Френцель — выходец из Судетской области Чехословакии. Там он в течение некоторого времени был членом коммунистической партии, но его исключили по обвинению в растрате партийных денежных средств. Все это хорошо знала чехословацкая секретная служба.
Как и многие его земляки — судетские немцы, Френцель получил убежище в Западной Германии в послевоенные годы. Здесь он вступил на поприще политической деятельности, имел большой успех и полагал, что надежно похоронил свое прошлое. Когда чехословацкая разведка вышла на него в середине пятидесятых годов и пригрозила разрушить его карьеру, раскрыв его прошлую принадлежность к коммунистической партии, если он не согласится на секретное сотрудничество, Френцель довольно легко сдался. Он был идеальным объектом для вербовки, поскольку занимал видное политическое положение и в то же время скрывал достаточно преступное коммунистическое прошлое: разоблачение означало бы для него крах. В этом деле, как и в случае с Фельфе, Советы могли предложить ему финансовую помощь и протекцию. В течение целых пяти лет, вплоть до октября 1960 года, когда он был арестован, Френцель работал на чехословацкую секретную службу, а через нее и на советскую разведку. Хозяева из КГБ тщательно заботились о том, чтобы его «шпионский товар» хорошо оплачивался, а личная безопасность была надежно обеспечена.
Наряду с этим отмечается несколько случаев вербовки на территории Западной Германии на базе того, что объекты до их бегства на Запад совершили в советской зоне оккупации неблаговидные поступки. Подобные факты тщательно фиксировались, а затем пускались в ход. Так случилось с Розалией Кунце, секретаршей адмирала Вагнера, командующего западногерманским военно-морским флотом, которая была завербована Советами. В ряде случаев врачи, сделавшие подпольные аборты в Восточной Германии, брались на учет и становились объектами вербовки, когда переезжали на жительство в Западную Германию.
Не имеющие корней бродяги, перемещенные лица послевоенной Европы — эта среда всегда привлекала большое внимание разведслужбы Кремля. Советская разведка пытается приобрести агентуру и среди тех, кто имеет крышу над головой в своей собственной стране, то есть среди людей сравнительно благополучной судьбы. Но она неустанно ищет неудачников, недовольных, тех, кто испытывает материальные затруднения или у кого не удовлетворены амбиции, людей несчастливых или порочных — гомосексуалистов, алкоголиков, наркоманов. Короче говоря, типов социально неустойчивых, которым достаточно лишь легкого толчка, легкого соблазна, чтобы они вступили на путь предательства. Некоторых из них необходимо завлечь в западню, но иногда и этого не требуется.
Конечно, руководители советской разведки отдают себе отчет в том, что лица морально ущемленные, слабые психологически не могут быть, как правило, ценными агентами. Их используют поэтому лишь там, где под рукою нет ничего лучшего. Советы, безусловно, предпочли бы лиц, симпатизирующих коммунистической идеологии. Таких они стараются найти и сейчас — сочувствующих, но, конечно, не состоящих в компартии.
Два недавних случая, которые произошли в далеко расположенных друг от друга районах, свидетельствуют, по-моему, о трудностях, которые испытывает советская разведка в настоящее время. Два советских дипломата в Исландии совсем недавно были высланы из страны за то, что попытались оказать давление на молодого исландского фермера с целью привлечения его к шпионской деятельности в пользу Советского Союза. Они потребовали, чтобы он собирал для них информацию о военно-воздушной базе НАТО в Кефлавике[95]. Чем особо интересен этот случай в наше быстро меняющееся время, так это тем, что человек, привлекший внимание советской разведки, некто Рагнар Гуннарссон, тридцати двух лет от роду, носил в своем кармане членский билет коммунистической партии, членом которой он состоит до сих пор — г по крайней мере, до февраля 1963 года, когда была закончена эта книга.
И тем не менее — это очень симптоматично — коммунист отказался принять советское предложение, сообщил исландской полиции о домогательствах московских разведчиков и помог полицейским поймать их с поличным.
Советы обрабатывали Гуннарссона в течение длительного периода времени. Когда ему было всего двадцать два года, его пригласили посетить Советский Союз в составе туристической группы: трехнедельную поездку за счет советской стороны совершили тогда девять молодых исландцев. После того как вербовка сорвалась, советские представители попытались взыскать с Гуннарссона расходы по поездке в СССР, но он послал их куда подальше. Так и не смогли понять вербовщики КГБ: то ли они напали, не на того человека, то ли времена изменились. Последнее более вероятно: теперь не каждый коммунист чувствует себя обязанным шпионить для Советского Союза. Некоторые даже предпринимают шаги, чтобы расстроить планы агентов КГБ, дают им решительный отпор. Уиттакер Чэмберс и Элизабет Бентли в 1945 году обратились в ФБР и рассказали все, что знали о советском шпионаже в Соединенных Штатах. Они решились на такой шаг, хотя сами в течение нескольких лет были вовлечены в эту деятельность. И сделали это потому, что окончательно во всем разочаровались и порвали с коммунизмом. Гуннарссон поступил по-другому: он сразу отказался заниматься шпионажем, но остался коммунистом.
По-видимому, на Гуннарссона оказал влияние тот факт, что Советский Союз даже для лиц, ему симпатизирующих, ныне не является более «священной Меккой коммунизма». Он — один из покровителей коммунистического движения, а не единственный, как было прежде, когда не существовали другие социалистические государства. Похоже на то, что это обстоятельство сильно осложняет советской разведке поиск новой агентуры. Вербовка на идеологической основе ныне повсюду, за исключением развивающихся стран, не приносит плодотворных результатов.
Случай, происшедший в феврале 1963 года в далекой Австралии, еще ярче, чем предыдущий, высветил провал хваленой советской секретной службы в ее попытках идти в ногу со временем и успешно выполнять свои задачи, особенно в стране, где имеется отличная контрразведка. Еще в 1954 году Советам был нанесен в Австралии сильнейший удар, когда дезертировал резидент КГБ Владимир Петров, прикрывавшийся должностью третьего секретаря советского посольства в Канберре. Один из побудительных мотивов, толкнувших его на такой поступок, состоит в том, что он уже тогда видел: задачи, поставленные КГБ перед ним в Австралии, безнадежно невыполнимы, а его шефы в Москве не могли понять элементарной вещи — Австралия в 1954 году совсем не походила, скажем, на Германию конца двадцатых годов. И он знал, что вину за неспособность Центра организовать разведку в изменившейся обстановке взвалят на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});