Прежде всего, если вы действительно верите, то больным вашего сына сделал он – так верьте этому. Зачем идти жаловаться и молиться? Вы что, думаете, что можете его улучшить? Все молитвы означают такую просьбу к Богу: «Пожалуйста, не делай так, чтобы два и два было четыре. Все, что происходит, что естественно – не давай этому происходить».
У вас есть идеал для предложения, некоторые советы – это не вера. Вера означает: «Я никто, и я пойду, куда бы ни повела меня жизнь – всюду. В неведомое, тьму, смерть или жизнь – куда бы она ни вела, я готов. Я всегда готов и я соответствую». Но когда вы можете соответствовать? Вы можете соответствовать только тогда, когда двойственность прекращается, когда вы можете видеть. И самое видение становится остановкой – прекращением желания, требования.
Для единого ума, соответствующего Пути,
все эгоцентрические стремления прекращаются.
Сомнения и нерешительность исчезают,
и становится возможной жизнь в истинной вере.
Единственным ударом мы освобождаемся от рабства.
Единственным ударом мы освобождаемся от рабства. Это не постепенное дело, это не так, что вы постепенно достигаете Истины, это не вопрос степени. Единым ударом, в один момент вы освобождаетесь от всего рабства, когда вы видите Истину.
Это не вопрос совершения усилия, ибо что бы вы ни делали, вы делаете это с умом, а ум – это причина всего несчастья. И все, что вы делаете с умом, будет стремлением; все, что вы делаете с умом, будет выбором из двух противоположных полюсов. Вы еще больше запутаетесь.
Поэтому вопрос не в том, что делать; вопрос в том, как увидеть. Вопрос не в изменении вашего характера, не в становлении более хорошим, более святым, менее грешным – нет, вопрос не в этом. Вопрос в том, как видеть без ума, как видеть без выбора. Вопрос не относится к деланию и действию – он относится к качеству сознания.
Вот почему на Востоке мы акцентировали внимание на медитации, а на Западе – на морали. Когда Упанишады были впервые переведены на западные языки, ученые были озадачены, потому что они не нашли в ни ничего подобного десяти заповедям: «Не делай это, не делай то»,– ничего такого не было. И они были озадачены: как эти Упанишады могут быть религиозными писаниями? Ведь религия подразумевает мораль, религия подразумевает: «Делай это, не делай то»,– это деяние. А Упанишады не говорят о том, что делать – они говорят только о том, как быть, чем быть.
Как быть более бдительным и сознательным – это единственный вопрос. Как быть таким сознательным, чтобы вы могли видеть насквозь и противоположности стали единством, а двойственности прекратились. В глубоком проникновении сознания грешники исчезают, а также и святые, ибо и те и другие принадлежат двойственности. Умирает Бог и умирает Дьявол, ибо они тоже принадлежат двойственности – их создал ум.
Христианство постоянно пребывало в смятении, ибо как договориться и с Богом, и с Дьяволом? Это действительно проблема. Сначала, прежде всего, откуда берется этот Дьявол? Если вы говорите, что его создал Бог, тогда ответственность ложится на самого Бога. И что произойдет в конце? Кто выиграет? Если вы говорите, что в итоге победит Бог, тогда зачем весь этот нонсенс по ходу дела, по пути? Если Бог в итоге победит, то почему не сейчас?
А если вы говорите, что не может быть финальной победы, торжества, что конфликт будет продолжаться, тогда Дьявол становится таким же могущественным, как Бог. И кто знает? Возможно, он победит в конце. И если он победит, тогда что произойдет со всеми вашими святыми? Тогда грешники будут счастливы, а святые брошены в ад. Но все это возникает из-за двойственности ума.
Ум не может видеть, что Бог и Дьявол – едины, а они есть одно. Дьявол как раз противоположен – это другая крайность, ненависть, смерть. Поэтому вы говорите, что Бог есть любовь, а Дьявол – ненависть; Бог сострадание, а Дьявол – насилие; Бог – это свет, а Дьявол – тьма; что за глупость. Ведь тьма и свет – это два аспекта единой энергии. Хорошее и плохое, правильное и неверное, моральное и аморальное тоже являются двумя полярностями одного феномена и этот феномен – существование.
