– Ты что, обкурился? – вспомнив, что еще такое план, буркнула я. – Судя по реакции, план был ниче так, забористый… Только вот смысла в идее я пока не вижу…
– Ха! Главное, что вижу я… Так, поутру слетаю в аптеку…
– Вот тебя прет, парниша… Думаешь, там продадут что-нибудь позабойнее? – решив, что раз он надо мной прикалывается, то и я могу поиздеваться всласть, хихикнула я. Все равно, судя по его глазам, в его бестолковку действительно пришла стоящая мысль… – Только погода на улице нелетная. Крылышки замочишь…
– Замочишь… Замочу… Точно. Замочу… – подскочив ко мне, он с чувством чмокнул меня в щеку и, подхватив на руки, закружил по комнате:
– Умничка, девочка! План обрастает мясом…
– Мило! Главное, что не целлюлитом… – поймав обалдевший взгляд проснувшейся от шума Ольги, расхохоталась я. – Ставь на пол, развратник! Мужу пожалуюсь! На этот самый, как его, харрасмент…
– Он меня простит… – хмыкнул Ремезов, но на пол все-таки поставил. – Ты такая умница…
– Умница, но при этом – верная жена… – щелкнув его по носу-картошке, веселилась я. – И тебе меня не охмурить ни цветом кожи, ни тасканием на руках, шоколадка «Аленушка», блин…
– Вы че, дури обкурились? – недовольно буркнула сонная и злая Кормухина. – Поспать-то дайте, а? И так вся извелась уже…
– Че это вдруг извелась-то? Кроватка коротковата? – прищурившись, поинтересовался у нахальной девицы Сема.
– Неа, сплю в чем попало… Вернее, в чем украли…
– Есть вариант намного проще. В чем мать родила… – съязвил неугомонный Ремезов. – Надо – поможем облачиться… Или разоблачиться… И никому твои прелести не нужны, не льсти себе… – заметив, что она тут же вцепилась в одеяло, расхохотался он. – Так себе экземплярчик… Куда тебе до моей жены…
Кормухина вспыхнула так, что в свете единственного горящего в комнате ночника ее лицо показалось черным:
– А что во мне не так?
– Ну, многое… Спортом заниматься не пыталась? Тощенькая шейка – дашь щелбан – переломится; позвоночник сквозь шубу видно, наверное; икры – вообще не видать…
– Да у меня внешность модельная… – прошипела задетая за живое девушка.
– А, ну да… Слышал про эти стандарты красоты… Да педики их придумали, не иначе… Кто на кости-то позарится? Я имею ввиду нормальных мужиков… Вот, посмотри на Беату… Вот это – Женщина… Мечта поэтов, прозаиков, физиков, химиков и…
– …И таких отморозков, как вы… – прервала его Ольга. – Ладно, проехали. Не нравлюсь – не смотри… Только хватит орать – поздно уже… Поспать дайте, ладно? Похитители хреновы…
– Борза не по годам… – восхитился Ремезов.
– С вами и не такой станешь… – огрызнулась девушка. – Достали…
– Ну, ладно, уговорила… Спи… Завтра тяжелый день…
– В каком смысле? – оторвав голову от подушки, встревожилась Кормухина.
– На Родину полетим… – хмыкнул Эрик.
– А моя учеба?
– Скоко будет дважды три знаешь?
– Представь себе, да… – показав Семе язык, сказал она.
– Отлично… А на фиг бабе знать больше? Кухня, ванная, постель… маршрут не требует знания дифференциального исчисления… Или понимания принципов теории относительности…
– Это у вас так… А я…
– Ну, что ты? Защитила диссер? Заработала хоть рубль? Умеешь хоть что-то делать руками? Ты – как все… Разводила парня с «Астоном»… Только не говори, что у тебя к нему чистая и светлая любовь… Все равно не поверю… Ладно, спи… Хоть краснеть не разучилась, и то ладно… – внезапно разозлившийся на нее Сема рыкнул так, что Кормухина тут же заткнулась и накрылась одеялом с головой. – И вообще, ты не забывайся, ладно? А то мы можем быть не такими милашками, какими кажемся на первый взгляд…
…Ремезов вернулся домой часам к двенадцати дня и тут же прошел в комнату, где Эрик охранял мрачную, как туча перед грозой, Ольгу:
– Привет, красотка…
– Привет, дед Курощуп… – заметив, что он несет в руках, тут же отбрила его девушка. – Ты решил мне бульончику сварганить?
