Читать интересную книгу Вечность на двоих - Фред Варгас

Врубив сирену на полную мощь, Адамберг мчался по пустой автостраде. Господи, сделай так, чтобы. Сжалься. В Бога он не верил. Ну тогда Дева, третья дева. Его дева. Сделай так, чтобы Вейренк спасся. Сделай так. Это все Данглар, чтоб ему пусто было, другого объяснения он не видел. Решил предупредить двоих оставшихся в живых бандитов из Кальдеза. А ему ни слова. Он же их не знает. Ролан и Пьеро не из тех, кто ждет сложа руки, пока угрозу приведут в исполнение. Понятно было, что они решат действовать сами, быстро и вслепую.

— Мордан?

— Они на стройке. Мы уже там. Они дерутся, комиссар. Вейренк дал одному из парней локтем в живот. Тот упал на колени. Встает, пушка по-прежнему у него в руке. Второй схватил Вейренка.

— Стреляйте, Мордан.

— Слишком далеко, слишком темно. Может, в воздух?

— Нет, майор. Тогда они тут же выстрелят. Подойдите ближе. Ролан любит потрепаться. У нас еще есть время. На расстоянии двенадцати метров зажгите фонарь и стреляйте.

Адамберг съехал с шоссе. Если бы только он не рассказал эту мерзкую историю Данглару. Но он поступил как все — рассказал свой секрет одному человеку. И один оказался лишним.

— Тебя, конечно, надо было бы замочить на Верхнем лугу. Но я ж не идиот, Вейренк, такого удовольствия я легавым не доставлю. А что твой начальник? Ты его не спросил, что он там делал? Тебе интересно, да? Ой, с тобой обхохочешься, Вейренк, как всегда.

— Тринадцать метров, — сказал Мордан.

— Давайте, майор. По ногам.

По радио Адамберг услышал три выстрела. На скорости сто тридцать в час он въезжал в Сен-Дени.

Ролан упал на землю, получив пулю под колено, а Пьеро резко обернулся. Он стоял прямо перед ними с пистолетом в руке. Ролан неуклюже выстрелил, пуля пробила Вейренку бедро. Морель прицелился и попал Пьеро в плечо.

— Парни обезврежены, комиссар. Одному попал в колено, другому — в плечо. Вейренк лежит, у него пробито бедро. Все под контролем.

— Данглар, вызовите две машины «скорой помощи».

— Они уже едут, — ответил Данглар мертвым голосом. — Из больницы Биша.

Через пять минут Адамберг, разбрызгивая грязь, въезжал на территорию стройки. Мордан и Морель перенесли раненых на стопку сухого листового железа.

— Нехорошая рана, — сказал Адамберг, склонившись над Вейренком. — Он истекает кровью. Давайте мне свою рубашку, Мордан, попробуем перевязать. Морель, займитесь Роланом, это тот, что повыше, он ранен в колено.

Адамберг разорвал на Вейренке брюки и, перевязав рубашкой рану, затянул ее на бедре.

— Он хотя бы очнется, — сказал Морель.

— Да он только и делал всю жизнь, что падал в обморок, но всегда приходил в себя. Так уж он устроен. Вы меня слышите, Вейренк? Пожмите мне руку, если да.

Адамберг трижды повторил эту фразу, прежде чем почувствовал, как сжались пальцы лейтенанта.

— Молодцом, Вейренк. Теперь откройте глаза, — сказал Адамберг, похлопывая его по щекам. — Возвращайтесь к нам. Откройте глаза. Скажите «да», если вы меня слышите.

— Да.

— Скажите еще что-нибудь.

Вейренк широко открыл глаза. Он недоуменно взглянул на Мореля, потом на Адамберга, словно вместо них ожидал увидеть отца, везущего его в больницу По.

— Они пришли за мной, — сказал он. — Парни из Кальдеза.

— Да. Ролан и Пьеро.

— В часовню Камалеса, к Верхнему лугу поднялись они по тропинке, что вилась между скал.

— Мы в Сен-Дени, — вмешался обеспокоенный Морель, — на улице Экруэль.

— Не волнуйтесь, — сказал Адамберг, — это сугубо личное. А что дальше, Вейренк? — он потряс его за плечо. — Представляете себе Верхний луг? Все произошло там? Вы вспомнили?

— Да.

— Там было четверо парней. А пятый? Где он?

— Стоит под деревом. Это их главарь.

— Ага, — усмехнулся Пьеро. — Главарь.

Адамберг подошел к парням, лежавшим в наручниках в двух метрах от лейтенанта.

— Вот и встретились, — сказал Ролан.

— Какая неожиданность.

— А то. Вечно ты у нас под ногами путался.

— Скажи ему правду о том, что произошло на Верхнем лугу. Вейренку. Скажи ему, что я делал под деревом.

— А то он не знает.

— Ты всегда был мелкой сволочью, Ролан, видит бог.

