Читать интересную книгу Дыхание Осени - Виктор Исьемини

- Древо проросло здесь на склоне! - прокричал Ингви. - Я не смогу его поднять, не повредив корней!

Спутники догнали короля и остановились, рассматривая белое растение, которое впрямь успело угнездиться на склоне и теперь выглядело так, будто пробилось из земли на этом месте и с тех пор росло здесь.

- Хм... ты же сам говорил, что оно о себе позаботится! - сказал вампиресса.

- И нам легче, не придется эту тяжеленную штуковину, слышь-ка, на себе переть. - Все к лучшему!

***

- Ну что, нагляделись на эту дубину? Пойдем, что ли? - Ннаонна зябко поежилась.

Ветер с моря дул ровно и сильно, и стоять на склоне стало довольно зябко. Ингви не отвечал, он осматривал окрестные склоны. Тем временем Никлис приложился к фляге, фыркнул, утерся рукавом и объявил:

- Чего глядишь, твое демонское величество? Дорогу высматриваешь? Так вон, слышь-ка, за тем холмиком драккар Толстяка Рогли зимовал. Оттуда можем поискать прежний-то путь.

- Идем. Мне страшновато оставлять Древо здесь без присмотра... хотя, честно говоря, как его утащить отсюда по скалам, понятия не имею. Но если осенью в горах пойдут большие дожди, сюда хлынут потоки, а дерево на склоне... как бы не смыло.

- До осени оно вымахает так, что его никаким потоком не стронешь, - успокоила Ннаонна. - Потому и растет теперь. Таков его план!

- Ты думаешь, все было спланировано заранее? Быстрый рост Древа, мое падение на склоне?

Ннаонна поглядела на удивленное лицо Ингви и расхохоталась. Она, как обычно, болтала все, что приходит в голову и предоставляла королю собственными силами отыскивать логические связи в ее словах. И демон справлялся!

- Так ты шутишь... а ведь это похоже на правду.

- Однако, господа мои, не двинуться ли нам в путь-дорожку? - осведомился Никлис.

- Что ж, идем.

Никлис не ошибся, на берегу, там, где он и показывал, остались следы зимовки морских разбойников. Оттуда и стали искать обратный путь. Ннаонна полагала, что она, с ее эльфийским чутьем, сумеет стать следопытом и выведет всех к мокрогорским фермам, но на деле дорогу определял Ингви. Он поднимался на склон повыше, осматривал окрестности, потом указывал направление... и впрямь, Ннаонна узнавала места, которыми их вел король. Сперва девушка заподозрила секрет и решила вызнать, как именно Ингви определяет путь в горах. Следила, но так и не поняла, чем король руководствуется в выборе направления. Потом решилась и после того, как Ингви в очередной раз указал дорогу, окликнула его.

- Погоди, а откуда ты знаешь, как нам идти?

Вместо ответа король указал пирамидку из камней. Этот путь был отмечен могилами аршванов. Когда миновали захоронение, Ингви поднимался на горку повыше и высматривал оттуда очередную могилу. Обычно удавалось отыскать без труда. Как сами аршваны нашли дорогу с побережья - это оставалось загадкой. Впрочем, пару раз Ингви сбился с прямого курса, должно быть, там аршваны в своих зимних странствиях бродили по кругу. Но королю помогало то, что они с Ннаонной старательно отмечали пройденный путь, так что петлять пришлось немного.

Погода во время путешествия была не очень-то типичной для лета. Небо то и дело закрывали тучи, частенько шел дождь. Мокрые горы не зря носили свое имя. Здесь, в этом сыром унылом краю, уже вполне явственно ощущалось дыхание осени - тогда как весь мир наслаждался летним теплом... ну или мучился от летнего зноя, это как посмотреть.

По горам брели шесть дней. К вечеру шестого дня Ннанонна обнаружила силки, расставленные на прогалине. Случилось это так. Никлис шагал первым, у него подходил к концу запас вина, от чего начальник королевской стражи сделался мрачным и угрюмым. Путь пролегал в лесистой долине между пологих склонов, и Никлис брел по звериной тропе, не глядя по сторонам.

- Стой, - окликнула его Ннаонна, - ни шагу!

- Чего, твоя милость?

- Гляди-ка, что здесь?

Девушка вытащила меч, подошла к Никлису, встала рядом и ткнула острием в ворох палой прошлогодней листвы. Раздался щелчок, прелые листья разлетелись в разные стороны, а перед носом Никлиса взметнулась упругая веревка. Бывший разбойник инстинктивно отскочил в сторону, хватаясь за оружие. Потом расслабился - перед носом покачивалась веревочная петля.

- А я, слышь-ка, сперва решил: змеюка! - объяснил он. - А это... это значит...

- Это значит: дошли, - объявила Ннаонна. - Мы дома.

ГЛАВА 26 Юго-восточные окраины Мира

По Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые Мерку Новому - бродяге, насмешнику и острослову, который взял себе имя в честь Мерка, знаменитого философа древних времен. Кем был тот Мерк, да и существовал ли он? Никто не знает наверняка, однако слава его такова, что новый странствующий философ решил назваться Мерком - разве что присвоил дополнение "Новый". Впрочем, и в существовании этого современного Мерка многие сомневаются.

Находятся люди, которые утверждают, будто видели знаменитого бродягу. Но вот незадача - одни описывают его тощим сухощавым аскетом, другие утверждают, что Мерк Новый - полнокровный коротышка, обжора и выпивоха... Иногда Мерк был бородатым старцем, иногда - юнцом, едва начавшим бриться... Да вот еще: при императоре Элевзиле Мерка Нового казнили семнадцать раз - за высказывания, подрывающие устои Церкви и государства. Семнадцать! И всякий раз Мерк объявлялся сызнова. В короткое правление Алекиана Мерка казнили пока что единожды, в Велинке. А вскоре Мерк объявился снова, как раз неподалеку от Велинка, и на этот раз он был толстым коротышкой, больше всего похожим на монаха. Чудны дела твои, Гилфинг Светлый...

Но что не подлежит сомнению - по Миру ходят многочисленные сочинения, приписываемые перу этого многоликого пройдохи. Эти записи частенько переплетены в обложки других книг, чтобы укрыть от глаз шпионов Церкви. Бывает, они изложены скверным почерком, потому что переписаны не в монастырской келье братом каллиграфом, а полуграмотным подмастерьем или торговцем, а то и подростком, едва овладевшим грамотой. Одна из этих книг называется "Возвращение".

"Моя жизнь, - писал Мерк Новый, - это возвращение. Недоброе чудо занесло меня в чужие края, к чужим людям. Здешний народ отличается злобностью, вероломством, подлым умением радоваться чужой беде... Я помню иные края и иных людей, добрых, отзывчивых, с благородным сердцем, всегда готовых протянуть руку тому, с кем приключилось несчастье. Я не помню, как и почему заблудился в незнакомой стране, не помню, как попал сюда, и не знаю дороги домой. Но я ищу ее, ищу неустанно. Эти поиски гонят меня по дорогам и без дорог, не дают остановиться, не позволяют отдохнуть... Я много странствовал. Я скитался меж людьми. Я входил в поселения нелюдей. Случалось забредать в такие земли, где никто до меня не славил Создателей. Бывал я в краях столь диких, что картографы, нанося их на пергамент, снабжают пометкой: "Здесь водятся львы и драконы". Пустыня, печаль и уныние! Однако если долго шагать по пустынному краю, оказывается, что там живут существа пострашней львов с драконами. Я встречал там людей".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});