Читать интересную книгу Последняя крепость Рейха - Андрей Васильченко

В эти критические часы генерал Нихоф связался с Шёрнером, который к тому моменту уже стал фельдмаршалом. Он напомнил ему, что тот еще два месяца назад обещал «протянуть руку помощи» и прорвать блокаду города. Нихоф доложил о выполнении отданного ему приказа, после чего сообщил о намерении капитулировать. Первая реакция Шёрнера оказалась весьма странной. Он обещал деблокировать город! При этом он призывал Нихофа сражаться за каждый дом до последнего патрона. При этом фельдмаршал ожидал от генерала Нихофа, что тот сохранит клятву верности уже мертвому фюреру.

Между тем в оперативных сводках Верховного командования Вермахта от 1 мая 1945 года значилось: «Героические защитники Бреслау вновь отразили все атаки большевиков».

Теперь население жило в постоянном напряжении и ужасе от того, что ожидало его в будущем. Впрочем, хоть каким-то утешением было то обстоятельство, что продолжалось скудное снабжение продуктами. Их распределение продолжало осуществляться, в том числе через продуктовые магазины. Но для того чтобы получить эти продукты, надо было проделать небезопасный путь, а затем отстоять длинную очередь, что в условиях постоянных обстрелов и бомбежек было также небезопасным занятием. Нормализации ситуации в этом направлении отнюдь не способствовало то, что оба человека, отвечавших за снабжение гражданского населения продуктами (Бленн и Лопоч), оказались убитыми осколками от разорвавшихся бомб. Город замер в мучительном ожидании.

Глава 9

Капитуляция

Последние дни осады Бреслау ознаменовались многократно усилившимися бомбардировками города. Советские самолеты совершали воздушные налеты уже посреди белого дня. Это была авиация, которая высвободилась после падения Берлина. По сведениям Эрнста Хорнига, только за первые числа мая 1945 года в городе погибло не менее тысячи мирных жителей. В этом положении, которое всем казалось безвыходным, общим девизом стали слова, записанные одним из жителей в своем дневнике: «Так как нам более никто не может помочь, то все стали взывать к Всевышнему». Факт остается фактом, что в эти дни множество солдат стали посещать храмы, не делая различия, были ли они католическими или евангелическими. В этой связи весьма примечательна запись, сделанная Хуго Хартунгом: «Теперь лейтенант из штаба роты, который неприятно отличился во время допроса пожилого дезертира, закрыл семинарскую часовню, куда стали ходить молиться солдаты. Перед дверями в нее он возвел баррикаду из скамеек. На все упреки он цинично заявлял: „Тот, кому надо помолиться, с таким же успехом может сделать это и в нужнике“».

3 мая центр города подвергся самому сильному обстрелу за все время осады. В эти трагические дни погибло очень много детей. Они, привлеченные солнечной погодой почти во всем городе, покидали подвалы.

Обернувшись назад, надо отметить, что 2 апреля капитулировал город Глогау, который считался в Силезии, кроме Бреслау, единственной крепостью, которая продолжала оказывать сопротивление советским войскам. К первым числам мая Бреслау стал единственным крупным городом в Германии, который до сих пор не сдался союзническим войскам. Он был последней «крепостью» уже по сути исчезнувшего рейха. В этих условиях солдаты Вермахта и мирные жители давно уже спрашивали себя: имело ли смысл продолжать бессмысленную оборону города, каждый день которой приносил все новые и новые жертвы?

В первые майские дни 1945 года свое слово решили сказать представители двух немецких христианских конфессий: католики и евангелисты. Риск возможных переговоров священнослужителей и коменданта крепости заключался в том, что до сих пор продолжал действовать приказ Верховного командования Вермахта, согласно которому любые лица, склоняющие комендантов к сдаче крепостей «противнику», должны были быть немедленно расстреляны. Данный приказ звучал следующим образом.

«Верховное командование Вермахта провозглашает: города являются важнейшими транспортными узлами. По этой причине они должны удерживаться до самого конца, не принимая во внимание ни обещания, ни угрозы, которые поступают как от парламентеров противника, так и через вражеские громкоговорители. Назначенные в каждом городе коменданты лично отвечают за исполнение данного приказа. Если же выполнению их воинского долга пытаются воспрепятствовать некоторые гражданские или должностные лица, равно как и сами коменданты отказываются от выполнения данного долга, то они приговариваются к смерти. Случаи, когда можно прекратить оборону городов, устанавливаются исключительно Верховным командованием Вермахта.

Начальник Верховного командования Вермахта Кейтель Рейхсфюрер СС Гиммлер Руководитель партийной канцелярии Борман».