Адамберг заметил на ограде синие отблески мигалок на машинах «скорой помощи». Санитары уложили раненых на носилки.

— Мордан, я поеду с Вейренком. Вы езжайте с теми двумя и не спускайте с них глаз.

— Комиссар, я без рубашки.

— Возьмите у Мореля. Морель, отгоните машину к Конторе.

Не дожидаясь отъезда «скорой помощи» Адамберг позвонил Фруасси:

— Извините, что вытащил вас из постели. Поезжайте разберите прослушку, сначала в Конторе, потом у меня. Затем отправляйтесь прямо в Сен-Дени, на улицу Экруэль. Там стоит машина Вейренка. Снимите с нее все.

— Это несколько часов подождать не может?

— Я бы не стал вам звонить в три двадцать утра, если бы это могло подождать хоть минуту. Уничтожьте все следы.

XL

Выйдя в приемную, хирург поискал глазами кого-нибудь похожего на комиссара, ожидающего новостей о раненых.

— Где он?

— Вот, — сказал анестезиолог, показывая на невысокого брюнета, который крепко спал, вытянувшись на двух составленных стульях и подложив под голову пиджак вместо подушки.

— Ну, допустим, — хирург потряс Адамберга за плечо.

Комиссар сел сгорбившись, потер лицо, запустил руки в волосы.

Вот и умылся, подумал хирург. Но он и сам не успел побриться.

— Все трое в порядке. Ранение в колено потребует реабилитации, но коленная чашечка не задета. Рука — это вообще пустяк, он выйдет через пару дней. Что касается бедра, то ему повезло, еще немного — и зацепило бы артерию. У него температура, и он говорит стихами.

— А пули? — спросил Адамберг, отряхивая пиджак. — Вы их не смешали?

— Каждая в отдельной коробочке с номером койки. Что произошло?

— Нападение на банкомат.

— А, — разочарованно протянул хирург. — Деньги правят миром.

— Где лежит колено?

— В палате 435, вместе с рукой.

— А бедро?

— В 441-й. Что с ним такое?

— В него выстрелил колено.

— Нет, я о волосах.

— Это у него от природы. Ну, в смысле, ошибка природы.

— Я полагаю, это интрадермическая пертурбация кератина. Редкое явление, я бы даже сказал, исключительное. Хотите кофе? Завтрак? Что-то мы побледнели.

— Пойду поищу автомат, — сказал Адамберг, вставая.

— Кофе из автомата — та еще бурда. Пошли. Сейчас мы все уладим.

За врачами всегда остается последнее слово, и Адамберг послушно побрел за человеком в белом халате. Сейчас мы поедим. Сейчас мы попьем. Сейчас нам станет лучше. Пошатываясь, Адамберг мельком подумал о третьей девственнице. Полдень, сейчас мы будем кушать. Мы не боимся, у нас все будет в порядке.

Комиссар вошел в палату Вейренка во время обеда. Лейтенант с тоской взирал на стоявший у него на коленях поднос с чашкой бульона и йогуртом.

— Мы должны все доесть, — сказал Адамберг, садясь возле кровати. — У нас нет выбора.

Вейренк кивнул и взял ложку.

— Копаться в старых воспоминаниях — рискованное занятие. Для всех нас. Вас чудом пронесло.

Вейренк поднял ложку, потом снова отложил ее, не отрывая взгляда от чашки с бульоном.

— Томит меня судьба, душа моя в тумане,

Долг чести требует устроить торжество

Тому, кто спас меня на поле подлой брани,

А сердце не дает приветствовать того,

Кто мне принес беду, но жаждет ликований.

— В этом-то и проблема. Но я ничего от вас не требую. Мое положение не многим проще вашего. Я спасаю жизнь человеку, который может погубить мою.

— Как это?

— Вы забрали у меня самое ценное.

Вейренк с гримасой боли приподнялся на локте, губа его дернулась вверх.

— Вашу репутацию? Я на нее пока не посягал.

— Зато ты посягнул на мою жену. Лестничная площадка на восьмом этаже, дверь напротив лестницы.

Вейренк рухнул на подушки, разинув рот.

— Откуда же я знал, — тихо сказал он.

— Конечно. Всего знать невозможно — запомните это на будущее.

— Совсем как в той сказке, — сказал Вейренк, помолчав.

— В какой?

— Про короля, который послал на верную смерть одного из своих генералов, в чью жену он был влюблен.

— Не очень вас понимаю, — искренне сказал Адамберг. — Я устал. Кто кого любит?

— Жил-был король, — начал Вейренк.

— Так.

— Он влюбился в жену одного парня.

— Допустим.

— Король послал парня на войну.

— Допустим.

— Парень погиб.

— Ну.

— Король взял себе его жену.

— Так это не про меня.

Лейтенант отсутствующим взглядом смотрел на свои руки:

— Час пробил, господин, — судьба распорядилась

Так, чтобы ваша жизнь от пут освободилась.