— Его Преосвященство никогда не действует, не получив предварительно высшего одобрения.
— Ах вот, значит, как. Тогда скажите мне, чем я погрешила против моих государей, которых бесконечно чту?
Ее бесстрастный тон таил в себе чуть ли не иронию, и Базиль посмотрел на нее с явным неодобрением.
Он взял лежащую перед ним бумагу и начал читать.
— Преступлений довольно! Чего стоит только переписка с внешними врагами Франции, посягающая на безопасность государства и побуждающая одного из ее верных слуг сдать врагам крепости, которые обеспечивают безопасность наших границ!
— Я в этом виновата?
— Неужели вы будете отрицать, что вступили в любовные отношения с маршалом д’Окенкуром, наместником крепостей Перонн и Ам, с тем, чтобы заставить его передать эти крепости вашему любовнику принцу де Конде?
— Удивителен талант всех судейских, и ваш в том числе! Вы переворачиваете все с ног на голову, ища собственную выгоду. Так вот: маршал д’Окенкур сообщил, что влюблен в меня, и предложил отдать две эти крепости принцу де Конде, если я соглашусь принять его у себя в постели.
Аббат заскрипел зубами: картина, что возникла в его воображении, очень ему не понравилась.
— Что, конечно, весьма лестно говорило о моей женской привлекательности. К несчастью, он потребовал еще и миллион двести тысяч ливров на свои расходы, что делало его предложение менее лестным. Прибавлю к этому, что то же самое предложение через посредство господина герцога Карла Лотарингского он в свое время делал Мадемуазель. Условия были примерно теми же, но речь шла не о любовных притязаниях на благородную даму, а о готовности поспособствовать ее браку с…
— Не извольте прогневаться, но мы уклоняемся от темы.
— Я этого не нахожу, но если вы так считаете…
— И что же вы ответили маршалу?
— Что предпочитаю, чтобы свои торги он вел лично с принцем и написал о своем предложении де Конде, а сама по старой дружбе согласилась переслать его письмо.
Глаза Фуке радостно вспыхнули.
— Так вы признаете, что состоите в переписке с врагом нашего государства?
— Мне кажется, что даже для Его Преосвященства будет слишком большой честью считаться нашим государством. Естественно, что я переписываюсь со своим кузеном, и не вам об этом сожалеть. Как раз из этих писем ваши шпионы, перехватывая их, черпают те сведения, добычей которых так гордятся.
— Что вы имеете в виду?
— Что для вас нет ничего невозможного, вы читаете частную переписку. Но вернемся к маршалу. Он доверил мне свое великолепное послание, позабыв сообщить, какое сделал мне предложение. Однако я поспешила исправить его ошибку и сразу же после ухода маршала написала о нем принцу, не сомневаясь, какое огромное впечатление произведет на него этот литературный образчик. В своем письме я подчеркнула, что две эти вещи: моя сдача и сдача крепостей неотделимы друг от друга. А теперь я хотела бы знать, сколько времени вы собираетесь продержать меня здесь?
— Разве вам здесь плохо?
— Мне было бы здесь чудесно, если бы я могла общаться только с вашей матушкой.
— К сожалению, в свою очередь должен вам сказать, что…
— Я вас поняла.
— Подумайте сами, ведь вы могли бы быть в Бастилии. Здесь гораздо уютнее, не так ли?
— Без вас было бы замечательно. Но раз вы здесь, я предпочитаю Бастилию!
— Вполне возможно, вас туда и отправят, если вы будете вести себя неразумно и неосмотрительно. Итак, вы признали, что состоите в переписке с государственным преступником. Но это не единственный пункт обвинения. Есть и другой, гораздо более серьезный: вы злоумышляли против жизни кардинала Мазарини.
— Снова Мазарини! Почему мы должны без конца возвращаться к этому шуту! Можно подумать, что во Франции нет короля! Хотя, да, я понимаю, вам платит Мазарини. Но ему надо бы вести себя поскромнее и поосторожнее! Совсем недавно весь город Париж со свистом и улюлюканьем требовал его головы. Интересно, каким же образом я намеревалась его убить?
— С помощью этой безделушки.
Базиль достал из ящика коробочку с перегородчатой эмалью. Едва взглянув на нее, Изабель рассмеялась.
— Ах, вот в чем дело! Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно! Оказывается, всему виной «симпатическая пудра» моего соседа Дигби? Но вы, господин Фуке, можете и сами воспользоваться ею в любом количестве и вызовете только чиханье. Впрочем, она создана совсем для других целей. Достаточно посыпать щепоткой пудры того, кто вас не любит, и… Можете испробовать ее на мне. Кто знает, может быть, я буду вас обожать.
— Мы подмешали ее в еду кошке и собаке, та и другая сдохли.
Изабель перестала смеяться. Она взяла коробочку, открыла ее и увидела, что белейшая пудра сделалась серой. В нее, без сомнения, что-то добавили. Изабель машинально послюнила палец, взяла немного пудры и уже поднесла ее к губам… Но облизать не успела. Базиль схватил ее за руку и вымыл ее руку водой из графина, стоявшего на столе.
— Или вы сумасшедшая, или вы не поняли, что я вам сказал.
— О нет! Напротив! Я слишком хорошо поняла ваши слова!
И под ее взыскующим взглядом Базиль Фуке отвел глаза.
Было известно, что у себя в доме госпожа Фуке устроила что-то вроде лаборатории, где собственноручно готовила лекарства, однако составляющие их отнюдь не всегда были безобидны.
На этот раз Изабель стало страшно: сидящий перед ней человек был в самом деле способен на все, лишь бы завладеть ею. От одной мысли об этом ей стало нехорошо, и она побледнела.
— Вы настоящее чудовище, — прошептала она.
— Да, я чудовище. Но пеняйте за это на себя. Вы превратили меня в чудовище.
— Я не люблю вас. И не полюблю никогда!
— Откуда вы это знаете? Станьте моей, поставьте опыт. И вы измените свое мнение. Другие женщины, а их немало…
— Избавьте меня от списка ваших побед! Хотя я не думаю, что он так уж длинен.
— Вполне достаточен, чтобы я был им доволен. И вы уже тоже находитесь в нем и служите его украшением.
— Каким образом? Не прошло и часа, как я нахожусь в этом доме!
— Новости мигом облетают Париж. В особняке Рамбуйе госпожа де Севинье объявила вчера, что вы были у меня, и все нашли это очень забавным. Неужели так трудно совершить небольшой грешок? Я прошу вас! Молю! Ночь! Всего одну ночь! И вы снова будете в Мелло.
Протянув руки, он медленно приближался к ней, готовый заключить ее в свои объятия. Но Изабель мгновенно вскочила и встала за спинку кресла.
— Еще один шаг, и я закричу!
— Кричите сколько хотите! Матушка у себя в лаборатории в подвале, а все слуги в полном моем повиновении.