Читать интересную книгу Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - Джордж Манро

Люди, сбивавшиеся в артели в своих деревнях, чтобы отправиться в отход в Санкт-Петербург, обычно с успехом находили себе применение по профессии. Не так просто обстояло дело для тех, кто искал работу в одиночку, даже если они обладали высоким мастерством, потому что рынок труда развивался медленно. Одиночки часто давали объявления о поиске работы в «Санкт-Петербургских ведомостях». Опытные и умелые специалисты находили работу быстрее всех, если только – как обстояло с переводчиками – предложение не превышало спрос. Люди без особых умений и талантов часто ходили от дома к дому, предлагая свои услуги. Они могли рассчитывать на место прислуги, а грамотные – попасть в писари, но в обоих случаях с таким жалованьем, которое едва покрывало плату за жильё и пропитание[432]. Купцы часто заключали контракты с государственными и частными предприятиями на обслуживание тех или иных повседневных нужд, как показывают нижеследующие три примера. Купец Егор Волков поставлял дрова на Императорскую шпалерную мануфактуру в начале 1760-х гг.; платили ему в зависимости от объёма поставок. Он также подряжался на один год поставлять туда лимонный сок и мыло. Другой купец, Иван (Иоганн) Штарк, в нескольких местах покупал продовольствие и поставлял его по контракту в казенный сиротский приют. Он был одним из многих подрядчиков, снабжавших продовольствием это учреждение. Наконец, в 1793 г. Государственный ассигнационный банк поместил объявление в «Санкт-Петербургских ведомостях», гласившее, что он ищет человека, готового служить швейцаром и дворником за договорную сумму, меньшую, чем запрашивали другие желающие поступить на место. Это значит, что обслуживающий персонал иногда нанимали по контракту из частных лиц[433].

Западноевропейцы, особенно французы, оказывались большими мастерами продавать свои услуги в роли гувернеров, домоправителей, парикмахеров и т. д. Так, француз-парикмахер добился на службе у одного русского дворянина жалованья размером в 200 руб. в год, сверх платья, стола и экипажа[434]. В самом деле, богатых русских бар так завораживала мысль о найме французов для выполнения каких-нибудь реальных или вымышленных услуг, что в обществе распространились язвительные шутки о том, как французская прислуга и наёмные специалисты этим пользуются. Сатирический журнал Николая Новикова «Трутень» опубликовал следующее «объявление»:

«Кронштадт. На сих днях в здешний порт прибыл из Бордо корабль; на нем, кроме самых модных товаров, привезены 24 француза, сказывающие о себе, что они все бароны, шевалье, маркизы и графы, и что они, будучи несчастливы в своем отечестве, до такой приведены крайности, что для приобретения золота принуждены были ехать в Россию. Они в своих рассказах солгали очень мало, ибо, по достоверным доказательствам, все они природные французы, упражнявшиеся в разных ремеслах и в должностях третьего рода; многие из них в превеликой ссоре с парижской полицией <…>. Ради того приехали они сюда и намерены вступить в должности учителей и гофмейстеров молодых благородных людей»[435].

Конечная цель многих иностранных проходимцев выявляется из следующего рассказа, почти наверняка апокрифического. Некий француз, сын ремесленника, «произвел себя в шевалье де Мансонж» и поступил в Петербурге к одному знатному дворянину учителем его детей за 500 руб. в год, помимо прислуги и экипажа. Мнимый шевалье услышал от одного недоверчивого немца такой вопрос.

«– Скажите мне, – спрашивает его немец, – чему будете обучать поручаемых вам воспитанников? Ибо между нами сказать, вы и сами, кроме французского языка, ничего не разумеете, а в этой науке всякий французский сапожник не менее вашего учен!

– Что за нужда! – отвечает француз. – За что бы ни давали мне деньги, лишь бы я получал их! Глупо делают родители, что поручают воспитание детей своих мне, а я, напротив того, делаю очень умно, желая получить деньги даром. В должность учителя я вступаю не для того, чтобы учить моих воспитанников, но чтобы запастись деньгами. А накопя несколько денег и сойдясь с молодыми людьми, сделаюсь и учителем, и купцом. Начну выписывать французские товары и постараюсь получать их беспошлинно. Примечайте теперь, как они достанутся мне дешево: пошлина не плачена, лавки для них не нанимаю, купеческих поборов не плачу и никаких тягостей не несу. Товары мои стану распродавать знакомым молодым людям за наличные деньги, а если в долг, то стану приписывать в счетах и брать векселя. В пять лет буду я иметь несколько тысяч рублей и ворочусь в свое отечество. Меж тем, как и самая справедливость того требует, буду ругаться орудиями, служившими к моему обогащению, как варварами и невеждами!»[436]

Конечно, далеко не все приезжие из-за границы так беспардонно использовали своих хозяев, ну а те, кто норовил поскорее сколотить состояние и убраться восвояси, наезжали в Петербург, как и во всякий другой город.

