С другой стороны, противники общины далеко не все высказывались за ее полную ликвидацию. Вообще только 52 из 125 комитетов предлагали отмену общины в законодательном порядке или полное воспрещение переделов; остальные 73 стояли либо за облегчение перехода к подворному владению, но без принудительных мер, либо за предоставление права выделения из общины отдельным крестьянам с переходом земли в их собственность.
Другим существенным вопросом, вытекавшим из признания крестьянской частной собственности на землю, был вопрос о праве продажи этой земли. Крестьянские земли по русским законам стали своего рода «владениями мертвой руки»: фактически их не могли продавать, и если это с одной стороны препятствовало обезземелению крестьянства, то с другой - это лишало крестьян нормального сельскохозяйственного кредита. 83 комитета обсуждали этот вопрос; и только 7 высказались за сохранение неотчуждаемости крестьянских земель; 27 высказались за допущение распоряжения надельной землей на праве полной собственности, а 49 - с некоторыми ограничениями (по большей части - с правом продажи только другим крестьянам).
Доводы в пользу свободного оборота земли были наиболее отчетливо выражены в заключении Киевского уездного комитета.
«Киевский уездный комитет, - говорилось в нем, - не мог не обратить внимания на высказывавшиеся часто опасения, что свобода отчуждения крестьянской собственности может повести к скупке земель более состоятельными лицами и к образованию безземельного пролетариата, но не разделяет таких опасений по следующим соображениям.
Во-первых, выделение из крестьян безземельного класса представляется при всяких условиях совершенно неизбежным явлением, так как население растет, а поземельная собственность имеет определенные и довольно узкие границы.
Во-вторых, если государство будет стремиться сохранить за всем сельским населением право владения землею, то возникает опасность гораздо большая: опасность превращения массы населения в малоземельный пролетариат и раздробление земли на такие клочки, на которых нельзя вести сельское хозяйство (пульверизация земли)».
Киевский комитет далее указывал, что запрещение продажи крестьянской земли лицам других сословий будет выгодно только «кулакам», а не продавцам земли. Но в этом отношении большинство комитетов за ним не последовало.
Те же мысли о последствиях сохранения общины ярко выражал А. Воскресенский, податной инспектор, автор книги по земельному вопросу, вышедшей в 1903 г.: «Если у крестьян не хватит здравого смысла, чтобы прекратить переделы, и если правительство будет держаться политики невмешательства… все неравномерности общинного землевладения сгладятся. Переделы сравняют всех крестьян; никому не будет хватать хлеба до нового урожая; никто не будет в состоянии держать на надельной земле ни лошади, ни коровы. Неужели же порядок, ведущий крестьян к подобному положению, нужно удерживать всеми зависящими средствами? Неужели его можно хотя бы оставить в неприкосновенности ? «
Выводы комитетов о нуждах с.-х. промышленности были в значительной мере затушеваны печатью: они не соответствовали взглядам, господствовавшим в обществе. Они и для правительства явились некоторой неожиданностью.
Н. А. Павлов, энергичный участник работы комитетов, пишет по этому поводу: «По почину государя созывается Особое совещание… до 600 комитетов говорят одно дело (о «конституции» проговорилось всего 8 комитетов). Комитеты консервативны; просят: уничтожения общины, перехода к единоличному владению, кредита, расселения, переселения и проч. На величайший акт государя - призыв местных людей - сельская Россия дает решающий и продуманный ответ… Полно или неполно созванная, но страна, в числе до 50 тысяч местных людей и крестьян, ответила государю, показав свой разум и верность». Н. А. Павлов добавляет с горечью: «Исторический и важнейший акт государя сорван!.. Община была накануне конца, а бюрократия и общество ее опять отстояли…» Действительно, обострение политической борьбы временно отодвинуло этот важнейший вопрос на второй план. Но все же работа комитетов не пропала даром: она принесла свои плоды через 3-4 года. Общая сводка работ еще не была составлена, а издание трудов местных комитетов, занявших 58 томов, заняло около года. Но не желая из-за этого задерживать принятие первых мер, государь издал манифест 26 февраля 1903 г., основанный отчасти на предварительных итогах работы комитетов.
