Гигант пристально посмотрел на Шарлотту. Но все же — по-прежнему молча — подхватил вещи и отнес их наверх. Открыв дверь одной из спален, он все занес туда и удалился.
Шарлотта осмотрелась. Эта комната, казалось, была приготовлена совсем недавно. Здесь не было ни безделушек, ни чьих-либо личных вещей, даже не было картин на стенах, — вероятно, их еще не привезли. Шарлотта зашла в соседнюю комнату, очевидно, в гардеробную. Она открыла шкаф, но он оказался пуст. Ее изумили малиновые занавеси и такого же цвета восточный ковер на полу. Ведь малиновый — совсем не ее цвет.
И тут она заметила еще кое-что… На зеленом атласном покрывале и на занавесях были вышиты буквы «К». А зеленый и малиновый — это же цвета Кэтрин! Вероятно, она сама их выбирала.
Шарлотта опустилась на кровать. Она вдруг почувствовала себя глубоко несчастной. Роэн приготовил комнаты для своей бывшей невесты, но не потрудился приготовить их для жены. Мебель была красивой и элегантной — ее, несомненно, выбирал Роэн, обладавший безупречным вкусом. Спальню мужа Шарлотта не увидела — дверь оказалась запертой. Она спустилась в нижние комнаты и в одной из них, в углу, обнаружила целую коллекцию шпаг-тростей, а в ящике стола, в библиотеке, — пару дуэльных пистолетов, но это было вполне понятно: такой мужчина, как Роэн, не мог не иметь оружия.
Шарлотте хотелось поговорить со слугами, но их в доме не оказалось, хотя на кухне кипел котелок с ароматным рагу. Она задумалась: может, отведать этого варева? И вдруг услышала, как открылась парадная дверь. Шарлотта поспешила к выходу и увидела усталого Роэна, только что зашедшего в дом.
Заметив ее, он остановился.
— Шарлотта?! Но я ждал тебя только на следующей неделе!
— Знаю, но ветер был попутный. Она вдруг почувствовала себя очень неловко — они с Роэном так долго не виделись…
— Ты обедала?
Шарлотта отрицательно покачала головой.
— Тогда я отвезу тебя пообедать, и ты обо всем мне расскажешь.
— Подожди, я пойду надену шляпу.
Снова спустившись вниз, Шарлотта почувствовала, что Роэн вошел в ее жизнь — как будто они и не расставались. А он держался так непринужденно, словно они не виделись всего лишь несколько часов.
— Почему Анетта сказала, что мы должны встретиться в «Сером гусе», а не здесь? — спросила Шарлотта, когда они уселись за столик в одной из шикарных гостиниц на Друрилейн.
Роэн, до этого говоривший о пустяках, секунду медлил с ответом. Наконец сказал:
— Я обещал на неделю отпустить прислугу. Думал, что мы с тобой куда-нибудь съездим. Мне хотелось до наступления зимы показать тебе юг Англии. Увы, — добавил он с сожалением в голосе, — я оказался слишком занят.
Объяснение казалось вполне правдоподобным, однако Шарлотта все-таки не могла поверить Роэну.
Когда он привез ее домой, она с вызывающим видом распахнула дверь спальни, столь явно предназначавшейся для Кэтрин. Роэн вздохнул.
— Я намеревался все это отсюда убрать, — медленно произнес он. — И сделал бы это до твоего приезда, если бы корабль не прибыл раньше намеченного срока. Ты сама выберешь занавеси и мебель.
Шарлотта решила, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы сказать о главном.
— Конечно, было бы гораздо приятнее видеть занавеси, которые выбрала сама, — проговорила она с милой улыбкой. — Но я сумела бы вытерпеть даже эти вензеля… Вот только неприятно рожать ребенка под одеялом, расшитым инициалами другой женщины. Роэн в изумлении уставился на жену.
— Ребенка? — прошептал он недоверчиво.
— Да, Роэн. Нашего ребенка. Весной. — Шарлотта уже решила: независимо от того, кто отец ребенка, ей надо вести себя так, чтобы обеспечить ему отцовскую любовь и защиту.
— Наш ребенок…
Шарлотта не могла понять, доволен ли Роэн ее новостью. И вдруг он рассмеялся.
— Буду честен. Я никогда не задумывался над тем, что могу стать отцом! — Он осмотрелся, поморщился. — Ты не должна проводить здесь свою первую ночь. Ты будешь спать в моей комнате, со мной.
Что ж, самое трудное позади: Роэн не спросил ее, когда именно весной она будет рожать. С облегчением вздохнув, Шарлотта последовала за мужем. Многое удивило ее в спальне Роэна. Хотя бы то, что он запирает свою комнату… Впрочем, об этом Шарлотта уже знала. Она сразу же обратила внимание на огромную кровать с балдахином; комоды же — да и вся прочая мебель — казались просто пугающе массивными. И… неужели у одного из окон действительно закреплена веревочная лестница? Для чего она здесь нужна? Может… Роэн опасается, что в дом ворвутся вооруженные люди? Что ж, в таком случае веревочная лестница ему понадобится…
Шарлотта заставила себя отвести взгляд от лестницы и осмотрела стены, увешанные картами.
— Вижу, что фамильным портретам ты предпочитаешь географические карты, — заметила она с улыбкой.
— Фамильные портреты — это для тех, у кого имеются предки, — усмехнулся Роэн. — А у меня их на удивление мало.
Шарлотта заметила, что он подошел к окну и стал прятать лестницу за красновато-коричневые бархатные занавеси.
В ту ночь Роэн ласкал ее с такой нежностью, какой она прежде никогда в нем не замечала.
— Мой идеал, — шептал он, вдыхая аромат ее шелковистых волос. — А теперь ты родишь мне сына…
«Или дочь», — подумала Шарлотта. Нежность Роэна превратила их близость в волшебную сказку, и Шарлотте хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно.
Она провела в спальне Роэна всего три ночи — вскоре ее спальню и гардеробную очистили от незримого присутствия Кэтрин. Кроме того, на стенах появились бело-голубые французские обои, необыкновенно изящная французская мебель — ее выбрала сама Шарлотта, — небесно-голубые занавеси и новое шелковое покрывало. На полу же лежал синевато-фиолетовый китайский ковер, в котором ноги утопали чуть ли не по щиколотку. Куда делась прежняя обстановка, Шарлотта не знала, но решила, что ее продали. Главное, она исчезла, как и сама Кэтрин, — и Шарлотта надеялась, что навсегда.
— Мне повезло с этим домом, — сказал Роэн. — Сначала я хотел приобрести другой, который не вполне меня устраивал, и лишь в последний момент освободился этот. — Он улыбнулся. — Тебе, наверное, будет интересно узнать, что здесь раньше жила герцогиня Кендал.
Шарлотта ахнула:
— Герцогиня… Ты говоришь о Каланче?
— Она была любовницей короля, — заметил Роэн.
— Знаю, но…
Шарлотта помнила, как ее веселая мать, Симбелин Вэйл, до слез хохотала, слушая рассказы о поразительно некрасивых немках, любовницах короля Георга I. Особенно ее веселили рассказы о Слонихе, огромной женщине, не носившей корсетов, и о высокой и худой, которую прозвали Каланчой. Шарлотта всегда считала эти рассказы невероятно смешными, но было очевидно, что Роэн придерживается иной точки зрения.