настоящей родиной. Тогда, возможно, все началось с того момента, как Гер решил, что у него ко мне есть чувства? Я напрягла память, пытаясь выудить из памяти тот самый момент, или хотя бы что-то, на него похожее. Но нет, ничего подобного не всплывало, наверное, это возникло с самого начала, с того самого момента, как мы встретились глазами в коридоре института поздней весной около пяти лет назад. Я помнила его удивленный взгляд и странную нездешнюю улыбку. Тогда еще он показался мне симпатичным… И я не знала какая на самом деле в нем прячется уродливая душа. Короче, жалеть, как и искать виноватых было глупо и бесполезно. Возможно, все эти испытания были своеобразной платой за то, что я получила взамен. За моих родителей, за тайну собственного происхождения и за те драгоценные часы с Ктиараном, которых оказалось катастрофически, невыносимо мало…
Мужчина прилег со мной рядом, опершись на локоть, и принялся гладить мои рассыпавшиеся по подушке волосы, осторожно, едва касаясь, проводя пальцами сверху вниз. Он молчал, и я безучастно следила за его плавными движениями, не представляя, на что тот может отважиться дальше. Эти мерные неспешные поглаживания успокаивали, усыпляли… И мои глаза постепенно закрылись, позволяя мне сбежать от этой беспросветной реальности.
*
Мужчина с невыразимой грустью смотрел на мирно спящую девушку, не смея позволить себе большего, чем просто гладить ее еще слегка влажные волосы. Ее бледное лицо будто светилось в полумраке, и его выражение было печальным, словно у мраморного ангела, и Гер тяжело вздохнул… Ведь это он, только он один был причиной того, что эта девушка перестала улыбаться. Но он все обязательно исправит. Какая разница, сама по себе или на препаратах, так или иначе, но она будет счастлива рядом с ним. Ведь все нужные химические процессы уже итак происходят в организме, так почему бы слегка искусственно их не подтолкнуть, если есть возможность?
К утру вещество должно будет слегка трансформировать ее сознание, позволив Рин видеть то, чего ей хочется. Возможно, тогда она сможет стать хоть немного счастливей в его обществе, раз он сам настолько безвозвратно, по её словам, всё испортил. Но мужчина всего лишь любил, это было его единственным оправданием. Никто не виноват, что он не мог или не умел любить правильно, так, как этого хотелось ей. Или просто он всего лишь был не тем человеком, что ей нужен… Нет, он не будет ее принуждать. Это последнее, что он может сделать, чтобы обрушить всё наверняка. Скоро она сделает этот шаг сама, и тогда он начнет исправлять все, что испортил.
Влажные губы девушки слегка приоткрылись, и до него долетело одно единственное, едва слышное слово: «Ктиаран».
*
Утром я обнаружила себя на том же месте, в той же позе, и, слава богам, в той же одежде. Руки-ноги, к счастью, двигались нормально, голова соображала. В чувство меня привел запах кофе и свежей выпечки. Я медленно открыла глаза, и поняла, что совершенно одна. Лишь поднос на тумбе рядом с кроватью, да вмятина на одеяле напоминали о чужом присутствии.
Хотя… В ванной шумела вода. Кто-то решил воспользоваться моим душем, и я даже знала кто. Немедленно сползла с кровати, цапнула с подноса булочку и стакан сока, и принялась быстро есть. Головокружение и слабость мне сегодня ни к чему.
Итак, мой чудесный план рассказать все отцу с треском провалился, и у меня было катастрофически мало времени, чтобы придумать что-то еще мало-мальски удобоваримое для того, чтобы спастись.
Прикончив булочку в три укуса и быстро запив ее соком, я отправилась в гардеробную. Негоже рассекать в одном тонком халате на голое тело. И все время, пока я выбирала максимально закрытое платье, мой мозг лихорадочно соображал. Итак, все под влиянием… Кроме меня…пока. А значит, очевидно, не стоит этого дожидаться, и лучше все-таки сбежать? Но куда? И тут меня осенило. Может обратно, на Землю? Вернусь из резервации, обращусь к Нику, он меня спрячет, как обещал… Хотя, кого я обманываю. Этот план был шит белыми нитками, и Геру ничего не будет стоить снова меня найти через того же Ника. А если не обращаться? Но куда я пойду… Ведь у меня совсем никого нет. Что ж, в любом случае побегом от проблемы ее не решить. А что, если обратиться к эрботам? Если уж отец сейчас мне не помощник, то, возможно, я смогу справиться сама? Как они тут вообще общаются между собой, и общаются ли? А это мысль. Итак, цель была найдена. Мне стоило каким-то образом попасть к эрботам, или хотя бы послать им сообщение…
Платье было выбрано, и молниеносно надето. Возможно, для начала мне стоило пообщаться с бабушкой и попытаться как-то выведать про жителей соседнего острова?
Я распахнула дверь гардеробной, и одновременно с этим открылась дверь в ванную, являя на пороге укутанную клубами пара мужскую фигуру. Я закусила губу, досадуя, что задержалась с переодеванием. Но несмотря ни на что, всё же метнулась к выходу.
— Рин!
От этого голоса я едва не споткнулась, мигом замерев на месте как вкопанная. Не веря своим ушам, я медленно, с тяжело бьющимся сердцем, повернулась и тут же забыла, как дышать. Слова застряли где-то в горле вместе с дыханием, отказываясь выходить наружу. Передо мной со все еще влажными после душа темными волосами и с полотенцем, обернутым вокруг бедер, стоял Ктиаран.
18
Я лихорадочно ощупывала его взглядом, даже не моргая, словно боясь, что стоит мне моргнуть хоть раз, как это видение тут же исчезнет без следа. Но весь волшебный мираж, от прозрачных капелек, стекающих по смуглой груди до этой знакомой бледной зелени блестящих глаз, казался таким реальным, что я не выдержала. Все запертые со вчерашнего дня эмоции выплеснулись наружу одним нескончаемым потоком слез.
— Это т-ты? Это и правда ты?? Но как?
Он молчал, растянув губы в неуверенной улыбке, и я боялась подойти ближе, чтобы не спугнуть видение своим неосторожным жестом.
Тогда Кти первый сделал шаг навстречу, одним плавным движением преодолев разделяющее нас расстояние, и заключил меня в свои железные медвежьи объятия. Я задыхалась от слез, размазывая их по его и без того мокрой груди. Как он оказался здесь? Как он выжил? Эти вопросы промелькнули в голове на мгновение, и исчезли. Разве это сейчас было важно? Важно только то, что он жив, и что он здесь, рядом, а