У меня просто не хватало сил принять реальную картину вещей. Ту, в которой все, во что я верила, оказалось ложью. Словно мир с ног на голову перевернули, наизнанку выкрутили, и уже совершенно не понятно, как жить дальше, когда все хорошее оказалось плохим, все доброе — злым, и нет ни единой надежды на то, что все будет хотя бы как раньше.
От звонка в дверь я вздрогнула, однако быстро поднялась на ноги и побежала в коридор. Было бы очень кстати, если это тетя Зоя решила заглянуть ко мне с просьбой снять шторы или подвинуть диван. Любое действие сейчас лучше бездействия, любая компания лучше одиночества. Иначе я свихнусь, правда. Еще немного наедине с собственными мыслями, и я взвою. Нельзя слишком долго отрицать и не верить в очевидное.
Однако, едва распахнув дверь, я поняла, что насчет любой компании я погорячилась, потому что на пороге стоял Егор собственной персоной.
— Тебе то что надо? — вышло не слишком вежливо.
— И тебе привет. — проговорил Лукьянов, с удивлением рассматривая меня.
А мне тем временем становилось только хуже. Как будто с появлением Егора на пороге моей квартиры, кто-то отключил систему, блокирующую эмоции. Я, вроде, и здесь находилась, на лестничной площадке, смотрела на Лукьянова, а мысли тем временем уносились куда-то вдаль.
Илья женат.
— Аня, с тобой все в порядке?
Да что же они все заладили?!
Нет, со мной не все в порядке! Со мной все совсем не в порядке!
— Зачем ты пришел?
— Документы принес. — Егор показал папку, которую я до этого момента не замечала.
Жена Ильи ждет ребенка.
Сил стоять ровно не было, поэтому оперлась рукой о дверной косяк, попыталась зацепиться за какую-то нейтральную тему, чтобы не сойти с ума.
— Какие документы?
— Заключение комиссии. У вас нет нарушений. — Егор усмехнулся. — Все в порядке с твоим производством.
Я не сразу поняла, о какой комиссии речь, перед глазами потемнело.
— Ань!
Я упустила момент, когда оказалась в объятиях Лукьянова. Все в мыслях перемешалось, какая-то каша из обрывков воспоминаний, бессвязные сюжеты.
Выходные на озере, первый приезд Егора вместе с его компаньоном на предприятие, Вера, многолетняя вражда Лукьянова и Ильи.
Я старалась дышать ровнее, успокоиться. Мысли начали складываться в какую-то цепочку, из которой совершенно точно выпало звено. Именно это выпавшее звено и не давало мне окончательно сдаться, я цеплялась за него с каждой секундой все крепче.
Вот так просто? Егор решил сдаться так просто? Сам принес на блюдечке необходимые бумаги? Ко мне домой?
Он решил сдаться или…
— Аня? — от голоса за спиной я моментально распахнула глаза.
Распахнула и оценила ситуацию. В то время, пока я мысленно то падала в ад, то вырывалась оттуда, Лукьянов не терял времени даром. Наши объятия меньше всего напоминали дружеские. Я попробовала высвободиться, однако это оказалось не так просто, пришлось посмотреть Егору в глаза.
Именно в этот момент я и поняла все. Невозможно не понять, что тебя использовали, когда ловишь такой взгляд.
— Что здесь происходит? — Илья задал второй вопрос.
На этот раз мне удалось высвободиться и посмотреть на него.
Уставший, смотрит удивленно, совершенно не понимая, почему стал свидетелем такой картины. А я осознаю, что бы я сейчас не сказала, босс меня не услышит, поэтому тупо пялюсь на букет в его руках, время от времени переводя взгляд на Егора.
Вот кто выглядит победителем. Вот оно — недостающее звено. Когда я полагала, что на кону стоит завод, ставки уже успели поменяться.
— Что ж, пожалуй, поеду. Самолет скоро. — как ни в чем не бывало говорит Лукьянов, хотя на самом деле не собирается пока покидать место представления. — Бумаги по заводу передал твоей милейшей помощнице.
Он специально говорит так, провоцирует Илью, взгляд которого стал холодным, колючим. Я даже слово вставить теперь боюсь. Боюсь, да и не знаю, что говорить. Я абсолютно запуталась, уже не понимаю, где правда, а где ложь. Кто прав? Где заканчивается соревнование и начинается жизнь? Или для них вся жизнь — соревнование?
Я только сейчас могу осознать, насколько далеко зашла их игра.
Егор воспользовался мной, а чем пользовался Илья? Насколько далек от реального тот образ мужчины, который сложился у меня в голове?
— Что за документы? — начальник смотрит на папку, которую я продолжаю сжимать в руках.
— Результаты твоей успешной проверки. Поздравляю, кстати. — Егор делает паузу и смотрит на меня. Слишком откровенно смотрит. — В заводе я теперь совершенно не заинтересован.
Вот он, тот момент, которого Лукьянов ждал. Я знаю, что будет дальше, даже не смотря на Илью понимаю, чувствую, однако все-таки вновь заглядываю в его глаза и спотыкаюсь о равнодушие.
Он переводит взгляд с Егора на меня, а потом спрашивает:
— Ты спала с ним?
Я не хочу отвечать ему. Не хочу, потому что до сих пор не понимаю, имеет ли он вообще право задавать такие вопросы.
— Ты спала с ним. — во второй раз это даже не звучит как вопрос. Утверждение.
Илья свободной рукой взлохмачивает волосы, потом качает головой и совсем невесело усмехается. Кажется, он хочет сказать еще что-то, но только не делает этого. Молча разворачивается и уходит, оставив букет прямо на перилах.
Егор открывает рот лишь тогда, когда начальник скрывается из поля зрения. Кричит вдогонку:
— Два-ноль, Илюшка.
А через пару секунд раздается хлопок подъездной двери, и наступает тишина.
Эта тишина отрезвляет. Я даже думать могу здраво. Практически здраво.
Я по-прежнему не понимаю, во что нужно верить, однако нет никаких сомнений в том, что в этой партии я была пешкой. Лукьянов специально настолько раскачал мое эмоциональное состояние, что я не смогла вставить и слова, стояла, как кукла, и лишь глазами хлопала. Я уже не сомневалась в том, что приезд Веры — его рук дело.
Злость накатила внезапно. Я посмотрела на Егора, который улыбался, и словно что-то щелкнуло в голове. Я не собиралась кричать, устраивать скандал, нет. В голове лишь четкие мысли и злость, они даже не смешиваются.
Я кладу папку на тумбочку в коридоре и вновь выхожу на площадку, где меня ждет ухмыляющийся Лукьянов. От меня он тоже хочет реакции.
— Прости. Ничего личного. — провоцирует.
В этот момент мне почему-то вспомнился эпизод из детства. Мы с родителями сидели на кухне, и они с энтузиазмом обсуждали, в какую секцию стоит меня отдать. Мама настаивала на бальных танцах, а вот папа мечтал отдать меня на бокс, этой идеей он вызывал мамин смех, однако, не обращая на него никакого внимания,