Принимая во внимание данный приказ, священникам Бреслау нельзя было отказать в определенном мужестве. Встреча с генералом Нихофом была назначена на 11 часов 4 мая. Как вспоминал Эрнст Хорниг, который входил в состав этой делегации: «Накануне ночью никто из нас не мог заснуть». Священники отправились в путь загодя, в 10 часов, но попали под обстрел. Далее они не могли двигаться. Было решено вновь собраться в 12 часов. В районе 13 часов за священнослужителями прибыла специальная машина, которую направил генерал. Только после этого церковной делегации удалось попасть в здание Государственной и университетской библиотеки на Песчаном острове, где в одном из подвалов располагался штаб коменданта крепости. На встрече присутствовали со стороны военных: сам генерал Нихоф, его адъютант подполковник Тизлер и майор Отто; от католиков: епископ Ферхе и настоятель Крамер; от евангелистов: Эрнст Хорниг и декан Конрад. Слово было предоставлено Эрнсту Хорнигу. Он стал живописать ужасы боев, которые были уже бессмысленными. Отдельно он подчеркнул бедственное положение мирных жителей, потери среди которых ежедневно составляли не менее сотни человек. Свое выступление Хорниг закончил вопросом, адресованным генералу Нихофу: «Можете ли вы в этих условиях перед лицом Всевышнего взять на себя ответственность за продолжение обороны города?» В подвале повисло глубокое молчание. Генерал Нихоф, по словам очевидцев, молчал около минуты, а затем произнес: «Ваши заботы — это мои заботы. Вы можете сказать, что мне надо делать?» В последующей беседе священники, отбросив всякие опасения, высказали мнение, что единственным выходом из сложившейся ситуации является сдача Бреслау советским войскам. На это генерал Нихоф возразил: «Я нахожусь в подчинении фельдмаршала Шёрнера. Он приказывает нам организовать прорыв. В этих условиях мы должны будем собрать все мирное население в центре города». Эрнст Хорниг, бывший в годы Первой мировой войны лейтенантом, стал протестовать: «При таком соотношении сил прорыв линии окружения закончится кровавой бойней. Если не может спастись Вермахт, то о гражданском населении и говорить не приходится. Женщины с детьми не способны на длительный переход». Подумав, генерал заметил: «Эсэсовские части никогда не сдадутся в плен». «Тогда пусть они идут в прорыв на собственный страх и риск», — парировал Хорниг. Беседа фактически закончилась ничем. Конкретного решения не было принято. Но генерал Нихоф пообещал священникам огласить его в ближайшее время.

Вторая встреча состоялась тем же днем ближе к вечеру. При этом на нее приглашался только Эрнст Хорниг. Он должен был дать офицерам Бреслау справку о состоянии гражданского населения. Когда тот прибыл в подвал, то обнаружил, что там собралось около 25 офицеров (в том числе эсэсовцев). Генерал Нихоф попросил Хорнига: «Расскажите господам офицерам то, что вы поведали мне днем». Хорниг, по собственным же словам, обомлел — говорить эсэсовцам о сдаче города было огромным риском. Он смог лишь выдавить из себя: «Господин генерал! Могу ли я быть сейчас столь же откровенным, как и ранее?» Генерал ответил: «Более того, я бы просил вас быть столь же откровенным». Евангелический священник вновь повторил всё сказанное несколько часов назад. Генерал пожал ему руку: «Благодарю вас, большего от вас я и не хотел». Далее военный совет продолжался уже без присутствия Хорнига. Судя по всему, генерал Нихоф хотел убедить всех офицеров в принятии единого решения, которое бы устраивало абсолютно всех. В итоге в 17 часов два немецких парламентера были направлены на угол улицы СА (императора Фридриха Вильгельма) и улицы Виктории. Два офицера с белым флагом должны были дать частям Красной Армии сигнал о начале переговоров.

Начало переговоров о капитуляции Бреслау

В одной из своих книг немецкий исследователь Г. Кнопп отмечал: «Советские войска несколько дней не обстреливали город, давая окруженным последний шанс на добровольную капитуляцию. Однако защитники не воспользовались возможностью сохранить многие человеческие жизни. Лишь в начале мая немецкие парламентеры подняли белый флаг. Среди них находился Артур Гроссман. Подростки из Гитлерюгенда пытались помешать им. „Мы были отчетливо видны всем с нашим белым флагом. Мы пошли на другую сторону вести переговоры. Нам пришлось идти мимо позиций Гитлерюгенда. Для них наш поступок был совершенно неприемлем. Они не хотели сдаваться. Они кричали нам, что будут воевать дальше и никогда не капитулируют. Конечно, у нас было неприятное чувство опасности, но они ничего не могли нам сделать. У нас был приказ. Они просто встали у нас на пути и не пускали дальше. Мы вызвали их командира батальона. Потом связались по телефону с командованием. Генерал переговорил с командиром. Лишь тогда под крики и ругань гитлерюгендовцев мы смогли продолжить свой путь. На обратном пути мы вновь столкнулись с проявлениями недовольства. Они обзывали нас предателями и трусами. Они снова кричали, что будут биться дальше. Среди этих криков особенно выделялся один тенор“».