когда, замирая от ужаса, прятала лицо на груди своего спасителя, и он обнимал ее, а серые волны разбивались о высокие стены. Тогда все было просто и понятно, сейчас все не так. Почему жизнь оказалась так жестока и сложна для нее? Для них обоих?!
— Я уверен, ты сможешь многим принести спасение. Не мне… — Ферро грустно улыбнулся, таким Вероника видела его впервые, может быть, лишь в ту ночь, когда так долго ждала и все-таки дождалась… — Но ты слишком молода и неопытна, чтобы понимать некоторые вещи. Держись своего зверя. Он, конечно, создание наполовину блаженное, но в беде тебя не оставит и убережет от опрометчивых поступков.
У тебя будет время. Я подожду… Но не слишком долго. Неизбежность нужно принимать без страха, и лучше раньше, чем позже.
Он резко поднялся и, не прощаясь, направился в черную глубь леса. Когда стройная фигура в черном пересекла границу света и тени, скрываясь в темноте, Вероника услышала негромкий напев:
— Как манит и влечет звезда,
Твой свет везде, полна им темнота,
И это знак разгаданных глубин
В поисках безжалостной судьбы…
Звук отдалялся, превратившись в тихую мелодию, когда слов было уже не разобрать. Постепенно стихла и она.
Девушка осталась, она сидела неподвижно, закрыв лицо дрожащими руками. Мысли, бестолковые, нечеткие, толпились в голове. Вероника уже не плакала. Зачем? Если бы слезы могли хоть что-то изменить в ее жизни. Наверное, она просидела так очень долго, а может быть, просто задремала? Но, открыв глаза, она заметила, что небо на горизонте начало светлеть, приближалось утро.
Вероника обвела усталым, отрешенным взглядом маленькую поляну с черным выгоревшим кострищем, и ее губы дрогнули. Огонь догорел, над алеющими углями поднимались тонкие струйки белесого дыма, а в самом центре лежала веточка ландышей. Жемчужные головки на тонких стебельках, такие свежие, словно только что сорванные, покоились на недогоревшем полене, будто ни цветов, ни дерева под ними так и не коснулся жар пламени.
Неужели это не сон? Она судорожно сглотнула и закусила губу. Весь этот странный разговор ей не приснился. Все было сказано. Наяву! Нет, она не готова принять неизбежность, она растеряна и смертельно напугана! Что ей остается? Бежать, быстро, сломя голову, очень далеко. Но разве можно убежать от себя?
VI Начало пути
Principio viam
Сильваер встретил девушку молча и неприветливо.
Он уже мог вставать и ходил в поисках последних, оставшихся на островке тонких желтых травинок. Под угрюмым взглядом козерога Вероника перебралась на островок и молча уселась под деревом.
— Ты была с ним сегодня? — проговорил Сильваер, изучающе глядя на нее. Девушка почувствовала, как лицо мгновенно залила краска.
— Да. — Вероника уже смекнула, что бессмысленно врать тому, кто видит ее буквально насквозь и задает вопросы лишь из уважения. Достойна ли она уважения? Нет, пока бежит и прячется. — Я говорила с ним… — Девушка подняла на козерога свои покрасневшие глаза. — Мне очень страшно!
— Раз ты все еще здесь, значит, у тебя есть время. — Козерог задумчиво поглядел на небо, он мог казаться каким угодно, но только не встревоженным. — Не стоит искушать судьбу, подлая натура может вскоре взять вверх.
— Прости меня. — Плечи девушки снова предательски задрожали. — Если бы я знала… я не хотела, чтобы так получилось…
— Нет, дитя. Тебе не в чем себя винить, ты так молода. — Козерог вновь глубоко и печально вздохнул. — Тебя некому было предупредить, а если бы кто и захотел, ты не стала бы слушать. Молодость всегда считает себя выше опыта и правдивее мудрости. Прости мне мои слова, но я живу очень давно и видел многое. С другой стороны, даже мудрейшим, пока они ходят по земле, не дано постигнуть высшие мотивы. Ведь те, кто встречаются на нашем пути, преподают нам уроки, каждый из них важен… А я, кажется, могу отправляться в дорогу.
— Ты не оставишь меня здесь? — Девушка с мольбой глядела на козерога.
— Нет, это я обязан спрашивать. Ты осколок моего мира, последняя живая частица. Такая маленькая и хрупкая, как я могу оставить тебя? — Широколобая голова склонилась к самому лицу Вероники, остроконечные уши были направлены на нее, большие глаза смотрели удивленно. — Впредь я клянусь защищать тебя, последнее дитя. Ты все, что осталось от мира, который я не уберег… Если погибнешь ты, погибну и я.
Девушка не ожидала такого ответа. Неужели это правда? Если они действительно связаны, то сколько им осталось? Дни, недели или месяцы? Ферро… не станет ждать вечно! Вероника могла только догадываться о том, как чувствует себя Сильваер, и о его несчастье, много большем, чем ее собственное. Что будет, если из-за нее козерог не доберется до цели? Ведь, связавшись с демоном, она рискует не только своей жизнью, из-за ее глупости хранитель Врат действительно потеряет все!
— Ты живешь… давно? — Девушка протянула руку и осторожно погладила серебряного зверя по бархатной морде. Она касалась его лишь однажды, но каждый раз воспоминания об этом вызывали трепет. Козерог — необычное, неземное создание, прекраснее и величественнее которого она и представить себе не могла, и он теперь связан с нею. Вот почему Сильваер не погиб от ран — она помогла ему выжить.
— Да, я могу прожить так же долго, как и мой мир. Когда он умирает, умираю и я, а он почти погиб. — Сильваер прикрыл глаза, а потом резко вскинул голову. — В этом и есть моя природа и предназначение. Нам пора в дорогу, до другого прохода путь неблизкий. Я проведу тебя сквозь мрак. Путь вряд ли покажется тебе легким, крепись, девочка. Мы пойдем днем и ночью, и не будем останавливаться, от этого зависят не только наши жизни.
***
Двое необычных путников миновали гребень холма и растворились в бескрайних лесах.
Козерог шел легко и быстро на своих длинных ногах, крепкие раздвоенные копыта ступали широко, ловко и бесшумно. Девушка же почти сразу начала отставать. Она считала себя сильной, ей казалось, что она сможет идти весь день без отдыха. Но тело вскоре подвело ее, Вероника не выдержала темпа и спустя всего лишь несколько часов уже умоляла о привале.
Она рухнула на землю совершенно обессилевшая, ужасно расстроенная, стыдясь своей слабости и никчемности. Девушка всхлипывала, глотая нежданно навернувшиеся горькие слезы обиды на саму себя, но идти дальше не могла. Смешно, но после всего пережитого накануне, она считала себя бесстрашной и упорной, а оказалась лишь невозможно хрупкой и совершенно не подготовленной к такому путешествию.
Козерог обеспокоенно смотрел на нее. Кажется,