Тут пришла служанка с двумя кувшинчиками саке. Рю почти мгновенно осушил оба и услал девушку за новой порцией.
- А всё-таки хорошо жить в богатстве, братишка! Скажи?
Широ присел у стены, слегка отодвинув сёдзи, чтобы впустить в комнату свежий воздух. На улице уже стемнело, над Киото взошла луна. Откуда-то доносился собачий вой, крики, бой барабанов. Какие-то двое мужчин в широкополых шляпах стояли у входа в гостиницу, тихо переговариваясь.
- Рю, ты собираешься ночевать здесь? Я могу попросить, чтоб тебе принесли футон и подушку.
- Нет, спать ещё рано. Мы же почти ничего не обсудили, Широ-тян! Может, всё-таки выпьешь со мной? Немножко, а? Для компании?
- Если честно, я очень устал.
- Э-э, - обиженно протянул Рю, - устал ты. Просто не рад меня видеть, вот и всё. Да ты не думай, я не злюсь, много воды утекло с нашей последней встречи… три года, да? Ты теперь знатный господин, скоро будешь первым богачом в стране. А я – всего лишь один из многих.
Двое путников в шляпах подняли головы и посмотрели вверх, встретившись взглядами с Широ. Тот поспешно задвинул створку. Сердце так и подпрыгнуло.
- Нету мне места в этом мире, - грустно сказал Рю. – Всё один да один. И куда себя деть, не знаю.
Широ вскочил на ноги и схватил вакидзаси.
- Рю, ты ещё не сильно напился? Мне потребуется твоя помощь. Прямо сейчас.
- Что такое, братишка?
- Там двое мужчин. Они сейчас придут сюда. Я понимаю, это звучит глупо, но они охотятся за мной. Я не знаю, кто это, но врасплох они нас не застигнут!
- Да о ком это ты, Широ? – Всё никак не мог взять в толк Рю.
Слегка пошатываясь, он поднялся, отодвинул сёдзи и выглянул на улицу.
- Там никого нет! Разыгрываешь меня, да? – Глупо ухмыльнувшись, Рю обхватил Широ за плечи огромной рукой и крепко прижал его к себе.
- Рю, отпусти! – Дёрнулся Широ. – Я не шучу! Кто-то действительно хочет меня убить!
- Да, я знаю, - ответил Рю. – Это я.
[1] Куродо – чиновник при императоре для личных услуг, тюнагон – государственный советник, чин выше санги, но ниже дайнагона
[2] Овари – родина Ода Нобунага – военно-политического лидера Японии, посвятившего жизнь объединению страны
[3] Акэбоно – «рассвет» (яп.)
Глава 8 ДОЛГАЯ ЗИМА
Аист и хризантема
Если бы Юки меньше терзался беспокойными мыслями о Широ и собственном невольном изгнании, если бы выпитое с чаем снотворное не влияло на его голову столь удручающим образом, если бы при ходьбе Юки меньше смотрел под ноги и больше – по сторонам, то до него в самый первый день пути дошло бы, что идёт он куда угодно, но только не в Киото. Дорога, уводящая Юки вдаль от деревушки, где Широ сбежал и бросил его, становилась всё уже, все непролазнее, а вскоре и вовсе растворилась среди болот. На третий день пути случились сильные заморозки: как-то проснувшись утром, Юки обнаружил, что плащ, которым он укрывался во сне, покрылся хрустким инеем, а зелёную воду болот стянуло ледяной коркой. Только тогда он начал догадываться, что пошёл не по тому пути.
Это открытие не могло усугубить его печальное расположение духа просто потому, что никакой радости в душе Юки уже не осталось. Теперь он не сомневался, что с Широ случилось что-то ужасное, а он, Юки, не смог не только помешать этому, но даже узнать, что именно произошло. К тому же он заблудился: удивительно, что в самом центре страны, совсем недалеко от столицы, может существовать такая заброшенная пустошь. Даже летом здесь, должно быть, ничто не успокаивает глаз, поздней же осенью ландшафт производил впечатление тягостного запустения. Казалось, здесь уже несколько лет не ступала нога человека. Но выбора у Юки не было: он продолжал двигаться вперёд, стараясь выбирать нетопкие места. Он сильно замёрз и оголодал, его одежда покрылась пятнами. Несколько раз на его пути попадались признаки человеческого жилья, но все дома были разрушены или заколочены, ниоткуда не поднимался пар. Людей здесь не было, причём уже давно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На пятый день Юки наконец-то выбрался с болотистого пустыря и попал на пустырь другого рода – серый и каменистый. Ступать приходилось по скользким камням – даже трава тут не росла. Где-то границе между двумя непригодными для жизни мирами стояло двухэтажное строение, которое Юки принял за постоялый двор. Он ещё долго тёр глаза грязными кулаками, соображая, не мерещится ли ему: разве может быть гостиница в таком месте?