Лавки и рынки

Выше мы видели, что во всех центральных частях города работали гостиные дворы. Они представляли собой самые крупные средоточия лавок и рыночной торговли. Первый гостиный двор появился на Васильевском острове в 1721 или 1722 г.

Он состоял из большого здания, со всех сторон охватывающего квадратный открытый внутренний двор. Постоянные лавки размещались в самом здании, а открытый двор предназначался для торговцев (позднее в их число входили и крестьяне), которые периодически выносили туда свой товар. Этот огромный рынок сгорел в 1763 г. После пожара здание расширили и перестроили в камне. Получились двухэтажные ряды с аркадами, где на нижнем этаже находились лавки, а наверху – кладовые. Во избежание пожаров на открытой площади не допускалось сооружение каких-либо постоянных построек. Изначально единственный крупный центр торговли на Васильевском острове, этот гостиный двор предлагал покупателям всё необходимое – здесь продавались и ленты, и дрова, работали и мелочные лавки, и сенная торговля[437].

Гостиный двор на Невском проспекте, между Екатерининским каналом и Фонтанкой, благодаря своему расположению в центре и тому, что он являлся крупнейшим скоплением торговых точек в городе, был, безусловно, самым знаменитым в Петербурге (да и сегодня магазин «Гостиный двор», занимающий то же самое здание, остается одним из крупнейших центральных торговых комплексов). Впервые он возник на этом месте в 1736 г. С первых лет своего существования Гостиный двор приобрел такую важность, что один приезжий иностранец оставил следующее его описание: «В самой южной (так! – Дж. М.) части города имеется рынок, где всякого рода товары, и местные, и привозные, находятся для продажи. Это очень большая площадь с четырьмя входами, и на каждой из её сторон расположен ряд магазинов, изнутри и извне. Вокруг всей площади построены крытые галереи, и с наружной, и с внутренней стороны, чтобы защитить людей от дождя. Чужестранцу не нужно, как в других местах, охотиться по всему этому огромному городу за тем, что ему хочется купить: приятная прогулка по этим галереям даст ему случай увидеть многих из лучших людей в Санкт-Петербурге и всевозможные товары со всего света. Младшие купцы и их слуги охраняют его по ночам, и здесь всегда соблюдается большой порядок и благопристойность»[438].

Неизвестный художник по рис. М.И.Махаева 1749 г. Гостиный двор на Васильевском острове. 1750-е гг.

Лавки были сгруппированы в ряды по видам товаров. Так, все лавки, торговавшие тканями, тянулись вдоль одной галереи, как и те, что предлагали мебель, фарфор, обувь, скобяные изделия, свечи, шляпы и т. п. Съестные припасы, в том числе овощи, сахар и кофе, продавались в Гостином дворе Адмиралтейской стороны в его начальные годы. Однако когда незадолго до воцарения Екатерины началась перестройка деревянного здания в кирпичное, их оттуда перевели в другие места из-за грязи и дурных запахов, которые часто сопутствовали съестным товарам[439].

Новый каменный Гостиный двор открывался по частям, по мере того как заканчивалось их строительство. Несмотря на то что законом была установлена единая арендная плата в размере 5 руб. в год, купцы продавали и приобретали лавки по ценам, зависевшим от достоинств их расположения. В 1783 г. два купца, желавшие купить большую угловую лавку, согласились уплатить за это помещение 43 тыс. руб., после чего выяснилось, что из него придется «вырезать» две лестницы на второй этаж и проход во внутренний двор. Эти двое покупателей принадлежали к числу самых богатых русских купцов Петербурга, впрочем, как и те, у которых было куплено помещение. Покупатели подали в суд, чтобы пресечь сооружение лестниц и прохода на том основании, что их не предупредили заранее о планах строительства. После расследования Комиссии по делам коммерции, на которую возлагался контроль над Гостиным двором, покупатели проиграли дело. В конце концов один из них согласился принять свою часть заметно уменьшенной лавки (за 15 700 руб.), а второй обменял свою на другое место в торговом комплексе[440]. Покупная цена торговых площадей Гостиного двора была довольно высока в сравнении с ценами предпринимательства в других местах. Например, годовая аренда лавки на рынке, примыкавшем к Бирже на восточной оконечности Васильевского острова, стоила тогда же всего 100 руб.[441].