помог щедрому любопытному русскому отобрать нужные образцы будущей сахарной свеклы и через несколько месяцев Серафима Карловна продолжила его работы, опередив ученик Франца Карла Ашара, официального ученика Андре́аса Сигизму́нда. Благодаря ей у нас было достаточно сырья для производства резиновых изделий, помимо оранжерей фикусы у нас росли чуть ли не на каждом окне.
Лен, конопля и прочие технические культуры уже пару лет производились в достаточных количествах и Яков сумел уже получить пироксилин из льна и на подходе были пороха из конопли. Льняной порох был просто сказка, снаряды и пули летели и дальше и попадали точнее.
Картошка стала для нас вторым хлебом, все к ней быстро привыкли и только нахваливали. Тувинцы то же быстро оценили новый овощ и также начали его выращивать.
Везде у нас были понастроены зимние теплицы и круглый год мы ели свежие овощи и зелень. И мало того, в них выращивались экзотические фрукты: различные цитрусы, виноград, персики, абрикосы, черешня, ананасы и даже бананы.
Когда начались наши войны в Туве, монахи — друзья Лонгина предпочли уйти от греха. Но когда установился мир, они снова пришли и очень помогли нам. Всякие экзотические фрукты появились только благодаря им. Вместе с китайцами с Усть-Элегеста они наладили достаточно масштабную торговлю с Китаем. Постепенно отношения с монахами стали настолько дружескими, что они попросили меня помочь с основанием нового стационарного хурээ. Просьба была совершенно необычной, они хотели уйти в Тоджинскую котловину и попросили меня походатайствовать перед Тожу-найоном. Тоджинский властелин уже полностью зависел от нас, и естественно не отказал и в его ставке появилось хурээ. Несколько лам не пошли в эту глушь и остались в хурээ на Сесерлиге. После этого ламы стали помогать нашей разведке.
Именно эти монахи первыми принесли нам плохие вести с юга.
Глава 20
Плохие вести с юга первыми принесли монахи, ламы хурээ на Сесерлиге. Сначала они сообщили о прибытие в Улясутай в ставку великого цзяньцзюня больших военных чиновников из столицы Поднебесной. Лонгин сразу уехал в Туву и очень вовремя, через две недели, в середине марта пришла весточка о приезде в ставку императорского наместника цинского полководства Чжао Цзинбао, а затем и прибытии первых цинских войск. Чжао Цзинбао был опытным полководцем и умел воевать. Когда-то его даже называли великим, но последняя компания была неудачной и его звезда померкла. Поэтому Чжао Цзинбао рвался в бой, это был его последний шанс вернуть расположение императора.
Прибывающие войска в основном были частями Армии Зеленого штандарта и они укомплектовались ханьцами, то есть китайцами.
Чисто маньчжурских и монгольских частей было очень мало, маньчжуры не горели желанием воевать в наших краях, а монголам просто не было прежнего доверия. В отличии от прежних наших противников, треть прибывающих была вооружены мушкетами с фитильными замками. Преобладала естественно кавалерия.
А в середине апреля стала подходить артиллерия и многочисленные тыловые части и в последних числах месяца Чжао Цзинбао выступил в поход.
Лонгин хорошо подготовил своих разведчиков, почти все они познакомились с вооружением русской императорской армией, видели воочию европейскую артиллерию, сигнальные пушки наших сторожевых постов, и кремневые ружья русской армии. Но в Сибири еще хватало и допотопных фитильных мушкетов, которыми и были вооружены китайцы. Поэтому наши лазутчики смогли точно доложить, чем вооружены наши противники кроме луков, копий и мечей. И мы точно узнали численность вражеской армии, почти сто тысяч если считать всё-всё-всё, численность боевых подразделений, или как говорили во время Гражданской войн число штыков и сабель, составляла около пятидесяти тысяч. Стволы разных калибров, почти сто штук, в основном были навьючены на верблюдах, пушек, установленных на колесные лафеты, наши разведчики насчитали три десятка, они были в своей массе достаточно древними. Лишь среди лафетных оказалось несколько штук, отлитых несколько лет назад по чертежам иезуитов Фердинанда Вербиста и Феликса да Роша.
Мы с Лонгином много раз прикидывали какими путями может к нам пройти большая армия и решили, что такой армией, да еще и с артиллерией реально идти одним маршрутом, на ставку амбын-нойона в Самагалтае и затем между хребтами Восточный Танну-Ола и Остроконечный Танну-Ола. И вскоре мы убедились в своей правоте, свою армию Чжао Цзинбао повел именно поэтому маршруту, на всех других маршрутах были лишь немногочисленные монгольские отряды.
Как только пришли первые достоверные известия о грядущих военных потрясениях, я решил собрать военный совет. Ерофей, Лонгин, граф Казимир, Панкрат, Петр Сергеевич, Яков, Шишкин, Леонов, Степан, Мерген, Леонтий и Мария Леонтьевна, все люди известные и проверенные, собрались первого мая, когда уже не было ни каких сомнений в предстоящей войне. После выздоровления Машенька полностью взяла бразды правления в свои руки и не только в моё отсутствие руководила всем и всеми, но и в присутствии редкий вопрос решался без её участия и одобрения. Полгода назад супругу ввели в Совет, я предложил оставить мне один голос, передав второй Машеньке.
Зайсан Ольчей передал все свои полномочия Мергену и с Ермилом Нелюбиным срочно поехал в Тоджинскую котловину, надо было определиться, кто будут Тожу-найон, друг или враг. Тоджинцев было от двух до трех тысяч и от Тожу-найона я ждал строжайшего нейтралитета.
Но еще важнее было провести инспекцию раскольников «несогласников», ушедших в дикие места, за все эти годы в Тоджинскую котловину и окружающие её хребты, через нас ушло несколько сотен этих людей. По подсчетам Степана там должно быть одних мужиков от 18-ти до 50-ти почти двести пятьдесят человек. Им мы передали почти три сотни ружей.
Оснований сомневаться в данном ими слове не было. Раз в два года мы их инспектировали, проверяли в первую очередь переданное оружие, выясняли их отношения с тоджинцами и аккуратненько присматривали за порядками среди них. Про жуткие нравы и беспредел беспоповцев я знал очень много и не собирался допускать ничего подобного.
«Несогласники» слово держали, за все эти годы не было ни одного инцидента с оружием, даже не пропало ни одного донца от стрелянных гильз, Отношения с тоджинцами у них были великолепные, Тожу-нойон был в восторге от таких соседей. Еще бы не быть в восторге. Почти весь пушной налог он выплачивал тем, что ему отдавали раскольники, получая свободу разных промыслов в его владениях. Нам пушнины от них тоже перепадало, но главным товаром было кричное железо очень приличного качества. Его они вместе с тоджинцами продавали нам несколько тонн в год, получая за него много всякого провианта и всяких товаров, включая и электрические фонари, но особенно ценились наши топоры и ножи.
И вот теперь пришло время выполнения главного пункта наших договоров, идти служить у нас с оружием в руках.
Ожидая своих