Читать интересную книгу В чистом поле: очерки, рассказы, стихи - Н. Денисов

Лучше всех во тьме – кротам. Слепы! Людской мир стонет от чубайсовских реформ: территории кукуют без электричества. Летом так сияло: огнем брались леса, села, воинские склады. Дымы накрывали и обитателей Кремля. Но этот материал пока для огня неухватистый. Мужественные бойцы МЧС генерала армии Шойгу, вооруженные грозными велосипедными насосами, попутно кляня «тирана Сталина» за недостаточно-преступное обеспечение их шанцевым инструментом, боролись с огнем торфяников Подмосковья. А рядовой электорат вспоминал и пел старые песни:

Горит село, горит родное,Горит вся родина моя…

– Ну, – опять клацнул зубами старый брянский волк, выщелкнув в волчьей шерсти пару породистых блох, не устрашенных и злым сибирским морозом. – Все готовы блюсти договор – не есть мясного?

– Все! – заликовали зайчишки, нянча во взволнованных лапах сладкие морковки. – Спасибо, болярин, спасибо, волкушко!

Ворон с больным крылом, выпускник еще советского ГПТУ №2, он знал наизусть стихи Вознесенского «Уберите Ленина с денег», добавил:

– Есть нестыковки… В татарских деревнях под Тюменью, в Ембаево, Тураево и Малой Каскаре, растет и уплотняется поголовье демократических баранов.

– Рахмат, – сказал старый брянский волк. – Пущай размножают и едят на своих рамазанах. Добрей будут! Сплетите побольше молельных ковриков. Где мастера – ремезы? За дело! Что еще?

– На Центральном рынке возник китаец, обученный странной речевке: «Лужу, стеклю, паяю, чиню презервативы!» – пискнул крот.

– Старая жись возвращается, – хрюкнул кабан.

– А на Солнечном рынке появились тушки мороженых гусей!- голодно облизнувшись, добавила по теме лиса, прибежавшая из глухих тавдинских болот – покрасоваться своей рыжей шубейкой.

– Не верти задом, Эрекция Ивановна, заметил лисе ворон с больным крылом. – Это не наши, австралийские. Эвон откуда везут! Но, полагаю, это охотники из Бердюжья ездят отстреливать там гусей?!

– Что еще говорят в Тюмени? – вопросительно похрюкал кабан.

– Не говорят, кричат! – пискнул крот. – Нельзя, кричат либералы, ставить памятник Ермаку в Историческом сквере, как собрались сибирские казаки. Местные татары то ж голосят – это неприкасаемый ханский погост, Батый с Мамаем зарыты! Я по-кротовьи исследовал территорию, из костей нашел только бивень носорога…

Во тьме камышей громко затрещала сорока:

– Принесла две вести. С какой трещать? Ну вот… первая. В писательской организации вышли новые книжки!

– Что характерно, – присвистнул хорек, – теперь все выпускают свои книжки. Даже не писатели. И всем – почету хочется.

– Да ты че-че-че, я о хорошем! – обиделась сорока.

– Надо поздравить ребят! – сказал старый брянский волк. Зайчишка и сбегает, у него самые скорые лапы! Давай вторую, вещунья!

– Вторррая… Как бы поглаже сказать. Вознамерился вступить в Союз писателей доктор каких-то «политических наук». Прокатили… Шибко матершинную книжку написал. Круче, чем прозаик Сорокин, прости Господи, мой однофамилец!

– Есть закон в РФ – штрафовать за сквернословие в публичных местах, – заметил старый брянский волк. – А книжка – публичное место… Ладно. Есть среди писателей нормальные пацаны. Но надо примерно высечь «доктора». И, проявив исключительную политкорректность и толерантность, отправить в бригаду бобров – на лесоповал. Пусть у бобров изяществу и трудолюбию поучится…

– Свет ты наш, кормилец! – вертела головой сорока. – Но его хвалят доценты с кандидатами, «ура!» кричат на презентациях. Вознесли «Лешака», книжка так называется, и в «Тюменской правде» – за «сочный язык и вологодский диалект автора».

– Скотоложество! – фыркнул кабан. – И что характерно, как говорит хорь, эти альфонсы, о чем бы ни писали, заканчивают – «про оргазмы». Вера у них такая, что ль? А я полагаю, это рыба. Помните, палтуса хвалили, хека прославляли.. .Теперь – оргазм! С чем едят, не знаю! А где – духовность?

– Да, да, сорока, и ты трещишь, будто канцелярского клею в школьном туалете нанюхалась! – посуровел старый брянский волк. – Вологодский диалект я знаю: русский язык без всякой погани… Надо держаться талантам! А придет на землю нашу настоящий ревизор, он все рассудит. Знаете ли, клыкастые и ушастые, как Гоголь сказал? Он сказал: «…Страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба… Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот – наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя… вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос».

