Древняя Раса не любила войны, но с мечом и самострелом управлялась прекрасно. Этот народ не ранил врагов, обрекая на долгую смерть, — они убивали сразу, не склонные к жестокости, хотя время от времени им случалось натыкаться на останки тех, кого вырезали воины герцога.
Однажды, отъезжая от такого страшного места, побледневший, предельным усилием воли сдержав тошноту, Саймон был потрясен словами сурового парня, что был у него лейтенантом в этой вылазке:
— Они делают это не своей волей.
— Где бы ни приходилось мне натыкаться на подобные места, — возразил Саймон, — так обходились с людьми именно люди.
Бросив свою землю во внутренней части герцогства, лейтенант тридцать дней назад вырвался из Карстена, сохранив только жизнь. Он покачал головой:
— Ивьен — солдат, наемник. Война — его ремесло. Убивать так — значит сеять семена черной ненависти, что взойдут в будущем. А Ивьен — господин этой земли, он не станет рушить свои владения. Зачем ему брать на себя такое.
— Но мы видели подобное уже не однажды. Одна банда головорезов или даже две не смогли бы натворить всего этого.
— Верно. Поэтому я думаю, что мы бьемся теперь с одержимыми.
Одержимые! Саймону припомнилось значение этого старинного слова в его собственном мире — одержимые демонами. Впрочем, в это нетрудно было поверить, вспоминая все, что приходилось им видеть. Одержимые демонами… или же… Невольно вспомнилась дорога к Сулкарфорту. Одержимые демонами… или лишенные души! Вновь Колдер?
И с того времени, несмотря на глубокое отвращение, Саймон старался запомнить все, что случалось увидеть в подобных местах… впрочем, поймать творивших это за гнусным делом не удавалось. Ему хотелось бы посоветоваться с ведьмой, но она уехала на север с Бриантом в первом потоке беженцев.
Он потребовал информации от других летучих отрядов. И ночами то в одном, то в другом временном приюте пытался сложить головоломку воедино. Конкретных свидетельств не хватало. Но Саймон все же уверился, что кое-кто из карстенских командиров действовал не по-людски, что в армию герцога просочились чужаки.
Чужаки! Он так и не мог понять, откуда взялась в этом мире сложная техника. Беженцы дружно твердили, что странные устройства они получили из-за моря; столетия прошли с тех пор, как привезли их из-за морей сулкары, а Древняя Раса приспособила для отопления и освещения… Из-за моря получили и сокольники изумительные передатчики для своих соколов. Но и место, откуда пошла вся колдерская мерзость, тоже было за морем.
Обо всем, что сумел разузнать, он известил Эсткарп и попросил своего посланца вернуться с ответом от ведьм. И мог быть уверен теперь: пока в его отряде люди Древней Расы, чужакам в их ряды не проникнуть. Они были в родстве со своей землей и насквозь видели тех, что были им чужды.
В горах заметили еще трех поддельных соколов. Все они разбились о землю, и Саймон мог покопаться в обломках. Кто, откуда и зачем подсылал их сюда, так и осталось загадкой.
Ингвалд, его карстенский лейтенант, поглядев на оставленные за спиной следы разрушений, присоединился к нему.
— Основная группа с добычей уже на холме, капитан. В этот раз мы кое-что нашли и подожгли, чтобы замести следы, теперь они не догадаются, что и сколько попало к нам в руки! Есть и еда и четыре ящика со стрелками.
— Для летучего отряда слишком много, — Саймон, хмурясь, вернулся к насущным делам. — Похоже, что Ивьен хочет устроить базу в этих местах и снабжать отсюда свои отряды. Быть может, он собирается двинуть к границе крупные силы.
— Не понимаю, — медленно сказал Ингвалд. — Почему все это так внезапно свалилось на нас. Конечно, с береговым народом мы не родня… в конце концов это они загнали нас вглубь. Но десять поколений мы прожили бок о бок в мире, каждый занимался своим собственным делом и не лез к другому. Мы — старый народ, не склонный к войнам, и не давали им причин к нападению. Но сейчас, когда беда уже разразилась, ясно, что ее долго готовили.
— Конечно, готовили, но не Ивьен, — Саймон перевел коня на рысь. Конь Ингвалда взял тот же шаг, они теперь ехали бок о бок. — Мне нужен «язык», Ингвалд, один из тех, что оставляют за собой жуткие следы, вроде того, у развилки дорог…
В глубине глянувших на него темных глаз блеснул огонек:
— Если такой попадется, я доставлю его к тебе, капитан.
— Только живого, и чтобы еще говорил! — предостерег Саймон.
— И живого и разговаривать будет, — согласился офицер. — Нам тоже приходило в голову, что стоит порасспросить кого-нибудь из этих. Только попадаются не они, не те, кто повинен в этом. И я думаю, что делается это специально — для острастки.
— Непонятно еще и вот что, — Саймон снова размышлял вслух о насущной задаче. — Похоже, некто решил припугнуть нас жестокостью. И этот некто или, может быть, нечто не в силах понять, что таким образом можно добиться совершенно обратного, или… — и после минутной паузы он добавил: — не делают ли это, чтобы возбудить в нас ярость против Карстена и Ивьена, чтобы вся граница заполыхала, чтобы впутать сюда и Эсткарп, а потом ударить в другом месте?
— Быть может, верно и то и другое, — согласился Ингвалд. — Я знаю, капитан, ты ищешь чужаков в отрядах Карстена. Я слыхал, что случилось в Сулкарфорте, слыхал и о продаже людей в Горм. В своем отряде мы можем чувствовать себя в безопасности: никто не проникнет в наши ряды незамеченным… Мы знаем это и то, что ты не из нашего мира.
Саймон, вздрогнув, оглянулся, но Ингвалд невозмутимо улыбался ему.
— Да, иномирянин, сперва о тебе говорили… Потом мы узнали, что ты не из наших, но странным образом сродни нам. Нет, колдериту не легко проникнуть в наши ряды. И к сокольникам им не стоит даже соваться… Соколы не пропустят.
Саймон заинтересовался:
— Как так?
— Нелюдей птицы и звери распознают, пожалуй, даже быстрее, чем обладательницы Силы. А против подобных одержимых из Горма восстанут и птицы и звери. Так что соколы Гнезда служат своим хозяевам двойную службу и охраняют горы.
Но еще прежде, чем день начал клониться к вечеру, Саймон смог убедиться, что хваленая безопасность гор не прочнее птичьего крыла. Они как раз разбирались в том, что отбили у каравана, Саймон откладывал в сторону нужное для Гнезда, как вдруг раздался оклик часового, которому ответил сокольник. Обрадованный возможностью использовать его в качестве посыльного и не гонять никого из своих людей, Саймон поспешил навстречу.
Всадник вел себя необычно. Забрало птицеголового шлема оставалось опущенным, словно в бою. Но не только это насторожило Саймона. Его люди, подобравшись, окружили пришельца, и Саймон тоже ощутил в них подобное подозрение, переходящее в уверенность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});