Читать интересную книгу Умереть вчера (СИ) - Владимир Андрейченко

— А от красотки этой я долго ещё скрывался, всё размышлял о конфузе. Так нет, оказывается, не в том он заключался, про что каждый сразу подумать может. Искала‑то она меня совсем по — другому поводу. Это я ей в пьяном порыве обещал принести с дальнего луга, что за Газированным болотом, несколько семян местной Игольчатой фиалки. Она, видишь ли, всю свою жизнь мечтала цветоводством заниматься, курва! Вот тут‑то и вышел конфуз. А я что? Я думал — что же проще: сходи себе на прогулку и вернись. На тот момент мне удалось в ещё нескольких рейдах побывать. И, знаешь, странность в том, что со мной‑то практически ничего не происходило, а вот мужики в какую‑нибудь пакость вечно встревали. Даже слушок пустили, что со мной ходить в рейды — не к добру. Так все за правило и взяли — со мной не связываться. А тут, как назло, узнав, что я собираюсь на луга, ко мне в напарники напросился Вершок.

— Это тот, которому погонялу за рост "метр с кепкой" дали, что‑ли?

— Ну да, "от горшка — два вершка", он и есть. Ему давно хотелось до аномалии "Соснодуб" добраться, поискать там арты, которые здоровье восстанавливают наскоро. Правда без артефактов, вытягивающих радиацию их использовать нельзя, фонят уж слишком… И дорога как раз пролегала мимо этого дуба, будь он неладен! Мы тогда с Вершком от слепых собак сутки отбивались. А снаряга‑то, сам знаешь, у новичков какая — порвали они нас нехило. Правда артефакты мы всё же нашли, а у меня ещё с первого рейда остался Пузырь. Вот за счёт него мы и смогли подлечиться. Только у меня ноги до сих пор так в шрамах и остались.

— Пузырь — это зелёного свечения такой? Он же неплохо в себя радиацию впитывает!

— Да, кабы не он, мы бы тогда изрядную дозу хапнули.

— Ну, а дальше что было?

Рекс хмыкнул: — Это ты про конфуз, что‑ли?

Плакса прыснул со смеху: — А в чём конфуз‑то? Баба‑то эта тут при чём?

— Так вот ты слушай дальше. Через сутки, подлечившись, мы добрались до лугов, а как выглядит эта фиалка, никто из нас — ни сном ни духом. Ну, мы и давай рвать всего понемногу, считай — насобирали целый стог разномастного гербария. Посмотрели на этот скирд и задумались — как его обратно таким ворохом тащить? Решили разделить всё на равные части, так на своих двоих и переть до "Скадовска". Двое суток мучились, а смогли добраться только до края Газированного болота. Но твёрдо решили — не бросать, и во что бы то ни стало донести. Ведь хоть что‑то из этой оранжереи должно было являться этой самой фиалкой!

После угасания общего хохота, который вновь пробудил всю округу, напарники ненадолго смолкли, внимательно присматриваясь к окружающему. Небо уже вовсю озарилось поздним рассветом. Утро выдалось на удивление тёплым, внизу в долине полыхнула вспышка "Электры" и округа озарилась визгом кабана — мутанта. Сразу за этим послышался гвалт своры слепых собак.

— Поди опять пытались "закабанить" эту зверюгу, а он от них через "Электру" ломанулся. Ему‑то что, он — бронебойный, живучий, а псам, наверное, досталось здорово. Теперь своих же сородичей и отведают в жареном виде, — выразительно прокомментировал Плакса, когда тарарам внизу более — менее стих. — Ну, так и чем же весь этот конфуз закончился?

— На границе луга и болота рос небольшой кустарник, но с очень красивыми цветами, наполненными чуть ли не всем спектром радуги. Перед привалом Вершок решил подойти поближе к растению и посмотреть — с чем его едят, такого красивого? Только он прошёл первый куст, как начал, словно ошпаренный, истошно орать, и прытко побежал в мою сторону. Я минут десять пытался прервать его крики и спросить, в чём же дело? А когда он, не переставая подпрыгивать, повернул ко мне своё тело, так сказать, тыльной стороной, я обомлел! Вся задница Вершка была истыкана отвратительного вида иглами, раскрашенными жёлто — чёрными полосами, а с кончиков их капала какая‑то смрадно пахнущая жидкость. Хорошо хоть я умудрился сразу голыми руками за них не схватиться, а то, быть может, был бы сейчас как Половинка — с одними культями. Надев перчатки, я начал понемногу эти иглы из Вершкового крупа удалять, но это только распалило его ещё больше. Видимо удаление было настолько болезненным, что терпеть проводимую операцию он просто не мог ни при каких обстоятельствах. В течение целого часа мне не удавалось ничего с Вершком поделать. Он крутился как юла и материл, на чём свет стоит, гербарии и ботаников всего мира! Наконец этот "крупный дикобраз" перестал вертеться и замер, лишь слегка постанывая. Хм — м-м, откуда ж энергии для дальнейшего ора было взяться после такого концерта? В это время даже болотные лягушки примолкли, удивляясь, наверное, что за Маэстро в их краях появился, диковинка эдакая. Да и не только они… монстры разбежались по камышам и долго ещё боялись оттуда показываться.