– Не, просто показать тебе, какой ты можешь быть курицей… – злобно оскалился Сема. – Рот закрой и смотри внимательно… Повторять – не буду. И не проси…
Бросив на пол мешок с квохчущей птицей, он скинул с плеч мокрую куртку и вытащил из ее внутреннего кармана небольшой сверток. Потом присел около журнального столика и аккуратно разложил на стеклянной поверхности его содержимое – несколько одноразовых шприцев и три маленьких пузырька из темного стекла…
– Уколов боишься? – внимательно прочитав надпись на одном из пузырьков, Ремезов набрал в первый шприц содержащуюся в нем жидкость, и, вытащив из мешка курицу, сноровисто сделал ей укол, а потом впихнул несчастную птицу обратно. – Смотри, как ее колбасит! Говорят, эта дрянь выжигает внутренности… Хочешь, вскроем? Эдак через полчаса! Можешь засечь время… Да, штука, которую я ей вколол, весьма интересная… О, начинает действовать…
…Птица билась в агонии минут десять. Все это время побледневшая как полотно Кормухина кусала губы, стараясь не заорать, – судя по выражению лица Семы и количеству шприцев, колоть собирались и ее!
– Ну, как тебе результат? Эффектно? – безумными глазами глядя на девушку, поинтересовался он, дождавшись, пока его первая жертва окончательно перестанет трепыхаться. – Вот и мне нравится… Что особенно весело – противоядие к этой гадости синтезируется суток десять… Это только длительность технологического процесса производства. А его еще надо найти… Военная разработка, блин. А вот в этой баночке – та же дрянь, только с замедлителем – начинает действовать через сутки после укола… Так что вероятность летального исхода – стопроцентная… Ну, а тут – и само противоядие… Введение его гарантированно выводит бяку из организма…
– А мне-то на хрена все это рассказывать? – трясущимся голоском поинтересовалась Ольга.
– Как «на хрена»? Я же сказал – мы сегодня летим в Москву. Эрик и Беата летят с противоядием одним рейсом, а я с тобой – другим… Благо самолетов сейчас летает – мама не горюй. Тебя мы уколем перед вылетом… Здесь. А антидот введем уже в столице нашей Родины… Как тебе перспектива?
– Зачем меня колоть?!!! – закричала насмерть перепуганная девушка. – Я и так полечу!!!
– Не… так ты не сможешь… – крылышек-то нема…
– В самолете!
– Ха, а вдруг ты начнешь чудить на таможне? Или в аэропорту? На фиг мне это надо?
– Не начну, клянусь мамой… – зарыдала она в голос, сразу превратившись в гадкого утенка.
– Что мне твои клятвы, девочка? – скривился Ремезов. – Мне нужны гарантии. А их ты дать не можешь… Увы… Я должен быть уверен, что всякое твое желание выпендриться закончится, стоить тебе вспомнить, что ты сдохнешь ровно через сутки после укола. Ой, нет, вру – чуть пораньше… Двадцать два часа и тридцать семь с копейками минут… Ученые, блин, не могут подогнать время срабатывания до круглой цифры… Согласись, этот вариант для нас – намного предпочтительнее, не правда ли? И потом, чего тебе волноваться? Ну, укол, ну – два… Зато посетишь любимую Отчизну… Вдохнешь родной воздух Отечества… Батьку опять же, наверное, увидишь… Если он, конечно, действительно тебя любит…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});