— Полли, о чем ты думаешь?
— О светильниках. — Вопрос застал врасплох. — Необычная форма.
Анри вдруг улыбнулся, и сразу стало тепло и спокойно, как всегда было рядом с ним.
— Я с тобой о серьезных вещах собираюсь говорить, а ты — о форме светильников!
— Уж, извини, такая я есть, — развела руками. — Я же не виновата, что они такие…
— Необычные?
— Да.
Мы тихо рассмеялись. Анри всегда понимал меня, как никто другой. Жаль, мне это не всегда удавалось.
— Я тебя слушаю, — сказала уже спокойнее.
Теперь, кажется, растерялся Анри. Он взял меня за руку, провел пальцем по ладони вдоль линии жизни. А я едва сдержала внутреннюю дрожь — слишком личным было это прикосновение. И слишком приятным.
— Полли, я…
И снова замолчал. Да, разговор снова не клеился. Наверное, потому что нужно было слишком много слов, а хотелось обнять, прижаться, почувствовать, что не одна и больше никогда не буду. А еще поцеловать, чтобы он тоже знал, что не один.
Анри все-таки собрался с духом и заговорил снова:
— Послушай, все очень сильно запуталось. Я понимаю, что… наверное, ты ждешь…
— Тсс, — прислонила налец к его губам. — Я ничего не жду. Просто хочу знать, ты меня еще любишь?
Ну вот, додумалась, какой вопрос задать… Анри перехватил мои пальцы, осторожно поцеловал, прижал к щеке. Он о чем-то напряженно думал, а мне оставалось догадываться, о чем.
— Люблю, конечно. Только… Полли, я не хочу, чтобы ты снова страдала из-за меня.
И как это понимать? Будто пропасть разверзлась. С одной стороны — Анри, вот же он! Держит за руку, смотрит в глаза. А с другой — я. Между нами пустота из моей лжи, которая не исчезнет, потому что я не смогу сказать ему правду. Из его боли, от которой он не скоро избавится. Что же нам делать?
— Выслушай меня, хорошо? И постарайся понять, — попросил Анри. — Когда я предлагал тебе стать моей женой, у меня был титул, благосостояние, положение в обществе. Я знал, что смогу сделать тебя счастливой. Защитить, уберечь. А теперь у меня нет ничего. Мое имя скорее станет для тебя проклятием. От имущества за этот год остались одни долги. Сам я пройду через это и справлюсь рано или поздно, но не хочу, чтобы со мною страдала и мучилась ты. Я очень люблю тебя, Полли. Но я никогда не смогу сделать тебя счастливой, а ты заслуживаешь счастья.
И снова замолчал. Я пыталась осмыслить, понять то, что только что услышала. Что пытался донести до меня Анри? Что нам лучше расстаться? Сейчас, после того, как наконец встретились? Изнутри поднималась боль, а он ждал ответа. Какого? Что я могла ему сказать?
— Я тоже изменилась, Анри, — ответила тихо. — И той Полли, которую ты знал, больше нет. Но почему ты решил, что рядом с тобой я не буду счастлива? Почему решил за меня?
— Потому что это правда.
Он отвел взгляд. Затем поднялся, выпустив мою руку, прошелся по комнате и встал у окна так, что из-за солнца я не могла видеть его лицо.
— Значит, ты готов меня отпустить?
Анри молчал. Я уже думала, что не ответит, когда с его губ сорвалось:
— Да.
— А если я не готова? — Глаза снова защипало от слез. Сколько еще я буду плакать? Хватит!
— Тогда прекрати общение с герцогом Дареалем. У тебя есть дом и есть семья. Это мы с Филом.
Слова Анри стали громом среди ясного неба. Ну при чем тут Этьен?
— Я не могу. Подожди! — заметила, что он собирается меня перебить. — Подожди, Анри, выслушай. Этьен спас меня, когда все отвернулись. Когда собственная мать требовала, чтобы я немедленно вышла замуж за первого встречного. Ты его совсем не знаешь. Он — хороший человек. И даже если я перееду, все равно буду приходить к нему, потому что занимаюсь с его сыном.
— Хороший человек? — Голос Анри мигом изменился, наполнился ядом. — А ничего, что твой хороший человек пытался выбить из меня признание в преступлении, которое я не совершал? И он знал об этом!
— У него был приказ.
