Читать интересную книгу Гвардейский крейсер «Красный Кавказ». - И. Цветков

Несмотря на многие трудности ремонтные работы продвигались ударными темпами. Интересна по своему содержанию и стилю резолюция одного из собраний коллектива завода, посвященного ускорению темпов ремонта корабля; «Наши берега Черного моря являются рубежом е капиталистическими соседями, которым доверять в миролюбии не приходится, ибо наша Революция, наша рабоче-крестьянская Республика для капиталистических стран есть мозоль, бельмо на глазу, которое они всяческим образом и действиями стараются удалить. Поэтому наш боевой Красный Черноморский флот необходим для защиты наших берегов от нападения. Общими усилиями, своим героическим революционным энтузиазмом даем обещание – выпустить „Коминтерн” из ремонта к 1 мая 1923 г.» [323] Рабочие завода сдержали свое слово и сдали «Коминтерн» к намеченной дате. После пятилетнего бездействия крейсер «Коминтерн» вышел в море на ходовые испытания и в июне 1923 г. поднял военно-морской флаг, вступив в состав Морских сил Черного моря.

Естественно, что один крейсер с паровой машиной, построенный еще в период русско-японской войны, и несколько эсминцев не могли решить задачу обороны Черноморского побережья, В лучшем случае этот крейсер мог выполнять функции учебного корабля подобно «Авроре» на Балтике, вступившей в строй в 1922 г.

Вопрос о финансировании достройки более современных легких крейсеров неоднократно поднимался на самых высоких уровнях в СТО, ВСНХ и Реввоенсовете Республики, но выделить сразу крупные денежные суммы на достройку всех крейсеров Советское государство тогда не могло. Средства пока были отпущены на достройку только двух крейсеров – «Червоной Украины» («Адмирала Нахимова») и «Профинтерна» («Светланы»). Между тем задачи обороны морских границ Республики требовали принятия кардинальных решений. Пути дальнейшего развития военно-морских сил были изложены в докладе наркомвоенмора М. В. Фрунзе «Итоги и перспективы военного строительства» 17 ноября 1924 г. «Реввоенсовет твердо и незыблемо стоит на той точке зрения, что флот нам крайне необходим, что мы должны его развивать и дальше,- говорилось в докладе,- но мы упираемся сейчас в основной вопрос – программу нашего морского строительства» [324].

Разработке судостроительной программы предшествовали бурные дискуссии в Военно-морской академии на тему «Какой флот нужен РСФСР?». Уже в 1922 г. был сделан вывод, что «только гармоническое сочетание всех трех видов вооруженных сил – армии, флота и воздушных сил – обеспечивает неприкосновенность страны и гарантирует ей достижение спокойствия» [325]. Большинство участников дискуссии высказывалось также о необходимости создания морской авиации.

Это было время зарождения первой советской военно-морской доктрины. Ее становление происходило в острой борьбе различных точек зрения по вопросам оперативно-тактического использования и строительства флота. Наибольшее число сторонников находила получившая затем в середине 20-х годов общее признание так называемая теория малой войны, ориентированная на оборонительные действия флота в своих прибрежных водах. В случае возникновения войны эта теория предусматривала ведение боевых действий с более сильным противником путем коротких стремительных ударов с разных направлений разнородными силами – легкими надводными кораблями, подводными лодками и морской авиацией, которые тесно взаимодействовали бы между собой и с сухопутными войсками. Не исключалось и применение одиночных крупных кораблей для нанесения ударов на заранее оборудованной минноартиллерийской позиции, подобно существовавшей в период первой мировой войны. Теория «малой войны» на море была наиболее приближенной к возможностям нашего флота в 20-х годах и наиболее соответствовала экономическому потенциалу молодой Советской Республики. В разработке первой, по сути дела, военно-морской доктрины Советского государства участвовали видные военные руководители и теоретики К. И. Душенов, Р. А. Муклевич, И. М. Лудри и др. Эту точку зрения разделял и адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков. «В то время,- писал он,- это был наиболее действенный, реальный и конкретный способ использования ограниченных сил флота для обороны своего побережья в борьбе с более сильным противником» [326].

Новая доктрина в оперативно-тактическом плане безусловно носила оборонительный характер и была нацелена в основном на создание так называемого москитного флота, но в тактическом отношении она отдавала явное предпочтение наступательным формам борьбы на море, стремлению завладеть инициативой и нанести сокрушительный удар по врагу. В 1930 г. эта идея нашла воплощение в Боевом уставе ВоенноМорских сил РККА.

