- Якушин получил за работу. А я за что? - вернувшись, говорил Серов.
- Да ты пойми - это твое дело, твоя работа. И за одну ночь об этом узнало и все командование, и правительство. Значит, то, что ты задумал и чего добивался, имеет громадное значение.
- Еще бы! Но сам я еще должен оправдать. Этой же ночью! Только в этот раз, Мишка, ты летишь на двух, а я - на трех тысячах. Идет?
- Согласен. Ужасно хочу успеха для тебя. А для тебя первое удовольствие - найти и сбить врага. Только, знаешь, он возьмет и полетит в этот раз на двух тысячах. Что тогда?
Серов забавно нахмурился, потом рассмеялся.
- Нет уж, я убедился: это настоящие трусы. Но если попадется посмелей, я найду его и на двух тысячах. Да ведь нынче в таком случае тебе опять повезет. Мы должны сегодня закрепить успех, чтобы не говорили, что это вышло случайно.
...Оставив Якушина на меньшей высоте, Анатолий набрал три тысячи и с бьющимся сердцем всматривался в ночную мглу. Знал: упусти он врага - и его предложение о ночных воздушных боях будет похоронено или отложено на неопределенное время, и тогда трудно будет добиться широкого развития этого опыта. Примером, только примером нужно убедить сомневающихся.
Сам Серов рассказывал об этой знаменательной ночи.
- Темная ночь. Луна то и дело скрывается за облаками. Обыскиваю небо в надежде, что противник снова придет на прежнюю высоту. Могут, конечно, и изменить маршрут после вчерашней катастрофы. На этот случай внизу дежурит Миша... Но почему-то кажется, что непременно встречусь с противником. Ведь там не подозревают о вчерашней стычке. Наверно, объясняют гибель своего бомбардировщика техническими причинами... Вот луна выплыла из облака. На ее фоне я приметил, точь-в-точь как тогда на Дальнем Востоке, маленькую движущуюся точку и отблеск лунного света на ней. Сразу беру курс на сближение и вижу перед собой огромный бомбардировщик. Черной тенью идет к нашей территории. Значит, вчерашнее поражение их ничему не научило, и они не ожидают вторичного нападения. Ну, авось новый урок подействует! Погоди же, гадина фашистская... Зашел сзади снизу и дал из всех пулеметов.
Смотрю, валиться начинает. Вспыхнуло пламя и погасло. Это что? Мало ему дал? Настигаю его снова и вдруг скорей прочь от него: из всех его баков разом вырвались такие столбы огня, что я еле успел отвернуть. Отошел подальше, смотрю, как он "гремит" на землю. А ведь намеревался "пахать" ее своими бомбами. Пусть теперь пашет ее носом. Пламя на несколько секунд стихает, потом вновь разгорается и уже на земле превращается в далеко видный костер.
Из рапорта А. К. Серова командованию:
"...Было очень трудно обнаружить в ночной темноте самолеты противника. Наконец мне повезло: внезапно я заметил отблеск луны на крыльях одного из вражеских пиратов. Я приблизился и увидел, что это "юнкерс-52"; открываю огонь, фашисты мне немедленно ответили, но так как я летел ниже их, то они меня не видели. Я приблизился к их самолету с правой стороны и снизу и примерно с расстояния в тридцать метров открыл огонь из всех четырех пулеметов, попал в бензобаки и увидел языки пламени, которые представляли прекрасную мишень; я выпустил еще несколько очередей и увидел, как "юнкерс" клюнул носом, вошел в пике и разбился о землю..."{8}.
Анатолий Константинович рассказывал дальше, как он, вернувшись в исходную позицию, почти тотчас же увидел второй бомбардировщик!
"Эта "корова" следует в том же направлении, что и первая. Но пилот, видно, заметил, что случилось с первым, развернулся и пошел назад, да еще набирает скорость, черт! Я - вдогонку за ним. Иду вот так довольно порядочное расстояние, как вдруг обращаю внимание, что зашел на территорию врага и еще, пожалуй, не хватит горючего на возвращение. Но, как нарочно, появляется третий бомбардировщик. Эк их сегодня повалило на разбой! Пошел за ним, обстрелял, он повернул обратно. Я опять за ним, догнал и снова обстрелял. Но луна скрылась за тучу, "корова" пропала, что с ней - не знаю. У меня бензин кончился. Приходится садиться на "вынужденную". Неприятно! Где я? Куда садиться?
Надо, пожалуй, сесть неподалеку от того места, где еще догорает сбитая машина. Но это не так просто...
...На аэродром вернулся Якушин. Он видел, как падал зажженный самолет.
- Но он горел не так, как сбитый мною. Этот то вспыхивал, то погасал и только у самой земли запылал вовсю.
- Анатолий сдержал слово!
- Но его до сих пор еще нет!
- Сейчас прилетит.
Но как накануне Серов волновался за Якушина, так теперь Михаил с беспокойством подумал: "Может быть, это горит самолет Анатолия?". Кто-то рядом сказал:
- Или столкнулся с противником. Увидеть врага ночью можно только в момент столкновения с ним. Нелепая и слишком уж рискованная затея.
- Неправда, - вскричал Михаил, - вчера мы доказали...
- А, случайность!
- Это ум и смелость такого человека, как Анатолий. Не хороните его прежде времени.
Якушин зашагал к штабу. Если с Анатолием несчастье... об этом даже страшно подумать... то конец нашим ночным полетам. Трусы заговорят громче всех.
В штабе было получено сообщение, что самолет Серова летел в сторону противника. Товарищи стали еще больше тревожиться. Якушин вызвался лететь на поиски, но до утра ничего сделать было невозможно.
...Вынужденная посадка в незнакомой местности да еще на линии фронта дело не шуточное. Анатолий тревожно и напряженно всматривался в землю. Трепетный лунный свет изменял и причудливо искажал земные очертания. Поля и лощины мерещились там, где были вершины скал. Тени облаков ползли по земле. Очень далеко догорал сбитый самолет. Там должна быть местность, занятая республиканскими отрядами.
Надо ориентироваться на догорающий самолет. В то же время снижаться как можно осторожнее. Серов просматривает землю, все снижаясь и снижаясь, пока навстречу не выскочила, по-видимому, удобная посадочная площадка, окруженная черными тенями бугров или скал... Выбора нет. Сажусь!
Колеса "чатос" коснулись земли. Машина послушно остановилась почти сразу...
Выскочив из кабины, Анатолий осматривается. Вышел на тропинку, еле заметную при неверном свете луны, и пошел по направлению к единственному ориентиру - еще горевшему самолету. Поверженный враг словно указывал путь. "Хоть на это пригодился, - усмехнулся Анатолий. - Надо попытаться найти своих и добыть горючего". А тут еще луна заходит. Совсем потемнело. Стали ярче блестеть далекие звездочки. Такие милые, как на далекой родине!.. Тихий шелест кругом. Что это? Рука на ощупь узнает колышащиеся волны хлебного поля. Но вот... новый шорох, мелькнула неясная фигура, чьи-то тени... Схватился за кобуру. На тропинку выскакивает несколько человек. Раздается окрик:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});