Еще хуже было то, что он ни разу за это время не услыхал ни гула самолета, ни рева автомобиля и не заметил в море ни одного суденышка, а на пляже — ни одного любителя бегать трусцой. Нигде не валялись окурки, пустые жестянки из-под соды, обертки от жевательной резинки. И на всем огромном песчаном пространстве он не нашел ни одного человеческого следа, если не считать отпечатков его собственных ног, оставленных прошлой ночью.
Он опасался, что находится здесь в полном одиночестве, и ему даже подумать было страшно о том, сколь же велик мир, которому принадлежит и это море, и этот берег, на котором ему пока что не удалось отыскать никаких признаков присутствия людей.
— Ну что ж, — сказал Марк и вздохнул. — Нельзя же торчать тут вечно. Пожалуй, пора начинать куда-то двигаться.
Он уже совсем собрался встать, когда в вое прибрежного ветра вдруг расслышал собственное имя. Его явно кто-то звал! Поспешно стряхивая песок с одежды, Марк щурился и, напрягая глаза, пытался разглядеть на дальнем конце пляжа какую-то прыгающую точку. Потом точка превратилась в человеческую фигурку, в которой он, непрерывно моргая от напряжения, узнал Стивена и тут же разразился громогласными и совершенно непечатными проклятиями.
Подхватив с земли свитер и башмаки, Марк спринтерским аллюром понесся по песку навстречу Стивену, испытывая прямо-таки невероятное облегчение. Разумеется, оба так и не заметили девушки, украдкой наблюдавшей за ними с опушки леса.
* * *
Скорчившись в зарослях, Брексан видела, как темнокожий незнакомец вскочил и стрелой помчался куда-то по берегу. Ей, солдату малакасийской армии, в диковинку были его заморские одежды: какие-то странные синие штаны, ярко-красная вязаная рубаха и белое исподнее, обнажавшее руки. Брексан понятия не имела, в какой стране делают такую странную одежду, но знала, что обязана как можно скорее сообщить о нарушителе границы лейтенанту Бронфио, а также командиру местного пограничного отряда.
Нащупав под курткой листки пергамента, которые тот купец в Эстраде велел ей передать Бронфио, она ползком поспешила к привязанному в укромном месте коню.
Когда же она туда добралась, ее чуть не вырвало от разливающейся в воздухе жуткой вони. Конь лежал мертвым, разлагаясь под жарким солнцем Роны с неестественной быстротой. Онемев от ужаса, Брексан огляделась и обратила внимание на то, что дерево, к которому она совсем недавно привязала коня, тоже погибло. Это был крупный прибрежный кедр, украшенный множеством густых колючих зеленых веток. Теперь же он совершенно поблек, посерел и выглядел так, словно вся его немалая жизненная сила просто ушла в песок. Казалось, кедру пришлось вернуть самой природе некий давно просроченный должок, расплатившись с нею собственной жизнью.
Мертвая лошадь вдруг как-то странно содрогнулась, и Брексан отскочила от нее, словно опасаясь, что полуразложившееся животное может каким-то образом вскочить и прыгнуть на нее, разбрызгивая кровь и прочие телесные жидкости, что собрались под нею в лужу. Но прошло еще несколько мгновений, и труп вдруг стал быстро высыхать и вскоре оказался полностью мумифицированным. Соки, что сочились из мертвой плоти, странным образом впитались в землю, и омерзительный запах гниения сам собой развеялся на океанском ветру.
Брексан нервно вытерла ладони о рубаху и стала думать, как ей быть дальше. Седло и оружие остались пристегнутыми к трупу лошади, и ей ничего не оставалось, как осторожно приблизиться к омерзительным останкам.
Когда она начала отстегивать короткий кинжал и небольшой лесной лук, перед ней вдруг откуда ни возьмись появился алмор. Выскочил, как чертик из шкатулки. Брексан пронзительно вскрикнула: «О великие боги, спасите меня!» — и рухнула навзничь, неловко попятившись и налетев на торчавший из земли корень. Лежа на песчаной земле, она смотрела этому дьявольскому созданию прямо в лицо и с ужасом видела, что и его полупрозрачный лик обращен к ней и глаза демона смотрят на нее.
Брексан не раз слышала леденящие душу истории об этих ужасных тварях, способных опустошить весь Элдарн, но они вроде бы водились здесь тысячи двоелуний назад, и, кроме того, сама она всегда считала подобные россказни вымыслом, страшными сказками. Ведь со временем, по мере того как эти истории передаются из уст в уста, чудовища всегда становятся еще страшнее и могущественнее, демоны — коварнее, а волшебство — загадочнее.
Но теперь, видя перед собой лик своего первого в жизни алмора, Брексан понимала, как сильно она заблуждалась. Этот демон был истинным воплощением зла. Его серые, глубоко сидящие глаза то и дело меняли форму, пока монстр, как бы оценивая, созерцал ее. Стоял алмор, похоже, на задних лапах, но они были какими-то жидкими, бесформенными, и его рост тоже все время менялся — то он был ростом с человека, хотя и довольно высокого, то с дерево.
Казалось, это ужасное существо целиком состоит из какой-то молочно-белой жидкости, напоминающей густой туман, но, если сказки не врут, оно должно было обладать нечеловеческой силой и ловкостью, так что сражаться с ним совершенно бесполезно. Единственное, что теперь оставалось Брексан, — ждать, захочет алмор отнять у нее жизнь или нет. Она старалась закрыть глаза, чтобы не видеть, как эта тварь станет высасывать из нее жизненную силу капля за каплей, но от страха никак не могла совладать с собой; глаза немедленно снова открывались, и ей приходилось по-прежнему смотреть на склонившийся над нею ужасный лик.
Алмору, впрочем, пока что вполне хватило лошади и большого кедра. Оба отдали ему свою энергию. Какое-то мгновение он, впрочем, колебался, не взять ли заодно и эту молодую женщину, что скорчилась перед ним на земле, и уже потянулся было к ней, но тут ему напомнили, кого именно он должен найти.
Нет, ему была нужна совсем не эта женщина. Просто алмором двигали инстинкты, но теперь, когда его потребность в пище была удовлетворена, потребность отыскать поставленную цель возобновилась с новой силой. Его действиями управляла издалека некая могущественная сила, полузабытый голос которой некогда держал его в полном подчинении. И сейчас он опять услышал этот голос: он не сможет вернуться назад, пока не разыщет и не уничтожит того волшебника. И алмор, вытянув перед собой расплывчатую бесформенную лапу, ощупал перед собой землю, определил, где расположена корневая система росших поблизости тополей-осокорей, и исчез, просочившись в нее.
Брексан, задыхаясь, так и лежала в грязи. Потом перекатилась на бок, приподнялась, и ее вырвало прямо в заросли сладко пахнущих папоротников. А потом она потеряла сознание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});