Значительный вклад в разработку тактики боевого использования сил и боевых средств флота внесли ученые и преподаватели Военно-морской академии, где изучался и обобщался опыт первой мировой войны. В середине 20-х годов была опубликована работа проф. М, А. Петрова «Морская тактика», в которой исследованы виды и принципы ведения морского боя. Проф. Л. Г. Гончаров посвятил свои труды боевому использованию средств борьбы на море.

Шестилетняя программа военно-морского судостроения, утвержденная СТО 26 ноября 1926 г., с одной стороны, отражала основные положения теории малой войны, но с другой – неадекватно оценивала уровень производственной базы судостроения в стране. Последнее и явилось причиной неоднократного пересмотра этой первой программы военного кораблестроения в сторону ее сокращения.

В окончательном виде первая программа военного кораблестроения 1926/27 – 1929/30 гг. предусматривала финансирование и строительство запланированных кораблей в два этапа. В первую очередь предполагалось построить восемь сторожевых кораблей, шесть подводных лодок, шесть торпедных катеров, а также достроить крейсера «Ворошилов» (бывший «Адмирал Бутаков»), «Красный Кавказ» (бывший «Адмирал Лазарев») [327] , эскадренный миноносец «Карл Либкнехт» и восстановить еще два эскадренных миноносца («Яков Свердлов», «Дзержинский»). Вторая очередь по количеству кораблей превышала первую и включала 10 сторожевых кораблей, шесть подводных лодок, 30 торпедных катеров и речной монитор для Амурской флотилии. Из старых кораблей предполагалось восстановить линкор «Михаил Фрунзе» (бывшая «Полтава») и один из эскадренных миноносцев («Пронзительный» или «Гаджибей»).

К 1931-1933 гг. удалось ввести в строй только корабли первой очереди и перевыполнить программу в целом по строительству торпедных катеров, их было построено 56 единиц. Корабли второй очереди были включены в план первой пятилетки 1929-1933 гг. Восстановление линкора «Михаил Фрунзе», эсминцев «Пронзительный» и «Гаджибей», а также достройка легкого крейсера «Ворошилов» были признаны нецелесообразными [328].

Несколько раньше (в 1925 г.) была утверждена и первая советская пятилетняя программа гражданского судостроения, которая предусматривала постройку лесовозов, рефрижераторных и нефтеналивных судов. Эта программа, в свою очередь, явилась отражением ленинской политики на установление дипломатических отношений с капиталистическими государствами и развитие внешней торговли. Кроме строительства новых нефтеналивных судов программа предусматривала переоборудование в танкеры двух недостроенных легких крейсеров «Адмирал Грейг» и «Адмирал Спиридов», спущенных на воду, но имевших низкую степень готовности.

Создание танкера в корпусе быстроходного крейсера не имело под собой обоснованных технических решений и по своей сути было порочно. Эта идея в какой-то степени, может быть, и оправдала бы себя, если бы танкеры специально предназначались для снабжения топливом военных быстроходных кораблей в море. Идея же использования корпуса быстроходного корабля с относительным удлинением, близким к эскадренному миноносцу, и потенциально обладавшего большой ходкостью, со скоростью 10- 12 уз была лишена всякого здравого смысла.

Переоборудование корпусов «Адмирала Грейга» и «Адмирала Спиридова» в танкеры было, по- видимому, вынужденной мерой, принятой под давлением ряда политических и экономических обстоятельств, а именно: отсутствие возможности в то время строить нефтеналивные суда по специально разработанным проектам или закупать их за границей, а также фрахтовать нефтеналивные суда других государств.

Танкер «Азнефть». Чертеж S. Breyer 1986

Вопрос о недостроенных крейсерах «Адмирал Корнилов» и «Адмирал Истомин», так и оставшихся на стапелях «Руссуда», решился сам собой. При обследовании их состояния установили, что кильблоки стапелей, на которых стояли корабли с 1915 г., просели, отчего корпуса получили значительные остаточные деформации, стрела прогиба которых превышала допустимые нормы. Это подтвердилось при спуске крейсера «Адмирал Корнилов» 26 сентября 1922 г. Стронувшись с места, корпус крейсера остановился миделем на пороге стапеля. Вторично с большим трудом его удалось спустить только через месяц – 28 октября 1922 г. Спуск «Адмирала Корнилова» послужил хорошим уроком – крейсер «Адмирал Истомин» решили не спускать и разобрать непосредственно на стапеле. Корпуса крейсеров были переданы Фондовой комиссии и окончательно разобраны в 1927 г. [329].