Читать интересную книгу Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь - Михаил Шкаровский

К этому времени стратегия германской церковной политики в этом регионе еще не была окончательно выработана. Существовало два варианта подчинения местных Православных Церквей нацистским политическим интересам, каждый из которых был рассчитан на относительно длительную перспективу. Эти варианты стратегии подверглись рассмотрению в «Заметке о Вселенском Патриархате» от 6 мая 1942 г., составленной чиновниками МИД:

«1. Дальнейшая поддержка национальных особенностей отдельных Православных Церквей с целью постепенной ликвидации наднациональных церковных связей православия… 2. Другим путем соблюдения интересов германского порядка на Юго-Востоке было бы следование английскому, а ранее российскому примеру, т. е. использование институтов, как они существуют, и сверх этого укрепление их с целью воздействия на все православие»[386].

Но из двух вариантов германские ведомства и раньше и в дальнейшем, в 1942–1944 гг., явное предпочтение отдавали первому — максимально возможному раздроблению Православных Церквей и разрушению общеправославных связей. В значительной степени это делалось из опасения панславянского единства, связующим звеном которого могла стать Русская Церковь. Так, в цитированном докладе Герстенмайера от 24 сентября 1941 г. делался общий тревожный вывод: «Далее в глаза бросается развитие панславянских тенденций, которые с некоторого времени тут и там становятся заметны в славянском православии»[387]. Кроме того, нацистские органы власти очень настороженно относились к Константинопольскому патриарху, считая его в значительной степени находящимся под англо-американским воздействием. Он проживал вне сферы контроля германских ведомств — в Стамбуле, и речь могла идти только о политике максимального ослабления влияния патриарха на православный мир. В католических газетах военных лет и некоторых послевоенных публикациях встречается утверждение, будто бы Гитлер предложил Константинопольскому патриарху послать по своему выбору епископа, чтобы реорганизовать Православную Церковь на занятых русских территориях, и якобы Первосвятитель даже принял эти предложения[388]. Просмотренные архивные документы позволяют сделать окончательный вывод о том, что подобные утверждения лишены всяких оснований.

В наибольшей степени из Православных Церквей Юго-Востока Европы под германским влиянием к 1942 г. находилась Румынская. Ее руководство полностью поддержало завоевательный поход румынской армии совместно с вермахтом на Восток. Занимавший в 1939 г. пост патриарха Никодим (Мунтяну) заявил, что «борьба против большевизма является священной борьбой, борьбой за Бога и Его истину»[389]. Представитель германского МИД Герстенмайер в своем докладе также подчеркивал: «Румынское Православие в настоящее время полностью занято тем, чтобы „вбить во все румынские головы“ войну против Советской России как священный крестовый поход и железную необходимость»[390].

В начальный период войны с СССР Германия передала Румынии не только занятые в 1940 г. советскими войсками Бессарабию и Северную Буковину, но и юго-западную Украину. Здесь Румынская Церковь развернула активную миссионерскую деятельность, рассчитывая перенести ее и дальше на Восток. Согласно обзору бухарестской печати от 11 сентября 1941 г., составленному германским МИД, в газетах «Порунца Времии» и «Цурентул» утверждалось, что сейчас самая сильная Православная Церковь — Румынская, и она единственная находится в непосредственной близости от России. Поэтому именно эта Церковь призвана снова пробудить православный дух на Востоке. Русское же православие называлось «величайшей панславянской опасностью»[391]. Некоторые органы печати даже позволяли себе открыто русофобские высказывания. Так, в декабре 1941 г. бухарестская газета «Акциун» опубликовала пожелание, чтобы в рамках планируемого нового порядка восточного пространства также было бы проведено насильственное переселение русского народа из Европейской России в Сибирь: «За исключением финнов в Карелии, румын в области Буга и Днепра и, может быть, также еще украинцев, все славянские и славянизированные народы должны быть перевезены в Сибирь». Эта публикация вызвала резкий конфликт с Болгарской Церковью, ведущий орган печати которой — журнал «Црковен Вестник» — опубликовал ответную статью «Никто не борется против русского народа!»[392].