А теперь, друзья, за вегетарианскую трапезу!»

Небесные дуновения донесли до меня эти ночные разговоры в зверином собрании. Примечательно: у меньших наших братьев – больше порядочности и справедливости! Потому, глядя на хватких маркитантов из людского племени, наступательно оседлывающих Русские территории и сферы, где еще помнят «Василия Теркина» Твардовского, «Курсантскую венгерку» Луговского и «Видения на холме» Коли Рубцова, хочется, употребив выражение Максима Горького, «ласково погладить собаку, улыбнуться крокодилу, почтительно снять шляпу перед слоном».

5

«Уже два с половиной года в отношении председателя Тюменского регионального отделения Союза писателей России поэта Николая Денисова длится судебное разбирательство якобы по поводу поджога в поселке Кармак Тугулымского района Свердловской области… Денисов имеет в этом поселке скромную дачную избу, и на свою беду, как бывший военный моряк, бросается на помощь пострадавшим в любой ситуации. А его изба находится рядом с избой покойного ныне предыдущего председателя Тюменской писательской организации С. Шумского.

И вот однажды весной, 30 апреля 2006 года, в Кармаке сложилась чрезвычайная ситуация – пожары! Как она, ситуация, возникла, трудно прояснить до сих пор. Горело и там и там, в основном, трава на полянах возле поселка. А в это время немалая часть населения была на сельском кладбище. Был родительский поминальный день.

Николай Васильевич вместе с женой бросился бороться с огнем, тушил и гасил этот огонь, грозивший перекинуться на дома и строения. Отстояли от пожара целую улицу, а вот один домик, стоявший на отшибе, не смогли отстоять… Были, как нынче бывает, зрители, равнодушно смотревшие, как человек пытался предотвратить беду. Но никто не пришел на помощь. И Шумский, здравствующий еще, сидел у себя дома, может, грелся на солнышке в своем дворе.

Что же получилось в результате?

Уголовное дело!

Сергей Шумский пошел с пострадавшей от пожара своей родственницей по Кармаку, собрал несколько нелепых и скороспелых свидетельств против своего недавно избранного преемника на посту председателя Союза писателей в Тюмени. И весьма в этом преуспел. Он подговорил женщин, подружек потерпевшей, написать заявления о виновности Николая Васильевича в уничтожении частной собственности. В милиции завели дело по факту пожара. «Свидетели», и в первую голову «свидетель» Шумский, настаивали на наказании Денисова. Человека начали таскать по инстанциям, а у нас, как известно, только попадись на крючок, мало не покажется. Хозяйка сгоревшего старого домика и сарая подала иск на Денисова в возмещении ущерба чуть ли на миллион рублей. В том числе на сгоревшие… аж два десятка лопат, несколько телевизоров и восемьдесят семь килограммов гвоздей!

И пошло-поехало. Следователь тамошнего РОВД многократно приглашал Денисова на собеседование, допрашивал, и никак не мог понять, чего хотят от писателя «свидетельницы» – жители поселка Кармак, где кроме добра, писания стихов и прозы, он ничего худого не сделал. Но древнекитайская пословица гласит: «Не хочешь зла – не делай добра». Николай Васильевич ездил из Тюмени постоянно, то в районную Тугулымскую милицию, то в прокуратуру, сидел на допросах, словно убийца, а мы, тюменские писатели, никак не могли понять, чего хочет от него Шумский. В тюрьму посадить?

Но уголовное дело милицией было закрыто. Пострадавшая же не успокоилась, обратилась с иском в гражданский суд.

И вот наступил день суда. На него пришли участники процесса, в том числе ваш покорный слуга, автор материала и коллега Денисова по литературному цеху, а также председатель Бердюжского землячества в Тюмени – Леонид Петрович Третьяков (тоже бывший моряк и земляк почетного гражданина Бердюжского района Денисова). Нас, выше упомянутых, из зала грубо выдворили в коридор! Мы хотели выступить общественными защитниками, что раньше в Российской империи и в большинстве просвещенных стран сегодня считается нормой.

А на этом суде происходили невиданные вещи: в ходе процесса судья и секретарь на глазах у изумленной публики оформляли бумаги в пользу потерпевших! А потерпевшие, то есть истцы, метались по залу судебного заседания, выходили в коридор, то переписывая по подсказкам судьи, то ксерокопируя эти «бумаги-заявы». Мало того, никому, в том числе и ответчику, толком не давали раскрыть рта. Да и адвокат Денисова, к моему изумлению, почему- то не заявил протест на действия судьи. Создавалось впечатление, что суд просто работал не на истину, а в пользу одной стороны участников судебного процесса…