Читать интересную книгу Госпожа страсти, или В аду развод не принят - Марина Крамер

Коваль задумалась и не заметила, что Егор ушел в кухню, гремит там чем-то и переговаривается с Сарой. Вот она, бедняжка, в шоке – здесь не принято готовить завтраки и обеды, а уж тем более приносить их в спальню, да еще чтобы мужчина это делал. И о Марине, сто процентов, она думает как о избалованной сучке, задурившей голову обеспеченному галантному мужичку, но Коваль, разумеется, ее мнение абсолютно безразлично.

Марина потянулась всем телом, выныривая из-под одеяла и вставая, но вошедший с подносом в руках Егор моментально уложил обратно:

– Еще рано, детка, зачем ты встала, поваляйся немного, отдохни.

– Я смотрю, ты тоже никуда не торопишься? – заметила она, беря с подноса чашку с кофе и втягивая носом аромат корицы.

– Мне некуда торопиться, детка, я ведь продал свой здешний бизнес, теперь ничего тут у меня нет. На днях подписал последние документы. – Егор прилег рядом, подпер голову руками и рассматривал ее лицо так, словно видел впервые, и Марина вдруг смутилась:

– Что?

– Ты красивая, Коваль... такая красивая, девочка моя... – Он легко коснулся кончиками пальцев щеки, носа, губ. – Ты все такая же, как была...

– Да! Только нога хромая, в голове три дыры, волос почти нет, и пью, как биндюжник! – усмехнулась она, убивая пафос и неловкость, и Егор рассердился:

– Господи, ну почему ты такая бестолковая? Мне абсолютно безразлично, о чем ты говоришь, я все равно тебя люблю, и буду продолжать, и ты не сможешь этого изменить.

Коваль молча погладила его по щеке, словно прося прощения за свои слова. Она знала, что Егор сказал чистую правду – он любил ее любую, ему абсолютно неважно было, как Марина при этом выглядела. Достаточно вспомнить, в каком виде ему возвращали жену после визитов к Ване Воркуте, что в первый, что во второй раз. И Егор ни разу не напомнил о том, что тогда произошло с Мариной, он сделал все, чтобы она как можно скорее забыла, выбросила это из головы.

– Прости... – прошептала Коваль, уткнувшись лбом в его плечо. – Я не хотела расстроить тебя, правда не хотела...

– Перестань, девочка моя родная, я ведь все понимаю. – Он погладил ее по затылку, поцеловал в висок. – Знаешь, я сейчас уже жалею, что увез тебя вот так, насильно...

– Жалеешь? – переспросила Марина, удивленная его словами.

– Да, детка, жалею. Я опять подумал только о себе, о том, что не могу больше видеть тебя рядом с другим, и не удосужился спросить, а ты-то сама что думаешь, что чувствуешь? Просто взял и увез тебя, как вещь, против твоей воли. Я позвоню Хохлу, попрошу его прислать твои документы, ты сможешь уехать. – Сказав это, он встал и пошел к двери.

– Егор... ты гонишь меня? Ты действительно хочешь, чтобы я уехала?

Он повернулся и долго молчал, глядя на Марину. Она замерла, боясь услышать ответ на свой вопрос, потому что впервые в жизни вдруг поняла, что не только она, но и он может сказать – все, будь свободна от меня... и не так, как он сказал это в Москве, а всерьез, окончательно.

– Детка, я вижу, что ты здесь мучаешься. И потом – тебя гложет мысль о том, что ты изменила себе. Да-да, я вижу, – предвосхитил он вопрос, готовый сорваться с ее губ. – Я вижу, как тебе трудно признать, что нарушила свое слово, что не сдержала обещания больше никогда не быть со мной. Успокойся – в этом нет твоей вины, на сей раз выбора действительно не было. Если хочешь, то уже через несколько дней ты будешь дома. Но поверь – это будет сильнейшим ударом для меня, потому что нет ничего, о чем бы я мечтал так сильно, как вот это – ты рядом со мной, ты по-прежнему моя... Но, повторяю, если ты решишь уехать, я пойму... – Однако его глаза говорили об обратном – он не хотел, чтобы Коваль уезжала.

– Егор... я не могу... не могу так... я разрываюсь на части, мне трудно...

Она обхватила руками голову и вся сжалась, словно это могло помочь или подсказать ответ. Опять она стояла перед выбором, самым тяжелым и невыносимым выбором в своей жизни – выбором между двумя мужчинами, которых любила. Малыш смотрел на нее, и сердце его неприятно ныло от жалости и от сознания того, что это он, Егор, заставляет так страдать свою любимую женщину. Но отпустить ее он тоже не мог.

– Детка, я не гоню тебя, я просто хочу, чтобы ты сама решила, где и с кем тебе лучше.

Егор вышел, закрыв за собой дверь и оставив Марину наедине с раздиравшими душу противоречиями.

