Возбужденный, он ворвался в особняк Дройда и, вызвав Арчибальда Клукса, обрушился на него.
— Что за приказы! Что за порядки! Для этого, черт возьми, я дал вам диктаторские полномочия?
— Я не виноват в исполнении ваших глупых приказов. Кстати, я отменил ваш приказ о стеклянных домах.
— Мой приказ?!
Арчибальд небрежно протянул Флаугольду смятый листок.
— Прочтите!
Флаугольд быстро пробежал содержание и растерянно взглянул на Клукса.
— Это ложь. Это не мой приказ.
— Это не ваш приказ?!
— Нет.
И мистер Флаугольд, увлекши Арчибальда Клукса в сторону, рассказал о произведенном на него покушении.
— Это невероятно, мистер Флаугольд.
— К сожалению, вероятно. Для рабочих нужно одно: никаких аппаратов, кроме электрических стульев.
— И хорошего залпа, — добавил Арчибальд.
К ним подошли самоуверенный Дройд, мрачный Корнелиус и молчаливый агент. Флаугольд прошел в гостиную.
— Я освободил вас, Корнелиус. Я знаю почти все, но нужно… — и Арчибальд быстро прошептал несколько слов. — Хорошо?
— Я согласен. Но вы уверены, сэр Арчибальд, что вы сильнее его?
— Он в моих руках, идемте.
Вбежал, задыхаясь, агент.
— Забастовка!
— Где?
— На всех заводах и фабриках.
Арчибальд холодно выпрямился. Он снова овладел собой, и его внутреннее волнение выдавало только незаметное подергивание губ.
— Утроить пикеты, вызвать в ружье полки!
Увидев искаженное лицо Дройда, он, подойдя к нему, любезно взяв под руку, пропуская вперед Корнелиуса, спокойно отчеканил:
— Пустяки. Я это предусмотрел.
Глава IV
ПОСЛЕДНИЙ ЧЕТВЕРГ
Энгер, увидев входивших, многозначительно посмотрел на Катю. Она, играя веером, наклонилась к нему.
— Мы провалились. Держись, Катя.
И Энгер, делая жеманную улыбку, поцеловал ее пальчики.
— Хорошо, что Джон и Тзень-Фу-Синь с того вечера застряли в своих районах. Шутник, пустите!
И Катя, игриво смеясь, отдернула свою руку.
Появление изможденного Корнелиуса вызвало сенсацию. И только благодаря усилиям Арчибальда Клукса и Дройда удалось прекратить всякие расспросы.
— К чему? Он сейчас нам все расскажет, — произнес Арчибальд.
— Корнелиус, начинайте, — покровительственно подтолкнул его Дройд.
Корнелиус обвел глазами всех присутствующих и вздрогнул, увидев два глаза, немного иронические и чуть искривленные в гримасу губы Крега. Вся кровь бросилась ему в лицо, и он с ужасом почувствовал, что он не сможет сказать ни слова, пока не узнает, кто этот незнакомец.
— Благодарю вас, сэр Арчибальд, за интересный вечер. Считайте меня обязанным вам…
— Все в порядке, Крег. Мы будем квиты.
Звук голоса Крега с таким незнакомым оттенком заставил Корнелиуса прийти в себя, и он, встав с кресла, медленно поклонился собравшимся.
— Господа! Я, Корнелиус Крок, в короткое время перенес такие ужасные потрясения, что заранее извиняюсь перед вами в том, что мой рассказ, вернее, мой доклад, будет не очень связным. Господа, несколько лет назад я приехал сюда, вызванный моим учителем, профессором Ульсусом Ван Рогге, и приступил к работе в великом Карантине Забвения.
Он на мгновение запнулся.
— Да, работа была изнурительно-тяжкая. Я только один через свою лабораторию пропускал по полторы тысячи человек в день. Вы знаете результаты: они были волшебны. Вы все знаете и видите, что этот человеческий материал, прошедший через мои руки, и до настоящего времени является образцовым.
Арчибальд усмехнулся.
— Но шли дни, и вот однажды в лабораторию вошла пара, причем один из них был… — тут Корнелиус запнулся.
Крег, улыбаясь, посмотрел на Катю.
— Энгер, большевик.
Все ближе сдвинулись к рассказчику. Только Барлетт, оставшись на месте, почему-то вспомнил давно прошедшие дни, как он бежал по улицам южного города. «Теперь не побегу», — мысленно решил он, выпуская густой клуб дыма.
