принесла сюрприз – сарацины и их союзники, вновь под пушечным огнём сблизившись с турмами, не стали пытаться выиграть стрелковый поединок, где залп трёх шеренг скопефтов до шестисот воинов в каждом, выдавал в идеале в минуту до тысячи восемьсот выстрелов. Это не считая отрядов аркебузир, стоявших на флангах турм. Соревноваться с такой насыщенностью огня было трудно нерегулярным войскам, а потому понявший это шахзаде и его военачальники сделали следующий шаг, с упором на особенность сарацин – яростный ближний бой, в котором они были традиционно сильны.
Сделав по два выстрела, шеренгам стрелков пришлось быстро отступать, назад, под защиту контарионов, становясь за их каре, наклонивших после их отхода пики и алебардистов. Отступая, скопефты в сутолоке потеряли строй и стали больше походить на толпы тех же сарацин, пока офицеры не начали наводить порядок. Но обтекающие каре контарионов сарацины и не думали останавливаться, атакуя ощетинившихся пикинеров и накинувшись на перестраивающихся стрелков, большая часть которых отошла за каре. Лишь малая часть стрелков оказалась внутри каре.
Многие скопефты, не успев сделать и выстрел, бросали мушкеты и аркебузы, доставая свои клинки, чтобы отбиваться от яростно наседающего врага. Лемк, со свистом достав свой меч, тоже начал отбиваться, стараясь держать противника на дистанции своим чуть более длинным клинком. Используя длину рук, он старался издалека нанизать противника на остриё, ударить в голову или шею, чтобы уж наверняка вывести врага из боя. Но вместо одного убитого тут же занимал другой, стремящийся разрубить Теодору голову. Яростные крики, которыми осыпали друг друга бойцы, сбивали дыхание, но остановиться было невозможно.
Оглушающий выстрел под ухом, которое наполняется звоном, и тяжёлая свинцовая пуля поражает сразу двоих врагов, у которых кроме белых рубах, никакой защиты не было. Это задние шеренги стрелков, пользуясь тем, что всё-таки основная масса пыталась валом опрокинуть контарионов, стоявших подобно волноломам у штормового моря, начали давать выстрелы по готовности, подбегая к своим сражающимся и отступающим товарищам и разряжая ружья в упор. Это сперва позволило Лемку нанести несколько быстрых рубящих ударов по ошеломленному таким поворотом дел противнику, поразив их. А когда вся вражеская пехота откатилась к каре контарионов, они тем самым сделали себе только хуже, так как теперь все оставшиеся стрелки получили возможность взяться за свои мушкеты и аркебузы, открыв огонь и поражая стоявших плотными массами врагов.
Этого уже исмаилиты выдержать не моги, и теряя людей под ударами пуль, пик и страшных ударов алебард, они вновь начали, второй раз за битву, отступать в сторону своих позиций, недолго преследуемые двумя эскадронами ромейской кавалерии, рубящей отступающих, но которым пришлось вернуться, когда они подошли к ещё имевшимся свежим сарацинским силам, отогнавшим их стрелами и огнём из ружей.
Отражение второй атаки, несмотря на успех, не просто далось Сицилийской турме. Во многом это было благодаря тому, что левый фланг, упиравшийся в Эврос, врагам было непросто обойти, что доказывали многочисленные трупы врагов, оставшимися на пространстве между стрелками, рекой и контарионами.
Многие раненые потянулись в сторону обоза. Трупы уже даже своих толком не убирали, лишь оттаскивая их из-под ног. Можно было бы подумать, что вот же она – победа! Но шум сражения на правом фланге, который от реки было не видно, говорил о том, что всё ещё не кончено. Да и вражеская пехота вновь убежала не так далеко, под криками своих беев, ударами барабанов отдыхая и приходя в себя.
А в это время Кристоф фон Русворм впервые начал сомневаться в возможности того, что он победит. Подозвав молодого ромея, которого приставили к нему в качестве курьера, он отдал ему приказ, который был уже, возможно, несколько запоздавшим:
- Скачи скорее… Найди второй корпус. Пусть спешит сюда, мы обнаружили султанское войско.
Яростные атаки пехоты оказались лишь отвлекающим маневром, султанским военачальникам так же оказалось не жаль свои пехотные войска, которые отдавали свои жизни, пока их конница, как думал Русворм, стоявшая и ждущая пока он нанесёт удар, всё это время просто выжидала удобного случая, чтобы показать себя во всей красе.
Много веков подряд конница господствовала на поле боя. С седых времён, без сёдел и стремян, всадники перемещались по полю боя, осыпая пехоту дротиками, стрелами, коля копьями, рубя клинками. Много сменилось народов и многие вносили что-то своё, новое в тактику, изобретая приспособления, чтобы ловчее было победить врага. И среди лучшей конницы мира, что позволяло раз за разом одерживать им новые победы, стояла как раз сарацинская конница. Имея многовековые традиции ещё с кочевых времён, непрекращающийся опыт если не от ведущихся войн, то от набегов на соседние народы, предоставляя лучшим воинам земельные наделы – тимары, за счёт которых они покупали снаряжение и предоставляли несколько конных латников – джебелю, разводя одних из лучших коней на территории Фессалии и Срема в Румелийском султанате и на территориях долин у Данубы в Силистрийском султанате, они были страшными противниками для всех войск. Мало того, стать подданным султанств было очень легко, особенно если ты имеешь своего коня, и умеешь обращаться с оружием, что для многих европейских младших детей бедных дворян было неплохим способом занять положение повыше и заработать свою долю богатств на непрекращающемся театре битв. Таких бедных европейских дворян, имеющих выучку в кавалерии и внешне порой даже мало отличимые от тех же рейтар, называли гуреба.
И обойдя правый фланг ромеев, что позволяла сделать холмистая местность, более семи тысяч превосходной сарацинской конницы ударило во фланг и тыл войска. Конечно, они появились не в один миг. Сначала заметили тучи пыли за холмами. Грегор Тебар успел развернуть свои пять сотен конницы, думая отразить фланговый обход. Ланциарии Франсиско Пласа и Димитрия Контостефана тоже успели медленно развернуться навстречу опасности. Но большего они сделать не успели. Конница Тебара оказалась смята и покатилась назад, в сторону своих войск, мешая своим собственным войскам. Сам командир, Тебар, был убит одним из первых. Русворм и все, кто имели возможность, поскакали прочь с холма, через обоз в сторону тыла стоящих турм. Фланговый удар по Латинской турме так же опрокинул их и теряя людей, они побежали через Критскую турму к реке.
Вражеская пехота, одушевлённая успехом своей конницы, третий раз пошла в атаку на «сицилийцев» и «критян». Позиции артиллерии оказались захвачены вражескими кавалеристами и орудийная прислуга, которая не успела сбежать, была изрублена. И здесь, среди посеченных тел, было установлено пятихвостое знамя шахзаде.
Миг счастья, от того что выстояли во второй раз,