуртов и фруктов, потом заехал в больницу, выяснил, где лежит Евдокия Матвеевна, хотел к ней пройти, но важная девушка в регистратуре строго сказала, что посещения только во второй половине дня. Он замялся, не зная как поступить, но тут услышал басок Зинаиды.
– Щас! Во второй половине! Вот придешь ко мне за колбасой, я тебе скажу, только после обеда. Люб! Ты чего, в самом деле?
– Так я не знала, что вы вместе. Зинок, да проходите, об чем речь. На третьем этаже она лежит.
Макс и Зина поднимались по лестнице.
– Спасибо тебе, Зина, я хотел уйти, эта девушка была так категорична.
– Ага, категорично она только денег ждет, ты что, не понял? Да тут все приходят, когда хотят, но денег-то никто не дает, а тут неместный приличный мужик объявился, вот она и решила поизголяться в надежде деньжат получить.
– Да я бы заплатил.
– Обойдется. Ну вот, пришли. Женское отделение слева, значит, сюда. Ого!
Макс остановился. Действительно, ого! Весь коридор был заставлен кроватями. Сестра на посту вскинула густо накрашенные глаза и лениво спросила.
– Вы к кому?
– Вам позавчера женщину после пожара привезли, ей сердцем стало плохо.
– А, она вон там, третья справа. Беспокойная старушка.
Евдокия Матвеевна полулежала и, прищурившись, смотрела на прибывших.
– Ох, батюшки! Никак Зинаида! Здрасьте! И вы, значит, пришли… А Валька?! Что с ней-то?!
– Лежите, лежите, с ней все нормально, – поспешила успокоить ее Зинаида. – Вот Макс отвез ее в Москву, так что она там лежит в больнице, говорят, все будет хорошо.
– Ну и слава богу! А вы, значит, Макс будете?
– Да, давно с вами хотел познакомиться. Вы тут разберите сумки, я пока с врачом поговорю.
Он пошел в ординаторскую, а Евдокия Матвеевна живо сделала ревизию по сумкам.
– Ух ты, Зин, смотри-ка. Неужто, все мне?
– Вам, тетя Дусь, давайте разложу.
– Это чего ж Макс все накупил? Зачем же он так потратился? Ну да ладно, угощу своих соседок. Вот это поди в холодильник положь, да подписать не забудь покрупнее, а то сопроут.
– А где холодильник-то?
– Да ты у энтой куклы крашеной спроси. Все равно ничего не делает, цельный день сидит, глазами хлопает.
– Тетя Дусь, что врач-то говорит?
– Да что он скажет? Кому старики нужны? Говорит, инфаркта нет, а остальное ерунда. Да и то сказать, я хорошо себя чувствую. Хоть сейчас побегла бы в свои Грибки. – Она горестно вздохнула. – Да как я дойду-то, и куда мне, горемычной податься? Да ладно, расскажи лучше, как там звездочка моя Анюточка?
Зина рассказала, все, что знала про Анечку, про Макса и не удержалась, упомянула Степана.
– Откудова энтот молодец взялся?
– Да случайно, представляете, такой парень хороший.
– Очень хороший, сразу видно… Зин, а Клавка-то как, жива?
– Нет, задохнулась.
– Ну и царство ей небесное, а Митька-то хуже зверя, мать свою погубил. Вот ведь сволота какая. Ой, глянь, Макс идет, а врач-то перед ним прямо стелется.
Она замолчала и поджала губки.
– Ну как вы тут, Евдокия Матвеевна.
– Я, гляжу, вы и имя мое выучили, а то все баушка, да баушка.
Врач засуетился еще больше и чувствовал себя очень неуютно. Кто ж мог подумать, что у этой простой бабки такие важные покровители. С утра из администрации звонили, потом сам Самохин интересовался, а теперь еще и этот денег отвалил. Тоже, видно, непростой.