— Он четко сказал свое имя, и я склонился над карточкой, чтобы заполнить ее необходимыми сведениями, но тут я получил сильный удар в голову, как раз в тот момент, когда заканчивал первую строчку. Я упал. Очнулся в одной из отдаленных камер, приспособленных только для самых буйных, на которых не действовали лучи. Я бросился на стену, я бился об нее, но, увы, я сам сделал стены мягкими и поэтому не мог произвести шума. Изнемогая от ненависти, ужаса и злобы, я бросился к первому вошедшему ассистенту, но тот с испугом выронил ужин и выскочил из камеры, захлопнув дверь. Стук двери, господа, показался мне тем стуком, с каким крышка гроба захлопывает покойника. Меня не узнали. Вы понимаете меня? Я стал покойником. Я ничего не знал. Я не знал ни времени, ни дней, ни часов, а от сознания того, что там, в лаборатории, быть может, происходят преступления, я в бешенстве метался по камере. Однажды, когда я, утомленный, лежал на диване, я перед собой увидел себя. Вы не смейтесь. Передо мной стоял Корнелиус Крок. Я в ужасе вскочил, но мой двойник скрестил на груди руки. Ну, вот точно так, как сейчас скрестил их вот этот джентльмен. Так, именно так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все обернулись на Крега, который, опустив глаза, обратился к Корнелиусу:
— Простите, мистер Корнелиус, я не хотел вас напугать.
— Как вы были похожи, как были похожи! — в забытье прошептал Корнелиус. Потом он оправился и продолжал рассказ: — И мой двойник мне сказал: «Корнелиус, ты выйдешь отсюда, когда захочу я, но только одно слово о случившемся — и ты погиб. Помни, ты в моей власти». Я бросился к нему, но он увернулся. И я снова был один в камере, один. Сколько прошло дней, я не знаю, но однажды он снова явился ко мне. Бросив мне свой костюм, он выпустил меня из камеры, а сам заперся на моем месте. Я выскочил, как безумный. Я кричал, я вызвал по телефону караул, но, когда открыли камеру, в ней никого не было. А потом я стал бояться всех. Я в каждом видел его!
Последнее восклицание заставило вздрогнуть всех присутствующих. Все невольно, с волнением взглянули на улыбавшегося Крега.
— Это он! Он! Смотрите. Почему он молчит? Почему он смеется?
Арчибальд спокойно встал и методически, взяв бокал, сделал себе rainbow. Ликеры, налитые один на другой тонкими слоями, не смешивались, а делали причудливым бокал, заставляя его переливаться всеми цветами радуги.
Его спокойные, уверенные движения невольно успокаивающе подействовали на всех, и он, видя это, медленно поднял бокал.
— Ваше здоровье, джентльмены! — И залпом выпил этот аккорд ликеров. — Рекомендую: чудесный напиток. И особенно полезен вам, мистер Корнелиус. Вам повезло, мистер Дройд. Этот четверг будет сенсационным. Разрешите мне несколько слов.
— О, пожалуйста, Арчибальд.
— Я позволю себе удовольствие представить почтенному обществу человека, поистине замечательного, какого я когда-либо видел в свете. Мистер Энгер, прошу, — и Арчибальд с улыбкой указал на Крега.
Все взоры устремились на спокойно продолжавшего сидеть Крега, с невозмутимой улыбкой выслушавшего обвинение Арчибальда.
— Вы Энгер? — дрожащим голосом вскричал Дройд.
— К вашим услугам. Я удивляюсь вашей памяти, Дройд. Вы никак не хотите узнать меня, хотя, кажется, когда-то мы были с вами довольно хорошо знакомы.
— Это он! Он!
Корнелиус силился удержать щелкающую челюсть и дрожащими пальцами потянулся к бутылке ликера.
— Позвольте мне.
И ловко, отчетливо Энгер приготовил Корнелиусу rainbow.
— Это здорово, — прошептал Флаугольд. — Но как вы?..
— Да, именно, как узнали меня? — спросил Энгер,
— Пароль-шифр семь плюс два.
И Арчибальд молча бросил на стол шляпу и очки Корнелиуса, взятые из кассы Крега.
Изумленное молчание охватило присутствующих, и даже Барлетт крякнул, приподымаясь с своего места.
— Джентльмены, вы видите перед собой Корнелиуса Крока-Энгера.
— Это ужасно, — проговорил дрожащим голосом Флау-гольд. — Значит, он вел всю работу Карантина.