здании опять случится что-нибудь мистическое, хотя реальных предпосылок ждать подвоха не существовало. С судной пятницы, когда был приведён в исполнение приговор Петру Гаврилову, привидение не проявляло активности. Народ успокоился. Не считая стоматологов, в выходные вывезших оборудование в неизвестном направлении.
Внезапная кончина шефа риэлтерской конторы, в отличие от гибели Воркунова, ажиотажа не вызвала. Во-первых, личностью он был не столь знаменитой, как владелец здания. Во-вторых, умер относительно «мирно». Я изумилась, узнав, в каком состоянии Гаврилова нашли - ни единого ожога на теле, ни одного повреждения, только глаза расширены от ужаса. Но потом услышала, что причиной смерти стал сердечный приступ. Расплата настигла убийцу раньше, чем Полина наслала всепоглощающий огонь.
- О чём задумалась? - поинтересовалась дизайнер Кадрия, снимая с вешалки пальто. Народ собирался домой, а я ничего не замечала, погрузившись в невеселые мысли.
- О смысле жизни, - сострила я и уткнулась в монитор, изображая бурную деятельность.
Но разве до работы мне было? Два последних дня пришлось потрудиться, чтобы доделать идущие в номер статьи. Появилось кредо: пахать и ни о чем не думать. Но теперь трагические воспоминания возвращались...
...Ваня набрал номер Алексея Даниловича, едва мы спустились вниз. Чародей «прибыл» вместе с удавом ровно через минуту и начал «зачистку». Они со старым другом поднимались наверх, снова объявлялись в вестибюле в компании незнакомых людей. Или не совсем людей. О чём-то разговаривали полушепотом, не обращая внимания ни на меня, ни на скисшего Ивана. Следователь Вересов исчез. Когда это произошло, я не заметила. Наверняка, о нём «позаботились», чтобы навсегда забыл увиденное.
Я ожидала неприятного разговора с Устиновым, едва тот объявился. Готовилась к вопросам, на которые не знала ответов. Но беседа не состоялась. Только раз мы встретились взглядами, и я прочла в тревожных зеленых глазах суровость. Осуждает, стало быть. Считает, что взяла на себя слишком много. Ваня тоже не сказал мне ни слова. Сидел рядом и упрямо молчал. Домой меня отвез Глеб Вениаминович. В душу лезть не стал. Деликатно спрашивал о самочувствии, советовал взять отпуск и по возможности уехать из города, дабы сменить обстановку.
Всё это было в пятницу. С тех пор прошло пять дней, но никто из «Забытого чародея» не пытался выйти на связь. Исчезла и бухгалтерша Инесса Павловна, ходившая последние недели по офису в облике Валерии. Вернулась наша Наталья Оскаровна на костылях, готовая рассказывать каждому встречному о тяжкой доле пациентов отечественных больниц...
- Яна, ты домой собираешься?
Фарида с Леной замерли у моего стола.
- Не ждите, - отозвалась я меланхолично. - Пойду через полчаса. Надо текст доделать.
После ухода коллег к статье я не притронулась. Задумчиво глядела в темный проём окна и задавалась вопросами: покинула ли нас Полина Андреева, сочла ли личную месть свершившейся, или же призрачная девочка притаилась для новых подвигов? Вдруг её список «должников» не ограничивается двумя фамилиями?
Завибрировавший на столе мобильный телефон едва не довёл до инфаркта. Я взглянула на имя звонившего и передумала отвечать. Но сотовый продолжал гудеть, как сердитый жук, целенаправленно подбираясь всё ближе и ближе к краю стола.
- Да, Глеб Вениаминович? - пересилила я нежелание общаться. - Чем обязана?
- Добрый вечер, Яна. Где ты сейчас? Нужно поговорить.
Мне нравилась прямота сыщика. Но сегодня она была ни к месту. Как и всё на свете. Хотелось домой. Залезть под одеяло. И спать, спать, спать.
- На работе, - призналась я через огромное «не хочу». - Почти ухожу.
- Отлично, - обрадовался удав. - Буду у твоего офиса минут через десять-пятнадцать.
Я посмотрела на часы и начала собираться. Почему бы не покончить с этим побыстрее? В конце концов, Глеб Вениаминович - не худший вариант из гвардии Устинова. Он хотя бы человек. Однако до беседы с удавом мне предстоял ещё один диалог. Короткий, но насыщенный. Я выключила свет, и кабинет утонул во тьме. Не пугающей, а, скорее, настораживающей. Сразу вспомнились пережитые недавно ужасы, и я невольно бросила взгляд на пустое окно. То самое, на котором однажды видела призрака.
Пустое?!
Я пошатнулась. По привычке вцепилась в запястье, ища браслет, которого больше не было. Ещё в пятницу я сунула его в руки Ване, чтобы отдал шефу.
ОНА снова была на подоконнике. Но не стояла расплывчатая, прижав ладони к стеклу, а сидела лицом ко мне и по-детски болтала ногами. Образ стал чётким. Если бы не потустороннее мерцающее свечение, исходящее от девушки, я бы уверилась, что она вновь обрела тело.
- Не бойся, - попросила Полина мягко. - Я попрощаться пришла.
- Попрощаться... - повторила я тихо и ахнула.
Робость сняло, как по волшебству. Я узнала её - белокурую девочку из недавнего сна. Это она шепталась с темноволосой сверстницей на мосту, перекинутом через пропасть.
- Ты! - выдохнула я и кинулась к ней. - Ты! Ты! Ты! Ты мне снилась!
Я приблизилась почти вплотную. Она была уже не ребёнком, но и не взрослой. Серьезное лицо, сосредоточенно нахмуренный лоб, разучившиеся улыбаться губы.
- Конечно, снилась, - закивала Полина. - Я почувствовала твоё присутствие. Поняла, что ты видишь нас.
- Значит, ты уходишь? Куда? - я плохо представляла, о чём спрашивать.
- Не знаю. Куда-то ещё. Дальше.
- Ты рада?
- Да. Ненавижу это здание. Я так долго была его пленницей, и... - неожиданно она нашла в себе силы улыбнуться. - Спасибо тебе.
Я вздрогнула.
- За что?
- Ты освободила меня. Я всегда была здесь. Но ничего не могла сделать. А когда проснулся твой дар, проявились и мои силы.
- О! - мне стало горько. - Значит, я помогла тебе разделаться с двумя людьми.
- Плохими людьми, - поправила Полина. - За день до смерти сбылась моя заветная мечта. Меня назначили солисткой школьного хора. Я была так счастлива! Прыгала по дому, думала, всё только начинается! А им даже не было меня жаль. Только за себя боялись!
Полина словно читала мои мысли. Эти слова я повторяла себе, уходя от Петра Гаврилова, молящего о помощи. Напоминала, что и он, и Воркунов совершили страшное преступление и не понесли за него юридического наказания. Но легче не становилось. Ни на грамм!
- Кто та девочка на мосту? Что она тебе шептала?
Не знаю, зачем я задала этот вопрос. Ответ отчего-то стал очень важен.
- Она просила передать тебе кое-что. Потому я и задержалась.
- Мне?!
А ведь брюнетка смотрела на меня.