Они практически не общались около недели, Егор постоянно где-то пропадал, Марина редко выходила из комнаты, чувствуя себя настоящей пленницей, и почти все время плакала, сама не понимая причины своих слез. Малыш не выдержал первым, просто пришел ночью и почти насильно взял ее, заставив подчиниться его воле. Но Марину это не шокировало, не удивило, она в душе знала, что так оно и случится, и была готова, понимая, что только так Егор чувствует, что она принадлежит ему.

– Я люблю тебя, детка... – прошептал он, падая рядом и целуя ее плечо. – Не сердишься?

– Как я могу сердиться на тебя, ведь ты мой муж... – Коваль перевернулась на живот и положила голову ему на грудь. – Егор... давай вернемся вместе... я обещаю, что все будет по-другому, я никогда больше не стану искать замену тебе... никогда...

– Детка, а как же Хохол?

О, вот это было именно то, о чем она старалась никак не думать... Вопрос о Женьке мучил ее постоянно, не давал покоя. Марина чувствовала себя ужасно – зная характер Хохла, понимала, что он там изводит себя мыслями о ней, о том, где она, с кем, как ей... И даже позвонить и успокоить его она не могла, потому что запретил Егор, справедливо опасавшийся, что Хохол рванет сюда. Как все запуталось, сплелось, не разорвать...

– Что ты молчишь, Коваль? – Муж легко коснулся ее щеки пальцами, и Марина вздрогнула.

– Я не молчу... Знаешь, я иногда мечтаю о том, чтобы вернуть все назад, просто отмотать, как кассету, и тогда я многое сделала бы совершенно иначе... И многие люди остались бы живы...

– Детка, если бы можно было все вернуть, то жизнь была бы пресной и скучной – захотел, исправил то, что сделал не так, – улыбнулся Егор. – Возможно, при подобном раскладе мы не встретились бы с тобой, тебе не приходило это в голову?

– О, вот это бы я оставила неизменным! – запротестовала она, обняв его за шею. – Ты только подумай – как бы мы жили с тобой, если бы не встретились? Ведь у нас было столько всего... И жили-то мы не так уж плохо, если вдуматься...

– Ты даже не замечаешь, что говоришь о нас постоянно в прошедшем времени, детка...

– Прости, это по привычке – ведь почти два года я именно так об этом и думала. – Марина взглянула в его лицо и увидела в глазах грусть и обиду. – Не надо, Егор, не сердись... Просто я привыкла к тому, что тебя со мной нет...

– Но сейчас я с тобой...

– Егор... это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой... – простонала Коваль, закрыв глаза.

– Да, детка... слишком хорошо...

...Почему у нее такое чувство, что они в комнате не одни?..

Прошла еще неделя, они тихо отметили день рождения Егора, проведя вечер в японском ресторане и закончив его в постели, а к Марининому дню рождения он приготовил сюрприз.

– Детка, собирайся, завтра мы летим домой, – небрежно произнес он, глядя на нее, и Коваль завизжала от восторга, повиснув на его шее и болтая ногами, как всегда любила делать раньше.

– Егор, Егор, родной, спасибо тебе! – Она покрывала поцелуями его лицо, он смеялся, обнимая ее, – идиллия, словом...

– Звони своим, пусть встречают – мы летим через Москву, там заберем отца и Дмитрия с женой.

– О боже, ты с ума сошел, Егор! – Коваль не поверила своим ушам – он решил устроить настоящий день рождения, пригласив родных.

– Детка, ты моя жена, моя любимая девочка. Мы так редко отмечали твои дни рождения с размахом. – Егор поцеловал ее так нежно, словно это был первый в жизни поцелуй...

– О, я помню, как ты собирался отметить мои двадцать девять...

Напоминание об этом заставило Егора помрачнеть. Незадолго до этого Марину похитили и изнасиловали Ванины отморозки – Воркута отомстил за строптивый характер и нежелание связываться с наркотиками.

– Детка, не надо про это. Ты вспомни, как потом мы с тобой вдвоем поехали в гостиницу на берегу и все же отпраздновали...

Да, почти через два месяца – два месяца, полных кошмара и страданий, два месяца, в течение которых Егор не смел коснуться ее, потому что каждый его жест, каждое движение будили воспоминания о том, что произошло с ней, о чужих руках, лапавших ее тело, о совершенно посторонних мужиках, гасивших ее по одному и хором, о Воркуте, наслаждавшемся зрелищем долгих двенадцать часов...

– Не надо, детка, не вспоминай об этом, просто выброси из головы, – попросил Егор, понимая, о чем она сейчас думает. – Ты моя, что бы ни случилось, я всегда любил тебя и буду любить.

Коваль слушала его и понимала, что эти слова не просто так сказаны, что это идет от сердца, что Егор действительно так думает и чувствует. Она обняла его за шею, прижалась всем телом и затихла, затаила дыхание, спрятав лицо на его груди. Он гладил ее по волосам, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, так прошло какое-то время, а они все молчали и сидели, обнявшись, на постели в темной спальне, забыв обо всем на свете.