«К глубокому прискорбию Нашему, смута, посеянная отчасти замыслами, враждебными государственному порядку, отчасти увлечением началами, чуждыми русской жизни, препятствует общей работе по улучшению народного благосостояния», - говорилось в начале манифеста, но затем все же перечислялся ряд намеченных преобразований. На первом месте стояло предписание властям неуклонно соблюдать заветы веротерпимости. Как отметила даже оппозиционная печать, это слово впервые появилось в императорском манифесте. Государю всегда была свойственна религиозная терпимость, и он уже не раз, хотя и менее открыто, выражал свою волю в этом отношении.
Труды по пересмотру законодательства о сельском состоянии предписывалось «передать на места для дальнейшей их разработки и согласования с местными особенностями в губернских совещаниях, при ближайшем участии достойнейших деятелей, доверием общественным облеченных. В основу их трудов положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения, изыскав временно способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины. Принять безотлагательно меры к отмене стеснительной для крестьян круговой поруки».
Из остальных положений манифеста наиболее существенным было указание на преобразование местного управления «для изыскания способов удовлетворения многообразных нужд земской жизни трудами местных людей, руководимых сильной и закономерной властью». Это была та самая реформа администрации, которую С. Ю. Витте еще в своей записке о «Самодержавии и земстве» противополагал планам расширения деятельности местного самоуправления. Для ее разработки в начале 1903 г. была образована комиссия под председательством проф. С. Ф. Платонова, известного историка; она получила название «комиссии о децентрализации», так как имела целью усиление власти на местах.
Может показаться странным, что в ответ на пожелания местных комитетов в манифесте 26 февраля говорилось о неприкосновенности общины. Это объясняется тем, что власти было нелегко переменить свой курс в вопросе, в котором как раз, в виде исключения, почти все общественное мнение стояло за сохранение существующего порядка; не так легко было, отказывая в реформах, которых требовали, проводить именно ту реформу, против которой возражали. Для этого нужна была полная уверенность в ее необходимости; а сводка трудов комитетов была еще не закончена; к тому же, решительных и немедленных мер против общины требовало только меньшинство.
Все же власть учла критику общины, обещав облегчить из нее выход отдельным крестьянам; а главное, она отказалась от собственной своей заинтересованности в сохранении общины, упраздняя круговую поруку, при помощи которой исправные крестьяне-налогоплательщики могли отвечать за своих неисправных однообщинников. (Закон об отмене круговой поруки был издан через две недели после манифеста 12 марта.)
Государю было трудно преодолевать в этом вопросе инерцию государственной машины. Но задача была поставлена; пересмотр отношения к общине начался… Каким беспомощно наивным наряду с продуманными ответами деревенской России должно было показаться государю письмо гр. Л. Н. Толстого, полученное им около того же времени (в начале 1902 г.). «Пишу Вам, - писал гр. Толстой, - как бы с того света, в ожидании близкой смерти… Самодержавие есть форма правления отжившая… Стомиллионный народ скажет, что желает свободы пользования землей, т. е. уничтожения права земельной собственности. Думаю, что ее уничтожение поставит русский народ на высокую степень независимости, благосостояния и довольства». И это было написано в ту пору, когда, в значительной мере из-за отсутствия частной земельной собственности на большую часть удобных земель в России, сельское хозяйство находилось в застое и упадке.
Последним звеном той большой работы, которая в первые три года XX в. была проделана русской властью для подготовки разрешения земельного вопроса, явилась заключительная сессия основанной еще в ноябре 1901 г. комиссии по вопросу об упадке центра, В течение двух лет, через департамент неокладных сборов, были собраны обильные статистические данные о положении центральных губерний в сопоставлении с другими частями империи. Общая обстановка была еще много напряженнее, чем в момент окончания работ Особого совещания.