— Ох, уморил! — Плакса не мог остановить приступ смеха, — вот скажешь тоже! И что дальше?

— Дальше? — Максима самого пробрало хохотом, и он прыскал в рукав, — орать он перестал, но места себе всё же найти так и не мог, и постоянно крутился возле меня, как заведённый. Не мог и я его поймать, сколько ни пытался. А ведь подозревал, что добром промедление не закончится. Промаявшись ещё с полчаса, я принял, наверное, единственно правильное решение. Не зря ведь в своё время на Арене, возле бара "Сто рентген", пытаясь достигнуть необходимого уровня сноровки, понемногу зарабатывал деньжат на пропитание. Словом, двинул я Вершку в челюсть помалу, но, видно, переборщил как раз эту самую малость. Выяснилось, правда, это чуть позже, когда привёл его в чувство и попытался с ним заговорить. Оказалось, что как раз говорить, как, впрочем, и есть твёрдую пищу, Вершок ещё какое‑то время не сможет. Ну, разве лишь только сквозь плотно сжатые для срастания челюсти зубы. У него только мычать тогда хорошо получалось! Причём очень смахивало на то, что целое стадо псевдо — коров объелось на этих лугах самой, что ни на есть белены. Я даже испугался немного, подумав, что он может каких‑нибудь псевдо — быков привлечь брачным зовом. Ни о каком гербарии, конечно, и речи больше идти не могло. Пришлось весь собранный нами скирд бросить и лёгкой трусцой двигать до базы напрямки. После этого мы с ним сутки, не спавши, до "Скадовска" добирались. Я ещё не знал тогда, чем это грозит Вершку, поэтому даже пытался шутить в дороге: хорошо, мол, с тобой в рейде — спи на всех привалах сам, ведь напарник‑то не только спать, а даже сидеть не может. Жаль только, мол, что не люблю я с детства группу "Звуки Му". И как он, интересно, тогда удержался и не пристрелил меня?

— Слушай, — Плакса покатывался от смеха, держась за живот, — а доить ты его не пробовал?

— О чём ты говоришь? Какая дойка бешеной коровы может быть? — Максим сделал серьёзное лицо. Но лишь ненадолго. Посмотрев на напарника, не удержался и вновь прыснул сквозь плотно сжатые губы. — Да — а-а… Тогда‑то мне не до смеха было…

— Ну, Макс, ты даёшь! — Денис не мог уже смеяться, а лишь судорожно икал и хрюкал, откинувшись на каменном выступе, и топал ногами, лёжа на спине. — А дальше что было?

— А дальше — больше. После того, как докторила наш с Вершковой задницей поработал, в тысячный раз поиздевавшись над очередным клиентом, в которых у него никогда отбоя не было, стало ясно, что на мягком месте Вершку больше не сидеть. Так как оно у него, после некоторых удалений, произведённых кустарным Пилюлькиным, превратилось в очень даже жёсткое место.

Дождавшись, когда напарник успокоится, Рекс закончил:

— И ведь самое главное, в чём суть конфуза, — при удалении некоторых мягких тканей Вершка Пилюлькин достал из ранее упомянутого тела обломок полосатой иглы. Рассмотрев его поближе, он повернулся ко мне и спросил: кто, мол, нас — идиотов надоумил отдыхать в кустарнике Игольчатой фиалки, чьи иглы очень опасны для жизни и здоровья? А Борода, узнав, за чем мы ходили, назвал нас придурками и сказал, что ему ещё стреляющего отравленными иглами растения на "Скадовске" не хватало.

— Вот уж действительно — нарочно не придумаешь! А баба та, что сказала по этому случаю?

— А что она могла ещё сказать? — Максим вдруг посерьёзнел, — извинялась долго. Якобы, сама не знала ничего про опасность. Думала, что фиалка, она и в Зоне — фиалка. Ох, и вкатил ей тогда Борода — по первое число! Кругом смертей куча, а ей цветочки — ягодки подавай. А я убедился в который раз, что простые вещи, привычные для нас на "большой земле", в Зоне зачастую оказываются очень даже смертельными. Вот с того момента и начались мои одиночные похождения. И до нашего с тобой, Ден, знакомства я частенько убывал в небольшие рейды, не имея напарников. Редко находился тот, кто изъявлял желание, со мной по Зоне бродить. Сам же знаешь, какой народ суеверный. Я даже несколько раз думал уйти отсюда навсегда, так и не поняв, кем же на самом деле являюсь. А куда мне идти, если даже не помню, где мой дом, и был ли он у меня хоть когда‑нибудь? А с тобой как‑то спокойнее стало. Да ты и сам заметил, что я даже обрывки снов стал видеть. Может, и вернётся, наконец, память о прошлой жизни? И ещё — я тебе очень благодарен, что не поверил тогда слухам, ходившим про меня. Такие вот дела…