– Да что там происхо… – она поднялась на площадку и осеклась, заметив знакомую фигуру, привалившуюся к стене. Бонни крутился около, пытаясь ткнуться в сидящего носом. – Этьен?!
Полисмаг с трудом поднял голову. Глаза были мутными от боли. Даже в полутьме было заметно, что его лицо разбито, один глаз заплыл, а губы искусаны в кровь.
– Святая Хель, – выдохнула девушка. – Что случилось?
Она склонилась над раненым, шепча обезболивающее заклинание. Несколько секунд показались вечностью, затем взгляд Этьена прояснился.
– Спасибо, – выдохнул он, пытаясь подняться на ноги. Удалось с третьей попытки.
– Сможете идти? – Франсуаза обхватила его, вынуждая опереться на ее плечи.
– Думаю, да, – каждое слово тяжело давалось ему, в груди словно что-то булькало, а дышать было очень тяжело.
Этьен попытался отстраниться от девушки и не смог сдержать стон. Тело моментально пронзила острая боль, а перед глазами заплясали мушки.
– Осторожнее! – Франсуазе едва хватило сил удержать его. Бонни сразу же подскочил, позволяя полисмагу вцепиться в ошейник. – Двигайтесь очень медленно. Вот так…
Она с трудом доволокла раненого до дверей квартиры, сорвала ненужную паутину заклинаний и открыла дверь.
Пересечь комнату было почти непосильной задачей. Кто бы мог подумать, что высокий и худой мужчина окажется таким тяжелым. Судя по тому, что дважды он обмякал и наваливался на нее всем телом, он терял сознание, и каждый раз на помощь приходил Бонни, подпитывая раненого своей магией.
Франсуаза сгрузила тело на кровать, а сама опустилась на пол, привалилась к изголовью, пытаясь сообразить, что делать дальше. По спине струился пот, а ноги подкашивались. Она обреченно посмотрела на открытую нараспашку дверь. Сил закрыть не оставалось.
Читая мысли хозяйки, Бонни подбежал ко входу, зубами потянул за ручку, отсекая находившихся в комнате от всего мира.
– Спасибо, – выдохнула девушка.
Пес вильнул хвостом и вернулся к Этьену.
Франсуаза подождала, пока дыхание восстановится, а потом решительно встала. Руки все еще подрагивали от напряжения. Не обращая на это внимание, она зажгла свет и склонилась над полисмагом, пытаясь оценить повреждения. Судя по всему, избивали его обстоятельно и с чувством. в том, что именно избивали, сомневаться не приходилось: на запястьях виднелись следы от пальцев.
Мундира на полисмаге не было, некогда белоснежная рубашка была заляпана бурым – свернувшаяся кровь. Как на зло, ножницы куда-то запропастились. Недолго думая, Франсуаза подхватила нож, намереваясь разрезать ткань.
Этьен открыл глаза и посмотрел на лезвие. На бледных губах мелькнула улыбка.
– Собираетесь проводить вскрытие? – прошептал он.
– Вы для этого слишком живой. Лежите смирно, – приказала девушка, с треском вспарывая ткань.
– Ничего другого мне и не остается, – отозвался полисмаг.
С манжетами пришлось повозиться. Слишком плотные, жестко накрахмаленные, они не желали поддаваться кухонному ножу. Их пришлось срезать по краю.
Покончив с этим, девушка отложила нож, осторожно раздвинула ткань и ахнула. Все тело полисмага было в кровоподтеках.
– Кто вас так?
– Понятия не имею. А что, все так плохо?
– Выглядит, как отбивная.
– Да, чувствую я себя так же, – криво усмехнулся Этьен.
Балансируя на краю сознания, он устало прикрыл глаза. Франсуаза встревоженно посмотрела на него, но окликать не стала. Брюки тоже пропитались кровью. Франсуаза с опаской разрезала их, ожидая увидеть раны, но повреждений, не считая нескольких синяков, почти не было.
Обеспокоенная тем, что на одежде много крови, она плеснула в таз для умывания воды и подхватила его вместе с полотенцем. Вернулась и начала очень осторожно промокать кожу мужчины, оттирая от грязи и струпьев.
Рана обнаружилась у корней волос, над бровью. Девушка облегченно выдохнула, теперь было понятно, откуда столько крови.