Сосан не называет его Богом, потому что если вы называете его Богом, вы отрицаете Дьявола, а это Бог плюс Дьявол. Существование – это и ночь и день, и утро и вечер, и счастье и несчастье – все. Это совместность, и если вы видите это – и рай и ад вместе, тогда где выбор? И что за смысл выбирать что-либо или просить что-то?
Все требования прекращаются, возникает вера. В пустоте веры, где прекратилась двойственность, где вы даже не можете сказать, что существует единое, расцветает неведомый феномен, цветет нечто самое прекрасное, самое драгоценное – это и есть цветок веры.
Единственным ударом мы освобождаемся
от рабства;
ничто не привязано к нам, и мы ничего
не удерживаем.
Все пребывает пустым, чистым,
самопросветленным
без всякого напряжения силы ума.
Мысль, чувство, знание и воображение
не имеют здесь никакой ценности.
Тогда человек живет – только живет; он дышит – только дышит. Нет воображения, нет мысли, нет ума – все они не имеют никакой ценности. Вы верите существованию, а когда вы верите существованию, оно верит вам. Эта встреча вер есть предельное блаженство, экстаз, самадхи.
Так что же делать? Это не вопрос делания – ничего нельзя сделать. Вам надо видеть, вы должны наблюдать жизнь: станьте наблюдателем, смотрите повсюду. В следующий раз, когда вы почувствуете любовь, просто не будьте ею одурачены. Любите, но смотрите внутрь – там ожидает ненависть. Наблюдайте – и неожиданно придет просветление. Вы сможете видеть, что эта любовь есть ни что иное, как первый шаг ненависти.
Тогда что выбирать? И зачем просить: «Господи, дай нам больше любви»,– ведь придет больше ненависти. Так что вы будете делать? Вы будете плыть в любви и будете знать, что приходит ненависть. Вы не будете привязываться к любви, ибо привязанность означает, что вы боретесь против ненависти. И вы знаете, что как ночь приходит после дня, так после любви приходит ненависть. Тогда что произойдет? Вы не будете ни привязываться к любви, ни ненавидеть.
А когда вы в таком балансе, в таком равновесии, что не требуете любви, что не хотите быть избавлены от ненависти, что вы не привязаны ни к чему и ничто не привязано к вам, тогда неожиданно вы ни любите, ни ненавидите – тогда внезапно, одним ударом разбивается двойственность.
Отовсюду... Гурджиев обычно велел своим ученикам, чтобы они нашли свою собственную характеристику. Это хорошо; найдите, какая ваша главная черта – страх, ненависть, любовь, жадность, секс? Какова ваша основная черта? Просто наблюдайте, и смотрите, и работайте над этой главной чертой, и старайтесь увидеть противоположности вместе.
Если это любовь, тогда увидьте любовь и ненависть вместе. Если вы можете видеть их, тогда они отрицают друг друга, и внезапно вы пусты – нет ни любви, ни ненависти. Они могут быть только поодиночке каждый раз; если они обе вместе, они отрицают друг друга. Неожиданно их обеих нет – только вы остались в одиночестве, в вашем тотальном одиночестве. Ничего нет, даже следа чего-нибудь. Это та пустота, шуньята, о которой говорит Сосан.
И если вы можете видеть это в одной двойственности, вы можете видеть это во всем – тогда это не проблема. Если вы увидели это в одной двойственности – любовь-ненависть – вы увидите это повсюду: то же самое есть везде. Тогда начнет существовать полностью иное качество бытия.
Вера – это не то, в чем вы уверены, как в доктрине; она не имеет отношения ни к какому Богу: Христу, Кришне, Магомету; ни к какому Корану, Гите, Библии. Нет, она имеет некое отношение к вашему сознанию – полностью бдительные, видящие насквозь, вы становитесь свободны одним ударом.
Единственным ударом мы освобождаемся
от рабства;
ничто не привязано к нам, и мы ничего
не удерживаем.
Все пребывает пустым, чистым,
самопросветленным
без всякого напряжения сил.
Мысль, чувство, знание и воображение
не имеют здесь никакой ценности.
Не думайте об этом, постарайтесь увидеть это в жизни. Это будет больно, потому что когда вы чувствуете любовь, вы вообще не хотите думать о ненависти. Вы действительно боитесь, что если вы подумаете о ненависти, тогда весь экстаз любви исчезнет. Пока вы живы, вы вообще не хотите думать о смерти, потому что боитесь, что если будете слишком много думать о смерти, не сможете наслаждаться жизнью.