Читать интересную книгу Урал атакует - Владимир Молотов

— Извини, дорогая, так получилось.

Костя открыл капот, достал ножичек и надрезал шланг бензопровода. Остро пахнувший ручеек заструился на талую землю. Затем Костя откопал в багажнике пластиковую бутылку и шланг. Открыл бензобак, вставил шланг и втянул ртом. Закачав немного бензина в бутылку, он сделал очередной «коктейль Молотова».

Только теперь он сразу расплескал его рядом с машиной. И еще — сделал ниточку из горючего по вытаявшей траве. Извлекши зажигалку, он поджег кончик ниточки и отбежал к осине. Схватив поклажу. Костя побежал дальше — прочь.

Мощный взрыв хлопнул ему в спину неожиданно быстро. Костя припал на землю, затем осторожно оглянулся. Ему даже показалось, что стало жарко. Ганина «семерка» полыхала, как подпаленное чучело зимы на Масленице. И вместе с ее огнем из Кости вылетело что-то ценное и опустошило душу.

Он встал и медленно побрел дальше.

Стрекотание вертолета то удалялось, то приближаюсь, и призрак его то восставал между ветками, то, казалось, исчезал в непроглядной сини неба. Костя, спотыкаясь о мерзлые кочки, петлял чуждыми тропами, стараясь держаться только одного интуитивного курса — на запад. Хоть на километр, хоть на пять километров, но приблизиться, пока на своих двоих, а дальше — на чьих колесах повезет.

«И скучно, и грустно, — почему-то крутилось в голове, — и некому руку подать… Фы-хы, фы-хы… В минуту душевной невзгоды… Фы-хы, фы-хы… Желанья… Что толку напрасно желать… Фы-хы, фы-хы… А годы проходят — все лучшие годы…»

Постепенно стрекотание вертолета стихло, потерялось в лесной глуши, и молчание зазвенело в ушах. Костя остановился. Ни единого звука, ни веточка не шелохнется, ни ворона не пролетит. А кругом — страшный, жуткий лес. Быть может, в нем таятся вурдалаки, или ведьмы, или какая другая нечисть? Просто такое мрачное затишье — того и гляди, кто-нибудь выскочит из-за деревьев с нечеловеческим воплем и вцепится когтями в шею. Бред, конечно, все это сущий бред. Надо искать трассу.

Костя достал смартфон, посмотрел на экран — связь отсутствовала. Значит, определить свое местоположение по спутниковой программе не получится. Жаль, очень жаль! Муконин принялся мучительно вспоминать, где и куда он сворачивал, двигаясь от дороги, принялся вычислять, где примерно должна быть трасса. Надо было запастись компасом, с досадой подумал он. Как там в древности определяли? По кольцам на пнях? Куда растягиваются кольца, там север? Или юг? И еще вроде по залежам мха? А ведь вдалбливал один офицерик на втором курсе, да не отложилось. Что-то мутное, какие-то разрозненные воспоминания промелькнули лишь обрывками и исчезли. Наконец, решив, куда нужно идти, он двинулся в путь.

Главное, услышать гул машин, хотя бы одну машину, промчавшуюся по трассе. И тогда появится точный ориентир. Можно будет удостовериться в правильности пути и идти дальше на слух.

Ему повезло. Вскоре он услышал редкий шум машин.

* * *

Водитель-«камазист» оказался вполне приятным мужчиной. Короткие темные волосы, с какими-то рыжеватыми просветами, причесанные прямо на лоб. В чертах лица слегка проглядывалось что-то лошадиное, но очень не оформившееся. И большие русские глаза серо-голубого цвета. Лишних вопросов не задавал, на подозрительный черный чемоданчик не обращал внимания, балагурил, беззаботно болтал. Из тех, что не прочь завести попутчика в длительном рейсе.

Костя сказал, что добирается в Самару к родственнику, которого не видел десять лет, — впрочем, это являлось почти правдой. Троюродный брат Сева обитал где-то ближе к центру, один в городе, без жены и детей, без родителей. И должна у него была остаться однокомнатная квартирка-пансионат.

Вспоминалось, что в ту пору, в две тысячи десятом году, Костя, будучи обычным гражданином безмятежной еще страны, хотя и офицером штаба армии, отправился летом в отпуск и решил объехать немногочисленную родню, разбросанную по стране. Завернул и в Самару на пару дней.

Сева тогда работал инженером на авиационном заводе. Предприятие, в связи с последствиями первого экономического кризиса, дышало на ладан, и Сева сидел дома. Они выпили много водки за встречу и погуляли по городу. Троюродный брат оставил после себя самые лучшие впечатления — коренастый, белобрысый, добрый талый с забавным поволжским «оканьем». Город также понравился Косте, можно сказать даже, местами восхитил. Площадь Куйбышева, Иверский монастырь, набережная Волги, бункер Сталина, невероятный размах промзоны и тихие уголки в парках, и еще много, много всего — здесь было чем восторгаться.