Отложив полотенце, Франсуаза еще раз внимательно осмотрела повреждения. В основном синяки и ссадины. Огромный кровоподтек на грудной клетке вкупе со свистом при каждом вздохе свидетельствовали, что несколько ребер сломаны, но в целом можно было сказать, что полисмаг легко отделался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Какие прогнозы, целитель? – судя по браваде, обезболивающие заклинания наконец подействовали.
– Ну… жить вы будете.
– В устах некроманта это звучит как приговор, – Этьен даже попытался приподняться на локте, но Франсуаза успела удержать его.
– Вам пока лучше не двигаться, иначе сломанные кости могут сместиться.
– Если они до сих пор не сместились, то вряд ли сделают это сейчас, – хмыкнул он и сразу же охнул от боли. – Вот ведь…
– Именно. Я же сказала: лежите смирно, – приказала девушка.
Пальцы покалывало магией. Франсуаза неплохо знала заклинания целителей, но почти не применяла их, не считая мелких порезов. Сейчас же ей требовалось залечить сразу очень многое, и теперь она гадала, с чего лучше начать.
Поколебавшись, она все-таки решила сосредоточиться на ребрах, в конце концов, рана на голове перестал кровить, а гематомы сойдут и сами.
– Сейчас может быть немного больно, – предупредила она, касаясь кончиками пальцев отека на груди. Кожа под ладонями вспыхнула, Этьен зажмурился и снова прикусил многострадальную губу, пытаясь сдержать стон.
– Потерпите немного, кости все-таки сместились, – не прерывая заклинания, Франсуаза бросила на него быстрый взгляд.
На лбу у полисмага проступил пот, он судорожно сжимал край простыни так, что пальцы побелели. Стараясь не обращать на это внимания, Франсуаза сделала несколько пассов руками над грудной клеткой мужчины и выпрямилась:
– Готово!
Этьен обмяк, несколько секунд просто глубоко дышал, а потом открыл глаза.
– Спасибо, – произнес он одними губами.
– Не за что, – девушка снова промокнула ему лоб влажным полотенцем. – А теперь вам лучше поспать.
– Только не вздумайте вплетать заклинание сна в обезболивающие, – пробормотал полисмаг. – Я и в нормальном состоянии плохо переношу подобное.
– Я оставлю вам Бонни, – улыбнулась она. – Вы же знаете, васские овчарки – лучшие регенераторы сил.
Пес, словно ожидая эти слова, запрыгнул на кровать и свернулся в ногах раненого клубочком. Осторожно, чтобы не потревожить, положил морду на ноги и шумно выдохнул.
Этьен улыбнулся и закрыл глаза. Вскоре его дыхание стало размеренным.
Убедившись, что пациент крепко спит, Франсуаза подошла к покосившемуся серванту. Стараясь, чтобы створки не скрипнули, осторожно достала бутылку вина и бокал, тщательно хранимые для таких случаев.
Плеснув дрожащей рукой рубиновой жидкости, она тщательно закупорила бутылку, поставила ее на место, и только потом пригубила. Терпкий солнечный вкус разлился по языку.
Потягивая вино, Франсуаза направилась к окну и присела на подоконник. Огромная почти полная луна висела над крышами домов так низко, что казалось, ее можно потрогать рукой. Не хватало только одного края. Девушка подышала на стекло, потом осторожно провела рукой, дорисовывая этот край, усмехнулась и покачала головой. Видела бы сейчас ее мама!
Что сказала бы Марианна д’Эгре, узнай, что в постели дочери находится почти обнаженный мужчина, трудно было даже представить. Девушка обернулась и взглянула на полисмага. Магия вассконов начала действовать, отеки спали, а кровоподтеки стремительно темнели, перецветая в синий.
Он все-таки пришел… Эта мысль вызвала у девушки улыбку. Которая, впрочем, исчезла почти сразу. Странно, что Этьен направился именно к ней, вместо того, чтобы идти к целителям.
Прагматичная по натуре Франсуаза не была склонна верить рыцарским порывам. Разве что у полисмага от удара по голове и боли помутился разум, и он действовал неосознанно.
Она сделала еще один глоток. Состояние шока, конечно, могло объяснить, как Этьен оказался у ее дверей, но совершенно не объясняло все синяки и ссадины. Почему-то вспомнился Жан-Жак, с ухмылкой потирающий сбитые костяшки пальцев. К тому же он вскользь упомянул Этьена, а в совпадения Франсуаза не верила. Но с чего вдруг ассистенту декана нападать на полисмага? Конечно, Жан-Жак мог разозлиться за то, что был вынужден заплатить Франсуазе, но, зная характер ассистента декана, он затеял бы драку в открытую.