– Евдокия Матвеевна, мы вас сейчас переведем в палату, там уже все приготовлено, там вас и осмотрю. Кардиограмму снимем, анализы надо сдать… Ну, в общем, вы пока собирайтесь… Анжела! – Позвал медсестру, та неохотно подошла. – Помоги Евдокии Матвеевне собраться и проводи ее в 12 палату.
– Чего? В двенадцатую? Так она ж у нас зарезервирована, и я уже меняюсь, сейчас Машка придет.
– Анжела, делайте, что говорят, проследите, чтобы Нюра там пыль протерла.
– Бездельница эта ваша Нюра! – Внезапно заявила тетя Дуся, врач от неожиданности шарахнулся в сторону, а она продолжала – Бездельница и пьяница, я сама вчерась видела. Энта вон все глазами хлопает, задницу боится поднять, а та тряпкой пару раз махнула, а туалет вообще не мыла, вы зайдите в туалет-то, там утопнуть можно.
– Да, да, да, сейчас все сделаем. Вы не волнуйтесь, у вас в палате свой туалет будет. Ну я попозже зайду. – Врач резвой походкой рванул к себе в ординаторскую, проклиная в душе эту бабку, свалившуюся ему на голову.
Евдокия Матвеевна только языком цокала, так ей палата понравилась.
– Это за что ж мне такой почет? Глянь, тут и холодильник свой имеется и телевизор. Вот теперь и поболеть можно. Макс, вы уж извините, не знаю вашего отчества…
– Львович, – машинально ответил Макс.
– Макс Львович, спасибо вам большое, ведь это вы хлопотали за меня?
– Да нет, почему я? За вас многие хлопотали.
– Да знаю я энтих многих… А вам спасибо большое… Никого у меня нет, кому я нужна, одинокая, вредная бабка. Одна Валька вот… Вы уж берегите ее, больно девка хорошая…
– Ладно, я как раз к ней сейчас поеду, передам от вас привет и еще… Евдокия Матвевна, если вам что-то понадобиться, вы мне позвоните, телефон вам Дима купит и завезет и будет вам помогать, пока меня не будет. Все, мне пора. Зина, вот телефон Самохина, я говорил с ним насчет похорон, он поможет.
– Я, как все улажу здесь, тоже в Москву приеду, я брату уже позвонила, у него поживу, а ты там Степу навести, ладно?
– Не беспокойся, все сделаю. До свидания.
* * *
Макс вернулся домой и сказал, что они сейчас все поедут в Москву. Мила уже кое-что собрала, Лев Григорьевич попросил Макса объяснить, что случилось. Они закрылись в кабинете, и там Макс рассказал ему все, что знал: про нацистов, про Трофимова, про погибшую мать Вали и про пострадавшего Степана. Лев Григорьевич не перебивал, но в конце рассказа спросил.
– Макс, а ты уверен в этой девушке? Вдруг в душе она такая же, как брат?
– Папа, я в ней не сомневаюсь ни на минуту. Она замечательная девушка, ты сам в этом убедишься, и к тому же она беременна.
– Да ты что?! Вот это новость! То-то, я смотрю, Мила все утро бросает на меня многозначительные взгляды, но не рассказала. Партизанка. Я рад, Макс, я очень рад. Чтоб у вас все было хорошо!
Показалась радостно-восторженная Милина физиономия.
– Ты знаешь?!
– Как это тебя не разорвало?! Это просто удивительно, что ты сразу не разболтала.
– Так и быть я на тебя сегодня не обижаюсь… Дедушка…Ха-ха-ха.
– А ты бабушка.
– Ну уж нет, я буду Мила, понятно? Все, давай собирайся. Макс, что нам брать с собой?
– Только необходимое.
– А Анечке? У нее же почти ничего нет. Может быть, заехать к ней домой и забрать ее вещи?
– Милочка, ее дом сгорел и вещи, естественно тоже.
– Ай, бедный ребенок!
– Ничего, мы купим все в Москве. Мила, спасибо, что ты заботишься о ней, ведь кроме Вали у нее никого не осталось.