Особенно Костю впечатлил бункер Сталина, превращенный в подземный музей. Туда они зашли с Севой утром, предварительно смазав похмельные скрипы литром пива на двоих. Экскурсовод, приятная стройная девица в очках, чем-то напомнившая Муконину преподавательницу-немку из Академии, с живостью поведала предысторию. Когда осенью тысяча девятьсот сорок первого года фашистские дивизии вплотную подошли к Москве, было принято решение эвакуировать верхушку страны в Куйбышев — так раньше называлась Самара. Касаемо непосредственно вождя народов Сталина — его эвакуация намечалась в случае крайней необходимости, «смотря по обстановке». Параллельно с постановлением об эвакуации озадачились соорудить в Куйбышеве бункер для Генералиссимуса и его свиты под зданием обкома партии. В то время умели строить молниеносными темпами не за деньги, а за идею. И к концу тысяча девятьсот сорок второго года бункер был сдан в эксплуатацию. Костю удивил тот факт, что просторный склеп в эклектическом стиле совковой помпезности и арочной «метрополитеновости»… — этот склеп, по заверениям немки, обладал совершенной герметичностью и имел расчет на полную автономность в течение что-то около пяти суток. Так что, если бы и Самару разбомбили, то за эти дни, в случае завала обоих выходов, Иосифа Виссарионовича все равно откопали бы, аки клад с золотыми монетами. Впервые в истории Советской империи в бункере работала установка по регенерации воздуха и создавалось давление, близкое к атмосферному.

После подземного музея троюродные братья еще долго бродили по городу, а потом снова взяли водки и вернулись домой. У Кости был билет на поезд на следующее утро.

— …Я в Самаре тоже давно не бывал, — признался «камазист», прерывая Костины воспоминания. — Все по юго-востоку курсирую. Уфа — Курган, Челябинск — Уфа. А тут подрядился, просто бабки хорошие пообещали. Потому что мало кто туда хочет ехать, опасно. Черт бы в эту Поволжскую Республику не совался.

— А что везете-то, если не секрет, конечно? — поинтересовался Костя.

— Да какой там секрет. Вон, консервами под завязку забили, и бывай, велено доставить к сроку.

— Консервами? — немного удивился Костя.

— Ну да. — Камазист повел плечом. — Тушенка там, каша со свининой, килька, мясо птицы. Видать, совсем нечего жрать стало в Самаре. С голоду пухнут. Ходят, наверно, по городу и за животики держатся, ха-ха-хах!

У Муконина мелькнула мысль: «А ты хоть проверял? Может, там вовсе и не консервы, в банках-то?»

— И кому везешь? — спросил он вслух, решив, что уместно уже перейти на «ты».

— А мое какое дело? Мое дело доставить, баблосы получить и свалить. Не знаю: в документах какое-то «ООО» указано с адресом, и все тут.

— Понятно… Можно я смартфон подзаряжу? — Костя вытащил из-за пазухи зарядку и мобильник.

— Пожалуйста.

Муконин подключил телефон.

Водитель замолчал. Покручивая большой руль, как штурвал корабля, он бывалым взглядом теперь смотрел на дорогу. И от этого привычного взгляда маленьким кустиком давно выросли морщинки от края глаза к виску.

Костя тоже посмотрел на дорогу. Чистая серая лента усыпляюще сужалась вдали, где сбегались просветленные солнцем два леса. «Возвращаешься в Европу, солнце светит прямо в жопу…»

— Федор я, — вдруг сказал «камазист».

— Что? — откликнулся Костя.

— Говорю, меня Федором зовут. А тебя как?

Водитель предложил большую шершавую ладонь, как будто в ней лежали семечки. Муконин принял рукопожатие.

— Костя, — сказал он.

— Будем знакомы, — констатировал Федор.

Тут Муконин, кстати, заметил: вверху, над лобовым стеклом, была воткнута ламинированная корочка. «Федор Капустин», — прочитал Костя про себя. Остальное разобрать не удалось, если не считать номера машины.

«Федор Капустин. Ну надо же, а?!»

Дальнобойщик оказался полным тезкой человека из давнего Костиного прошлого.

В памяти всплыл настоящий Федор Капустин, одноклассник. Внешность его, что маленького, что взрослого (через десять лет на встречу выпускников приехали почти все), естественно, не имела ничего общего с обликом «камазиста».

Фредди — такая у него была кличка — худощавый мальчик невысокого роста, постоянно шкодил, пропускал уроки, курил на переменах, хотя и учился неплохо, на тройки и четверки. Маму его частенько вызывала к себе на беседу классная руководительница. И Костя порой наблюдал, не скрывая осуждения, как классная — Галинушка — выговаривала бедной, затюканной мамочке Капустина, женщине с милым и усталым лицом, и как Фредди, при этом стоя рядом, недовольно глядел в сторону. В такие минуты было явно заметно, насколько презирал он в своей скудной душонке надоедливую Галинушку.