— У меня тоже был приказ, Полли. Таймус приказывал мне немедленно разорвать помолвку, потому что хотел видеть своим преемником. Мне стоило его выполнить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не кричи, — попросила я. — Это другое.
— В чем разница? — Анри заметался по комнате. — В чем, Полли? В том, что от приказа Таймуса не зависела твоя жизнь? А моя зависела! Твой дорогой Этьен требовал меня казнить, если ты забыла, и казнил бы, если бы подружке Эйлеана не было так скучно одной!
— Я знаю, Анри, — пыталась до него достучаться. — Но не могу…
— Значит, ты меня не любишь.
Лучше бы он ударил меня, чем так говорить. Я не могла расстаться с Анри — и не могла перестать общаться с Этьеном и Вилли. Что мне делать?
— Раз ты сомневаешься, нам не о чем разговаривать, — резко сказал Анри. — Прости, Полли, я не стану делить тебя с кем-то еще. Тем более с герцогом Дареалем. Выбирай. Сейчас, потому что ждать я не буду. Хватит!
— Я пойду. — Поднялась с дивана, словно во сне. — Когда успокоишься, ты знаешь, где меня искать.
И пошла прочь. Все-таки расплакалась, поэтому по дорожке от дома почти бежала. А ведь между мной и Этьеном на самом деле ничего нет. Что было бы, узнай Анри про Вайхеса? Он проклял бы меня!
Меня никто не стал догонять. Я даже пожалела, что не попросила Этьена подождать немного. Но лучше ему не видеть меня в таком состоянии, он и так зол. Мало ли чем это может закончиться. Ничего, пройдусь немного, успокоюсь. Надо привыкнуть. Привыкнуть к мысли, что Анри не сможет меня простить. Так будет проще. Может, он прав? И нам не стоит… Глупая я, глупая. Сама придумала себе иллюзию, сама же в нее поверила. И теперь, когда иллюзия рушится, как же мучительно больно!
Я бежала так быстро, что едва не сбила кого-то с ног.
— Полли? — услышала знакомый голос. — Похоже, налетать на меня на улице вошло у тебя в привычку.
Серая ткань под пальцами. Пьер!
— Ты снова плачешь? — заметил он, осторожно стирая слезинку с моей щеки. — И почему на этот раз? Вроде бы твоя мечта сбылась, и надо радоваться.
— Не получается, — всхлипнула я. — А ты что здесь делаешь?
— Вообще-то, иду к графу Вейрану, чтобы передать один документ… Впрочем, я могу поручить это и теням. Подождешь минуту?
Я хотела было сказать, что не стоит из-за меня менять планы, но потом поняла, что не хочу сейчас оставаться одна. Мне нужно было с кем-то поговорить — об Анри, о пустоте, о том, как быть. А Пьеру я доверяла, да и страх после того, как столько дней просидела у его постели, сошел на нет. Кажется, я осознала, что передо мной прежде всего человек и потом уже — маг пустоты. А Пьер прошептал заклинание, вокруг нас на мгновение взметнулся туман, а затем рядом появился человек в сером балахоне. Тень. Пьер протянул ему конверт, запечатанный печатью магистрата, и приказал:
— Передать немедленно лично в руки графу Анри Вейрану.
— Будет сделано, — прошелестело в ответ, и слуга Пьера пошел к дому Анри, а мы продолжили путь.
— Что там, в том конверте? — полюбопытствовала я.
— Приглашение на завтрашний прием в магистрат. Точнее, как приглашение… от него нельзя отказаться. Мы с Кернером хотим побеседовать с Анри. Назрела такая необходимость.
— О чем, если не секрет?
— Пока что секрет, — усмехнулся Пьер. — Но тебе не о чем беспокоиться, как я и говорил, приговор пустоты неоспорим. И если она позволила Анри покинуть свои владения, значит, действительно нет причин и дальше обвинять его в убийстве магистра Таймуса.
— Это понимаете вы. А простые люди?
— Все равно окончательное решение за магистратом, Полли. Надеюсь, у Анри хватит благоразумия, чтобы услышать то, что мы хотим ему сказать. Кстати, по какой причине слезы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы немного поссорились, — призналась я. — Ты был прав. Не все так просто, и наши проблемы не решатся в один миг.
— Жаль это слышать.
Но голос Пьера оставался ровным и спокойным. Мы как раз шли через городской сквер. Звонко пели птицы, а солнечные лучи отражались в глади небольшого озерца.