– Ничего хорошего из этого не получится, – тихо проговорил Труитт. – Они не допустят. И прошу вас, не волнуйтесь. Я помогу вам.
Ханна посмотрела на его мальчишеское лицо – светлый пушок на щеках, добрые голубые глаза – и удивилась, почему он связался с этими людьми. Ведь он совсем на них не похож.
Наклонившись к нему, Ханна прошептала:
– А вы никогда не хотели бросить столь опасную жизнь, мистер Труитт? Она не принесет вам ничего доброго, только смерть. Вряд ли ваши друзья помогут вам в трудную минуту.
Он покачал головой:
– Кроме Нейта и Роупера, у меня в целом свете никого пет. И я им очень нужен.
– Вовсе не нужны! Посмотрите вокруг: перед вами целый мир, красивый, достойный вас, и если бы вы захотели…
– Эй, вы! – крикнул Стилмен, подозрительно уставившись на молодых людей. – Хватит шептаться! Говорите громче, чтобы мы слышали!
Труитт нахмурился и быстро сказал ей:
– Не смейте при Стилмене говорить подобные вещи. Сидите смирно, и все будет хорошо. – С этими словами он ушел.
Прошло несколько минут. Разбойники все совещались. Капельки пота медленно стекали по ее щекам. Она сидела совершенно одна в своем соблазнительном голубом платье и дурацкой шляпке, а они решали ее судьбу.
Ханна посмотрела на горные вершины вдали. Где сейчас Крид? Наверняка ищет Стилмена. Может, он где-то поблизости и спасет ее? «О, Крид! Пожалуйста, приди за мной… скорее, не то случится непоправимое…»
Крид повернул коня и стал спускаться с каменистого холма. День был в самом разгаре, солнце в зените, деревья и травы отбрасывали короткие тени.
Его мысли были прикованы к Стилмену, к тем еле заметным следам, на которые он напал чуть раньше, поэтому-то его и насторожили отдаленные выстрелы где-то внизу на дороге. Вскинув голову, он придержал коня, подумал с минуту и поскакал во весь опор. Он проскакал по цветущему лугу, затем по каменистому склону. Не важно, что это были за выстрелы, быть может, кто-то нуждается в помощи? Он проскакал еще немного, и ему удалось увидеть то, что происходило внизу. На карету напали трое всадников.
– Итак, попались, голубчики, – пробормотал он себе под нос, губы его скривились в ухмылке.
Он притаился и стал наблюдать. Карета проехала вниз и остановилась. Бандиты вытащили пассажиров и сундучок. Крид прищурился и крепко сжал поводья: из кареты вышла молодая женщина. Это была Ханна. Он узнал бы ее из тысячи других – ярко-рыжие волосы и хрупкая фигурка.
– Черт возьми! – только и мог он произнести.
Ханна оторвала взгляд от далеких горных вершин. Ее внимание привлек спор между бандитами и Эдвардом Малленом. Она отчетливо слышала громкий голос Роупера, его ругань и гневные высказывания Маллена.
– Но здесь нет ничего, кроме проклятых бумаг, Маллен! Думаешь, мы стали бы рисковать из-за такого дерьма?
– Но эти бумаги нужны Пламмеру…
– Да черт с ним, с Пламмером! Он уже надоел, мне все равно, что нужно ему! – Наклонившись к сундучку, Роупер вынул оттуда пачку бумаг. – За эти бумаги ничего не купишь, Маллен!
– Купишь, только надо знать, как ими воспользоваться. Шерифу Пламмеру нужны эти документы, и он просил меня привезти их ему. Что я и сделаю, Роупер!
– Но я могу изменить твои планы, парень, – с угрозой в голосе проговорил Роупер, нервно поглаживая ружье. Ханна молча наблюдала за ними. Маллен побледнел, с ужасом глядя на Роупера.
К Роуперу подошел Стилмен и спокойно сказал:
– Эй, Лэйн, нам все равно, что привезти Пламмеру. Так или иначе он нам заплатит. И сбавь тон. У нас есть два затруднения…
– У нас три затруднения! – прорычал в гневе Роупер. – Я могу с этим быстро расправиться!
Не говоря больше ни слова, он направил револьвер на Маллена и выстрелил, затем он так же хладнокровно убил и толстяка Чессмена. Парализованная страхом при виде такой жестокости, Ханна не могла даже вскрикнуть в знак протеста. Лишь один Труитт протестовал. Он поднял свой револьвер.
Когда Роупер направился к Ханне с тем же жестоким намерением, Труитт решительно встал между ними с оружием в руках.
– Ты не сделаешь этого, Роупер, – вот все, что он сказал. Но и этого было достаточно.
Роупер остыл и отошел прочь. Стилмен набросился на него.
Труитт повернулся к Ханне:
– Он вас не тронет. Я не позволю, – пообещал он, глядя на ее бледные дрожащие губы и полные ужаса голубые глаза. Пытаясь успокоиться, Ханна кивнула.
На землю спустилась ночь, и все вокруг изменилось до неузнаваемости. Качающиеся от ветра тени деревьев были похожи на чудовищ и пугали тех, кого ночь застала в пути. Ханна ехала рядом с Холлом Труиттом. Он сделал все возможное и невозможное, чтобы ей было удобно.
Роупер и Стилмен ехали впереди, сундучок болтался на боку у лошади Стилмена. Они двигались по узенькой лошадиной тропке, петлявшей по девственному лесу.
Лэйн Роупер ждал, когда Труитт отклонился чуть в сторону. Тогда он пристрелит эту сучку. Девушка догадывалась о его намерениях по выражению его глаз и наглой ухмылке. Сердце Ханны болезненно сжалось, а душа ушла в пятки, и она еще крепче вцепилась в пояс Труитта. Хорошо, конечно, что Труитт ее защищает, но неизвестно, чем это кончится.
Последний месяц явился для Ханны настоящим испытанием. Она встречала опасности и горе спокойно, с мужеством, которого сама от себя не ожидала. И выжила, победила смерть, которая грозила ей не раз. Пережила смерть отца, влюбилась в человека, похожего на преступника. Отдалась ему. Потом разочаровалась, хотя продолжала его любить.
Так она ехала с Труиттом, размышляя над своей судьбой. Ветер играл ее длинными волосами. Она представила себе, что едет в римской колеснице. Как мученица. Да, она стала мученицей в силу сложившихся обстоятельств. Жизнь в Джубили казалась ей скучной и однообразной. Только теперь она поняла, как была счастлива там. Все в прошлом.
Лошадь поскользнулась на берегу ледяного ручья, который они пересекали. Ледяная вода струилась вокруг ног Ханны, намочив длинную юбку. Тоненькие кожаные ботинки промокли, и носки были влажными. Ноги закоченели. Зубы стучали от холода. Как ей хотелось сейчас закутаться в шерстяную шаль, которая лежала в ее чемоданчике. – Вы в порядке? – спросил Труитт обернувшись.
Девушка кивнула. Говорить она не могла, губы замерзли. К тому же она не вправе жаловаться. Труитт спас ей жизнь, и она должна за него молиться. Однако слова молитвы не шли с языка. Она была до смерти напугана. Господь тоже молчал и находился где-то очень далеко. Такого с ней еще не бывало. Скорее всего Он испытывал се веру на прочность. Вот почему она оказалась в опасности. Только теперь она поняла, насколько сильно в ней желание жить.