Старик остановился. Теперь у него было два выхода – либо отказать незнакомцу, просящемуся в ученики, либо выполнить его просьбу.
По закону Якудзы, выросшей из двух древних кланов синоби, без объяснения причин отказать в обучении можно гайдзину или катаги[50]. Или просто убить наглеца, посмевшего заступить дорогу.
Другое дело, когда в ученики просится воин ночи, стремящийся, так сказать, повысить квалификацию. Здесь даже у верховного главы клана его же ближайшие сподвижники могут поинтересоваться, чем был обоснован подобный отказ.
Движения Виктора не укрылись от глаз старика, хотя он продолжал смотреть прямо перед собой. Те, кто исповедует принцип расфокусированного зрения Святого меча Миямото Мусаси, сохраняют идеальное зрение до глубокой старости. И умеют видеть все, что происходит вокруг них, не утруждая себя излишними поворотами головы.
– Кто ты? – спросил старик.
– Синоби клана Сумиёси-кай, – скромно ответил Виктор.
– Вот как? – Старик поднял брови кверху. – И давно ли клан Сумиёси-кай стал брать к себе в ученики белых гайдзинов?
– Недавно, – коротко ответил Виктор, посылая мыслеобраз своего учителя посредством техники харагэй[51].
Он мог бы поклясться, что желтое лицо старого японца побледнело.
– Мой брат жив?
Вопрос пришел в виде бледных иероглифов, тонкими линиями отпечатавшихся в мозгу.
– Он был жив, когда я видел его в последний раз, – такой же ниточкой мысленных иероглифов ответил Виктор.
– Что ж, это многое объясняет, – пробормотал старик. – Я ждал тебя. Но куда ты дел ками моего отца?
– Оно отправилось за перерождением вместе с ками его ученика Зигфрида Граберта… в сопровождении Фудо Мёо.
Старик опустил голову.
– Понятно, – тихо сказал он. – Но если ты смог увидеть Фудо Мёо, ты должен был пройти Испытание не ниже, чем стихией Воды.
– Я прошел его, – сказал Виктор.
– Тогда у тебя на спине должна быть татуировка дракона клана Сумиёси-кай. Покажи.
– Ее выжгли молниеметы нацистов.
– Так-так… – протянул старик. – Ну допустим, что ты говоришь правду. Тем более что это легко проверить. Но чего хочет от меня синоби, прошедший испытание стихией Воды? Путь к постижению стихии Пустоты может указать лишь сама Пустота.
– Я прошу лишь то, о чем попросил в самом начале.
– Ясно, – кивнул старик. – Я слышал, что такое случается на высших ступенях постижения нинпо[52]. Синоби перестает понимать, для чего ему дальше тренировать дух и тело. И начинает терять силу.
Старик задумался ненадолго, потом, чуть повернув голову в сторону ощетинившегося стволами отряда спецназа, еле заметно качнул головой.
Спецназовцы мгновенно опустили оружие и по одному исчезли в ближайшем тоннеле.
– Иди за мной, – сказал старик Виктору. И добавил: – Ты можешь называть меня сиханом, белый синоби.
* * *
– Если говорить о технике, то мне нечему тебя учить.
Сихан жил один в просторной пещере, сильно смахивающей на додзё. Простая циновка из рисовой соломы в углу для сна и пол, устланный такими же циновками, связанными между собой в большое татами. Вот и весь интерьер, если не считать небольшого буфета для посуды и домашнего алтаря-камидана на специальной полке, скрытого за занавеской.
В пещере было тепло, несмотря на видимое отсутствие каких-то нагревательных приборов. Пара бумажных фонарей с электрическими лампочками внутри давала достаточно света – сихан, как и любой истинный синоби, не особенно придерживался традиций, когда речь шла о функциональности.
– Не сказал бы, – ответил Виктор. Его язык все еще с трудом ворочался во рту.
– Этому не надо учиться, – сказал сихан. – Это приходит со временем. Чем больше работаешь с людьми, тем чаще приходится находить новые методы убеждения. Как говорится, жизнь научит.
Но я вижу, что ты утратил Путь, – продолжал сихан, усаживаясь на циновку и указывая Виктору место напротив. – Многие великие воины теряли силу, а после умирали, осознав бесполезность своего существования.
Виктор пожал плечами.
– Как-то один человек сказал, что смысл жизни в том, чтобы делать только то, что хочется, есть и трахать только то, что нравится.
– И где сейчас этот человек? – прищурился сихан.
– Я его убил, – ответил Виктор.
Сихан хмыкнул.
– Значит, он выполнил свое земное предназначение, сделав и трахнув то, что ему хотелось. А в чем твой смысл жизни?
– Не знаю, – подумав, сказал Виктор. – Хотелось многого, а когда добивался – получалось, что гнался за ерундой.
– Ерундой оно становилось после достижения. А до этого было целью. В этом и есть смысл Пути воина – ставить перед собой цели. После же, добившись своего, ставить новые цели, по сравнению с которыми достигнутое – ерунда.
– А ради чего все это?
– Ради удовольствия, – улыбнулся сихан. – Удовольствия преодоления. И осознания того, что достигнутое делает этот мир немного чище и лучше.
– Для кого лучше?
– Для тех, кто, возможно, когда-то укажет Путь твоим правнукам.
– Красиво, – покачал головой Виктор. – И несколько странно для якудзы.
– Почему же странно? – сказал сихан. – Например, очень давно я последовательно выполнил задачи, поставленные мне моим отцом. И сейчас испытываю вполне объяснимое удовольствие от того, что этот мир находится в относительном равновесии, а не превратился в облако радиоактивной космической пыли.
– То есть вы спасли мир? – уточнил Виктор.
– Возможно, и так, – ответил сихан.
– А можно узнать, каким образом?
– Конечно. Я устранил несколько человек на немецкой подводной лодке, тем самым помешав началу Третьей мировой войны. А после воспитал из эмигрантов и беженцев концлагерей Белых самураев, которые наводят ужас на нацистов.
Виктор обвел взглядом пещеру.
– Интересно, как же нацисты до сих пор вас не нашли? При том уровне технологий, которыми они располагают.
Сихан улыбнулся одними губами.
– Площадь Антарктиды чуть меньше пятнадцати миллионов километров. Для того чтобы обследовать все подземные пещеры континента, вряд ли хватит технологической мощи всего населения Земли. К тому же нацистов больше заботит, чтобы о них не пронюхали независимые средства массовой информации, поэтому они пока что предпочитают лишний раз не высовываться. Конечно, слухи иногда просачиваются в прессу – но пока это только неподтвержденные слухи. Государства пяти остальных континентов делают вид, что «Базы двести одиннадцать» не существует, а нацисты стараются, чтобы весь мир пребывал в этом приятном заблуждении. К тому же они опасаются, что Высший отец узнает, чем они занимаются, – и тогда им не поздоровится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});