На вывеске над дверью были написаны два иероглифа – «Аист и Хризантема», а сама дверь – плотно заперта. Здание казалось нежилым, но, прислушавшись, Юки уловил какое-то движение внутри. Это придало ему надежды, и он, позвонив в колокольчик, для верности несколько раз ударил по двери.
Движение в доме повторилось, но на стук Юки никто не отозвался.
- Здесь есть кто-нибудь? – Крикнул Юки, барабаня в дверь. – Пожалуйста, пустите меня на ночлег и дайте что-нибудь поесть!
Дверь слегка приоткрылась – буквально на один сун[1] – и в щели показался настороженный глаз. Этот глаз мгновенно обозрел грязную одежду Юки, его измождённое лицо и висящий у пояса меч.
- Мест нет! – Заявил из-за двери детский голос. – Убирайтесь!
- Что? – Юки задрал голову и посмотрел на пустые окна. – Как нет? Пожалуйста, пустите меня всего на одну ночь!
- Говорят же вам, что все места заняты!
- Девочка, позови, пожалуйста, кого-нибудь из взрослых! – Взмолился Юки.
- Все взрослые за работой. Наши мужчины… полируют свои мечи. Уходите отсюда, вся гостиница занята! – И маленькая служанка попыталась захлопнуть дверь.
Но не тут-то было – Юки успел просунуть в щель ладонь.
- Что вы делаете? – В детском голосе появились явственные панические нотки. – Я сейчас позову наших стражников!
Юки с силой распахнул дверь и увидел стоящую на пороге девочку лет тринадцати – смертельно испуганную девочку в кимоно, которое было ей очень велико.
За спиной у девочки стояли тишина и холод – совершенно пустая прихожая, проём, ведущий в пустую кухню, пустая лестница наверх. В помещении было почти так же холодно, как снаружи – у девочки были синеватые губы и очень бледные пальцы.
- Ты что, здесь одна?!
Тут девочка вытащила из-за спины большой кухонный нож и с визгом кинулась на Юки. Оторопев, юноша чуть не получил ранение: в последний момент, опомнившись, он легонько стукнул нападающую по запястью, и она, вскрикнув, выронила оружие. Заплакав, девочка схватилась другой рукой за ушибленное запястье.
- Прости! – Юки шагнул к ней, коря себя за то, что, верно, не рассчитал силу – много ли нужно такой малютке?
- Не подходи! – Закричала девочка. – Живой всё равно не дамся!
И она второй раз удивила Юки: схватила нож и приставила его к своему горлу.
Юки поспешно отступил назад.
- Эй-эй, не порань себя! Я тебе ничего плохого не сделаю! Я не злодей и не грабитель!
- А кто же тогда? – Девочка вытерла рукавом злые слёзы и покрепче сжала нож. – Нормальные люди здесь не появляются! Если вы и правда не желаете мне зла – то сделайте милость, убирайтесь отсюда!
- Но куда же я уберусь? – Юки развёл руками. – Здесь нет никакого жилья! И ещё мне очень хочется есть!
- А у меня нет никакой еды!
- Тогда, может, ты пустишь меня хотя бы переночевать?
- Это ещё зачем? Сам видишь, как здесь холодно! – Только тут Юки увидел, что на девочке одно на другое надеты несколько кимоно, ранее принадлежавших взрослой женщине. Она тоже, бедняжка, ужасно замёрзла.
- А почему бы не растопить очаг? – Спросил Юки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Потому что у меня нет дров! Там, за домом, ещё лежат какие-то брёвна, я пробовала их разрубить, но… - Девочка с отвращением посмотрела на свои маленькие, худые руки.
Юки вздохнул:
- Топор есть?
- Да. – Сказала девочка, внимательно посмотрев на него. – За домом. Так и торчит в какой-то колоде, я не смогла его вытащить.