а сам втайне наблюдал за мной.
– Однажды моё терпение лопнуло. Ведь даже война с фризами тебя не проняла.
Наши взгляды сцепились. В глазах отца полыхнул нехороший огонь, жестокий, фанатичный. И на задворках сознании забрезжила догадка.
– Говорили, что вся магия основана на эмоциях и чувствах, особо сильные могут спровоцировать её всплеск. Я надеялся сорвать этот замок! – он вскинул руку и сжал пальцы в кулак, потрясая им в воздухе. – Ты должен меня понять, Ренн. Ты ведь так на меня похож.
– Это вы велели убить меня? – собственный голос показался чужим и далёким, звучащим будто из соседних покоев. – По вашему приказу меня столкнули в Ущелье Забытых?
Бесполезно спрашивать. В глубине души я знал ответ, просто легче было подозревать мачеху или Демейрара.
– Я ведь и умереть мог.
– Мог, но выжил. И это всё равно не помогло, – проговорил лорд преувеличенно спокойно. – Матерь Гор подарила тебе шанс, но Дар не открылся…
– Вы могли рассказать мне правду! – перебил, сделав шаг вперёд.
До боли, до зуда в кулаках хотелось ударить его. Стереть выражение превосходства и холодной гордыни с отцовского лица – он ведь совсем не раскаивался. Содеянное не затронуло его душу, я был для него лишь орудием, которое он столько лет растил, чтобы однажды начать пожинать плоды. А если орудие бесполезно, его можно и сломать. Не жалко.
– Если бы я знал обо всём, то мог бы попытаться пробудить свою силу, научиться контролировать её…
– Леймах убедил меня этого не делать. Я защищал тебя! В том числе от тебя самого.
Я задавил усмешку. Прочесал волосы пятерней, чуть не выдрав прядь, и резко опустил руку.
Ничего не понимаю!..
– Если бы о том, кто ты на самом деле, прознали искатели, тебя бы убили.
– Они и так уже всё знают.
Отец выругался себе под нос – грязно, так, как не подобает лорду.
– Считается, что я уничтожу их народ?
– Этот вопрос тебе стоит задать Леймаху.
– А печать? Вы сказали, она имеет особые свойства.
– Да, печать… Ледара рассказывала мне о ней, когда носила тебя. Но я и предположить не мог, что она посмеет запереть твой Дар.
Отец одним махом опустошил кубок с вином и плеснул ещё. По тому, как сильно он сжимал пальцы, я понимал – отец занервничал.
– Второе свойство печати – Память крови. Или Зов крови. Леймах считал, что, если ты узнаешь о своём происхождении раньше, чем пробудится и разовьётся Дар, Зов станет таким сильным, что ты забудешь о Лестре, о своём долге и службе. Кровь искателей перетянет тебя на их сторону, и после этого ты никогда не сможешь причинить им вред. А я, если ты помнишь, имею кое-какие планы на Антрим и на Одарённых, – лорд сощурился, пронизывая меня таким острым взглядом, что в груди засвербело.
Раньше я не мог понять, почему меня с детства тянет в горы. Почему они мне снятся, почему чудится едва слышный шёпот, который я всегда принимал за журчание ручьёв и шелест трав.
Искатели, они всегда нравились мне, я чувствовал странное родство с горным народом, несмотря на то, что в моём окружении никто их не любил. А они, в свою очередь, относились ко мне немного теплее, чем к остальным. Доверяли больше.
И Рамона…
При мысли о ней внутри стало тесно. Рвались невидимые жилы, заливая всё кровью, и оставалось надеяться, что смогу её спасти. Не опоздаю.
– Я ваш дехейм. Я поклялся, что никогда не предам вас, господин.
– Отрадно слышать. Даже если Зов крови искателей и существует, ты должен помнить, что вырос ты в Лестре, при моём дворе, и покровительствует тебе Отец всех Равнин. Ты – арнерианец! – он ткнул в мою сторону пальцем. – А горные крысы вероломно присвоили себе все богатства, они не подчиняются королю и мне, их проклятая богиня лишила нас магии, но ты, Ренн... – голос его преисполнился гордости и торжества, он даже воздухом поперхнулся. – Ты должен помочь мне восстановить справедливость. Видит бог, я уже и не ждал, что этот день когда-нибудь настанет. Успел поверить, что ты безнадёжен, но печать твоей матери ослабла, и Дар начал пробуждаться. А Леймах – старый дурак и бездарь, нужно было рассказать тебе обо всём ещё много лет назад. Плевать на какой-то Зов…
Фанатик.
Он говорил и говорил, а я вспоминал детали, на которые раньше не обращал внимания. Даже тогда, когда Рамона высказала мне всё прямым текстом, я не сразу принял эту правду. Дурак!
Я чувствовал, что после встречи с Рамоной со мной начало твориться что-то странное. Потом едва не умер – прошёл по кромке смертельно опасного лезвия, и что, если не это, стало последней каплей? Та сила, сжигавшая меня изнутри, и была Даром.
Или же проклятьем.
– А теперь ответьте мне ещё на один вопрос, мой господин. Моя мать была с вами по своей воле?
Отец ухмыльнулся как–то странно. На краткий миг лицо разгладилось, будто он вспомнил что-то очень приятное, но это быстро прошло.
– Конечно же, по своей. Мы познакомились случайно, на одной из горных троп, когда она возвращалась из святилища. Сначала Ледара испугалась, но мы разговорились, потом стали видеться всё чаще. Она не хотела становиться жрицей, грезила о любви, о семье и своём доме. Тогда она не знала, что я лорд, и не смогу взять её в законные жёны.
Я внимал каждому его слову, а перед мысленным взором возникали картины из прошлого. И жаль становилось доверчивую девчонку.
– Ледара решилась уйти со мной. Мы обрушили подземное святилище, чтобы воссоздать иллюзию её гибели, она нанесла особые руны. Твоя мать была сильной жрицей…
Сильной, как Рамона. И такой же отчаянной.
– Я рассказал ей о пророчестве, лишь немного его изменив. Она верила в то, что наш ребёнок не только вернёт магию детям равнин, но и станет главным защитником Антрима.
Я скрипнул зубами от злости. Мой отец – бессердечный лгун!
– И как она узнала правду? – спросил злым шёпотом.
– Ледара не была дурой. Она быстро меня раскусила.
Тут же вспомнилась часть видений, в которых мелькало рассерженное лицо матери и её слёзы. О чём она думала в те моменты?
Кажется, лорд хотел добавить что-то ещё, но не успел – дверь распахнулась. На пороге, в окружении стражи, возникли