Читать интересную книгу Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри - Джек Лондон

Тот послушно тыкал веслом в воду, стараясь направить лодку к группе огоньков, указывавших на местопребывание «Макамбо». Но он был слишком слаб, задыхался от напряжения и устраивал себе передышку после каждого удара весла. Баталер нетерпеливо выхватил у него весло и принялся за работу.

На полпути старик перестал вздыхать и, кивнув головой на Майкла, сказал:

— Этот собака — большой белый господин другой пароход. Твой дает десять пачек табак… — прибавил он после некоторой паузы.

— Мой дает хороший тумак, — весело заверил его Доутри. — Белый господин другой пароход очень большой друг. Он сейчас «Макамбо». Мой везет собаку ему на «Макамбо».

Старик замолчал. Он прожил еще долгие годы, но никогда не говорил о пассажире, увозившем в полночь Майкла на пароход. Он молчал, даже видя и слыша суматоху и беготню на берегу, когда в ту же ночь капитан Келлар перевернул вверх дном весь Тулаги в поисках Майкла. Кто он такой, этот одноногий старик, чтобы вмешиваться в распри этих странных белых людей, которые приезжают и уезжают, шатаются по его стране и распоряжаются здесь, как у себя дома.

В этом старик ничем не отличался от других чернокожих обитателей Меланезии. Для него поступки и мотивы белых были всегда неожиданны и непонятны. Белые представлялись ему пришельцами из другого мира, как бы высшими существами, где-то в отдалении разыгрывающими свои непонятные роли. В этом отдалении не было ничего реального в том смысле, как реальное понимается чернокожими, и в этом нереальном пространстве белые люди проходили как туманные видения, или как призраки, видимые на громадной и таинственной завесе космоса.

Трап был спущен со стороны берега, Дэг Доутри обогнул пароход и подвел лодку к одному из открытых иллюминаторов.

— Квэк, — позвал он тихо и затем еще раз.

После второго зова свет в иллюминаторе был затемнен чьей-то головой, и затем послышался пискливый голос:

— Мой здесь, господин.

— Мой передает собака окно, — прошептал баталер. — Дверь запереть хорошо. Твой ждет меня. Осторожно! Бери!

Он схватил Майкла, быстро поднял его и передал невидимым рукам, протянутым как бы из железной стены, затем взял весло и подвел лодку к месту, откуда выносили груз. Сунув руку в карман, он бросил старику пригоршню стеблей и оттолкнул лодку, даже не задумываясь о том, как доберется до берега беспомощный гребец.

Старик не дотронулся до весла и не обращал никакого внимания на высокие борта парохода, мимо которого проскользнула его лодка, скрываясь в тени за кормой. Он был слишком занят подсчетом свалившегося на него табачного богатства. Нелегкая задача — этот подсчет. Пределом его цифровых познаний было пять. Дойдя до пяти, он начинал сначала и насчитал вторые пять. Всего он насчитал три раза по пяти и еще два стебля сверх того. Таким образом, он в конце концов с такой же точностью определил количество стеблей, как его определил бы любой белый человек цифрой семнадцать.

Это было больше, гораздо больше, чем он в своей жадности требовал. Но он не удивился. Ни один поступок белых людей не мог его удивить. Если бы вместо семнадцати стеблей было два, он и тогда бы не удивился. Поскольку все поступки белых людей всегда неожиданны, то удивить негра можно только чем-нибудь вполне ожиданным.

Работая веслом, вздыхая и время от времени отдыхая, старик забыл о призрачном мире белых людей. Ощущая лишь реальность черной массы горы Тулаги, четко вырисовывающейся при слабом свете звездного неба, реальность моря и лодки, которую так трудно было направлять к берегу, ощущая реальность слабеющих сил и смерти, навстречу которой он шел, старый негр медленно возвращался на берег.

Глава III

Тем временем Майкл, переданный невидимыми руками, протащившими его через узкое медное отверстие в освещенную каюту, озирался вокруг, ожидая увидеть Джерри, но Джерри в это самое время прикорнул у койки Виллы Кеннан на накренившейся палубе «Ариэля». Оставив за собой Шортлендские острова, нарядное суденышко спешило со скоростью одиннадцати узлов к берегам Новой Гвинеи, где ожидалось оживление торговли. Оно наполовину сидело в воде, которая с журчанием стекала обратно в море. Вместо Джерри Майкл увидел Квэка.