Возникали конфликты у Румынской Церкви и с РПЦЗ. Так, будущий митрополит Берлинский и Германский, а тогда епископ Венский Серафим (Ляде) в середине 1930-х гг. дважды ездил по заданию Синода в Бессарабию. Он посещал там православных, не признававших насильственного присоединения к Румынской Церкви Кишиневской епархии и введения григорианского стиля, которых подвергали притеснениям. В первую поездку епископ Серафим имел поручение ходатайствовать за них в Бухаресте, но его переговоры не имели успеха. Затем он был послан в Бессарабию к существовавшим тайно старостильным общинам, окрестил там много детей, совершил 3 священнических хиротонии, снабдил священников антиминсами и св. миром. Когда об этой деятельности стало известно румынскому правительству, еп. Серафима выслали из страны[393]. На Втором Всезарубежном Соборе РПЦЗ в 1938 г. обсуждалась ситуация в Румынии: «Началось вскоре преследование всего русского и славянского, особенно усилившееся после перехода Румынской Церкви на новый стиль, так как бессарабское население твердо отстаивает старый стиль. Распоряжением власти были запрещены богослужения на славянском языке и по старому стилю; неповиновавшихся арестовывали»[394]. Кровавые гонения на старостильные общины продолжались и в дальнейшем.

Помимо миссионерской деятельности на Востоке у некоторых представителей Румынской Церкви были и гораздо более глобальные планы. В 1942 г. известный профессор-теолог из Бухареста Н. Крайник обратился в германский МИД с докладной запиской «Германия и православный мир», в которой выдвигал идею восстановления полновластного Вселенского Патриархата в Константинополе (Стамбуле) с руководящим органом — постоянным Синодом из представителей всех православных народов. Он рассчитывал, что Румынская Церковь, как самая сильная тогда, займет в этом Синоде преобладающие позиции. Крайник предлагал также принять надгосударственный православный устав, предоставить одинаковые права всем национальным Церквам на Святой горе Афон, вернуть храм Святой Софии в Стамбуле православным и т. д. Убеждая Германию поддержать свой план, профессор утверждал, что он направлен против русских панславянских устремлений[395]. Но германские ведомства, естественно, не поддержали Крайника. Они не были заинтересованы в значительном усилении какой-либо из Православных Церквей, тем более в объединении под ее эгидой всех остальных.

В то же время, стремясь использовать Румынскую Церковь в антисоветской пропаганде, МИД пригласил профессора Крайника, вместе с представителями Болгарской, Греческой и Сербской Церквей, посетить раскопанное захоронение жертв террора НКВД в Виннице. Эта поездка состоялась, но результаты ее оказались не совсем такими, на которые рассчитывали германские ведомства. Далеко не во всем пошла Румынская Церковь навстречу нацистским требованиям в отношении евреев, хотя и в этом вопросе поддалась давлению Третьего рейха больше, чем другие православные[396].

Постепенно прогерманская позиция Румынской Церкви начала изменяться. Своеобразным рубежом здесь стали разрешенные советским правительством выборы патриарха Московского в сентябре 1943 г. В телеграмме германского посольства из Бухареста в МИД от 2 ноября 1943 сообщалось, что нажим на Православную Церковь с целью заставить ее осудить избрание Московского патриарха к желаемому результату не привел[397]. В дальнейшем эти изменения становились все более заметны. Так, 31 марта 1944 г. референт германского МИД Колреп в своей заметке написал, что в болгарском православии господствуют сейчас «просергианские» настроения, а позиция Румынской Церкви «едва ли существенно отличается от Болгарской Церкви»[398]. Таким образом, к концу войны русское влияние, идущее из СССР, уже в основном вытеснило в румынском православии германское.

Еще заметнее подобные перемены были в Болгарии. Эта страна, хотя и являлась союзницей Третьего рейха, не посылала свои войска на Восточный фронт, в ней традиционно сильны были дружественные чувства по отношению к России. В Болгарии, как и в Сербии, проживало много русских эмигрантов, часть которых находилась в юрисдикции архиепископа Богучарского Серафима (Соболева), принадлежавшего к РПЦЗ. В отношении Третьего рейха среди руководства Болгарской Церкви не было единства, и в 1941 г. доктор Герстенмайер в своем упоминавшемся докладе от 24 сентября писал, что в Болгарии хотят восстановить пост патриарха, два возможных кандидата — митрополиты Кирилл и Паисий дружественны Германии и надеются на ее поддержку в воздействии на Константинопольского патриарха по вопросу канонического признания их Церкви. Третий же главный кандидат — митр. Софийский Стефан — панславянист и враждебен Германии. Герстенмайер достаточно ясно дал понять митрополитам Кириллу и Паисию, «что германская инициатива в вопросе Патриархата зависит от того, как активно и интенсивно Болгарская Церковь впредь будет участвовать в находящейся в ее собственных интересах антибольшевистской пропаганде»[399].