Квэк? Ну что ж, Квэк — это Квэк, существо, еще более не похожее на всех остальных людей, чем все остальные люди не похожи друг на друга. Вряд ли по житейским волнам носилось когда-либо более странное и нелепое создание. Ему было семнадцать лет, если считать время человеческим летоисчислением; однако на его морщинистом и высохшем лице, на провалившихся висках и глубоко запавших глазах отпечаталось целое столетие. Ноги его были тонки и казались хрупкими, как соломинки, причем кости точно болтались в чехле из дряблой, лишенной мускулов кожи. На этих ногах держался торс крупного толстого человека. Громадный выдающийся живот поддерживался широкими массивными бедрами, а плечи по ширине напоминали плечи Геркулеса. Но если посмотреть на него сбоку, то плечи и грудь, казалось, были построены в двух измерениях. Руки Квэка были так же тонки, как его ноги, и Майклу он с первого взгляда показался большим толстобрюхим черным пауком.

Квэк стал одеваться. Скользнуть в парусиновые грязные и протертые от времени штаны было делом нескольких секунд. Два пальца левой руки Квэка были согнуты, и опытный глаз сразу признал бы в нем прокаженного, но, несмотря на то, что он принадлежал Дэгу Доутри, как принадлежит вещь, на которую имеется оплаченный счет, последний и не подозревал, что эта нечувствительность разрушенных нервов является одним из признаков ужасной болезни.

Каким образом Дэг Доутри стал хозяином Квэка? Да очень просто. На острове Короля Вильгельма, из группы островов Адмиралтейства, Квэк, по местному выражению, «прыгнул через границу». И проказа и все остальное бросилось, так сказать, прямо в объятия к Доутри. Шатаясь недалеко от берега на опушке леса и, по обыкновению, выискивая себе добычу, баталер подобрал Квэка. И это случилось в самый драматический момент жизни последнего.

Преследуемый двумя быстроногими молодцами, вооруженными стальными копьями, Квэк с невероятной скоростью ковылял на своих журавлиных ножках и в изнеможении упал к ногам Доутри, глядя на него затравленным взором загнанной лани. Доутри приступил к выяснению обстоятельств этого происшествия, и выяснение это прошло весьма бурно. Быстроногие молодцы намеревались проткнуть Доутри своими грязными копьями, но, преисполненный ужаса перед всякой грязью и бактериями, он схватил за конец копья одного из них, оглушив другого ударом в челюсть. Минутой позже и первый молодец лежал без памяти.

Пожилой баталер не удовлетворился одними копьями. Пока спасенный Квэк продолжал стонать и коверкать слова благодарности у его ног, баталер обобрал лежащих молодцов. Из их одежды ничего нельзя было взять, потому что они были совершенно голы, но каждый из них носил на шее ожерелье из зубов дельфина, за которые можно было получить по соверену в любой валюте. Из всклоченных волос одного из голышей он вытащил гребень тонкой ручной работы, инкрустированный перламутром. Этот гребень он впоследствии продал в Сиднее торговцу редкостями за восемь шиллингов. Он снял с них все костяные и черепаховые ушные и носовые украшения, а с груди — полумесяцы из жемчужных раковин, в четырнадцать дюймов в поперечнике каждая. Стоимость такого полумесяца составляла не менее пятнадцати шиллингов. Наконец, в порте Моресби он сбыл туристам копья по пяти шиллингов за каждое. Не легко судовому баталеру поддерживать свою шестиквартовую репутацию!

Когда он отходил от быстроногих молодцов, они уже пришли в себя и яростно смотрели на него большими пронизывающими глазами. Квэк последовал за ним, наступая на пятки и едва не толкая его. Тогда Доутри нагрузил Квэка своей добычей и пустил его идти вперед по тропинке. На своих тоненьких ножках Квэк напоминал бочонок, и весь остальной путь до парохода Дэг Доутри усмехался, глядя на свою добычу и на ковылявшего, как фантастическое чудище, Квэка.

На борту — это был пароход «Кокспэр» — Доутри убедил капитана принять Квэка в качестве помощника баталера, на жалованье десять шиллингов в месяц. Тут же он узнал историю Квэка.

Все случилось из-за свиньи. Быстроногие молодцы были братьями, жившими в соседнем селении, и эта свинья была их собственностью, повествовал Квэк на своем ужасающем английском морском жаргоне. Он, Квэк, никогда этой свиньи не видал. Он не подозревал о ее существовании, пока она не околела. Эти молодцы очень любили свою свинью. Но при чем тут он? Это ведь не касалось Квэка, который так же мало был осведомлен об их любви к этой свинье, как и об ее существовании вообще.

В первый раз, уверял Квэк, он услыхал о ней, когда по деревне разнесся слух о том, что свинья околела и что поэтому кто-нибудь должен умереть. Это так уж полагается, пояснил он недоумевающему баталеру. Такой обычай. Когда околевает свинья, хозяева должны выйти из дому и кого-нибудь, все равно кого именно, убить. Конечно, было бы справедливее убить того, кто своим колдовством наслал болезнь на свинью. Но если этого человека не нашли, то в крайнем случае может подойти любой. Таким образом, на долю Квэка выпало служить жертвой искупления.