Читать интересную книгу Эмоции и чувства - Евгений Ильин

Страх, гнев, ярость повышают интенсивность обменных процессов, приводят к лучшему питанию мозга, усиливают сопротивляемость организма перегрузкам, инфекциям и т. д. (Лукьянов, 1966). Поэтому считается, что негативные эмоции ведут к мобилизации ресурсов организма, а положительные эмоции – к минимизации затрат (Taylor, 1991). Однако это отнюдь не очевидно. Возникновение скуки при монотонной работе тоже приводит к снижению энергозатрат, но вряд ли кто-нибудь будет рассматривать скуку как положительную эмоциональную реакцию. С другой стороны, при воодушевлении человека его энергия и активность увеличиваются.

Считается, что застойными и разрушающими здоровье человека могут оказаться только отрицательные эмоции. Действительно, здоровье человека при застойности отрицательных эмоций страдает. Но отрицательные эмоции вредны лишь в избытке, как вредно все, что превышает норму (в том числе и положительные аффекты). О полезности отрицательных эмоций умеренной интенсивности свидетельствуют опыты на крысах, проведенные В. В. Фролькисом (1975): из трех групп подопытных крыс дольше всего жили те, которых систематически подвергали стрессовым воздействиям средней силы – пугали, брали в руки и т. д. Показано также, что состояние тревоги перед экзаменом способствует интеллектуальной мобилизации студентов (Е. П. Ильин с соавторами, 1979). При наличии положительной эмоции люди не склонны к риску, так как не хотят лишаться имеющегося эмоционального фона (Isen et al., 1988).

Опираясь на положение Э. Гельгорна и Дж. Луфборроу (1966) о динамическом равновесии парасимпатического отдела вегетативной нервной системы, связанного с положительными эмоциями, и симпатического отдела вегетативной нервной системы, связанного с отрицательными эмоциями, Б. И. Додонов заключает, что «для организма важно не сохранение однообразно положительных эмоциональных состояний, а постоянный их динамизм в рамках определенной, оптимальной для данного индивида интенсивности» (1978, с. 82).

В то же время имеются данные (Янкина, 1999), что уровень развития интеллекта выше у дошкольников с преобладанием положительных эмоций и ниже – с преобладанием отрицательных. Правда, преобладание отрицательных эмоций и средний уровень интеллекта, по тесту Д. Векслера, был у детей с эмоциональными нарушениями. Как обстоит дело у детей с нормальным развитием эмоциональной сферы, остается не ясным.

С точки зрения П. В. Симонова, нервные механизмы положительных эмоциональных реакций более сложные и тонкие, чем отрицательных. Он считает, что положительные эмоции имеют самостоятельное приспособительное значение, т. е. роль положительных эмоций отлична от роли отрицательных – положительные эмоции побуждают живые системы активно нарушать достигнутое «уравновешивание» с окружающей средой: «Важнейшая роль положительных эмоций – активное нарушение покоя, комфорта, знаменитого “уравновешивания организма с внешней средой”» (1970, с. 52).

«Отрицательные эмоции, – пишет Симонов, – как правило, обеспечивают сохранение того, что уже достигнуто эволюцией или индивидуальным развитием субъекта. Положительные эмоции революционизируют поведение, побуждая искать новые, еще не удовлетворенные потребности, без которых немыслимо наслаждение. Это не свидетельствует об абсолютной ценности положительных эмоций. Они могут быть обусловлены примитивными, эгоистическими, социально неприемлемыми потребностями. В подобных случаях мы несомненно отдадим предпочтение таким отрицательным эмоциям, как тревога за судьбу другого человека, сострадание к попавшим в беду, возмущение несправедливостью. Социальную ценность эмоции всегда определяет мотив, вызвавший ее к жизни» (1970, с. 63).

Без положительных эмоций, отмечает Симонов, трудно себе представить те формы освоения действительности, которые не продиктованы непосредственным утилитарным эффектом: игру, художественное и интеллектуальное творчество[51] и восприятие произведений искусства, теоретическое познание. Он полагает, что в этих областях деятельности человека побуждающее влияние отрицательных эмоций ничтожно, если оно вообще имеется.

Думается, что это заявление излишне категорично. Ему противоречит проявление экстрапунитивной формы фрустрации как стремления доказать себе и другим случайность творческой неудачи. А разве люди воспринимают произведения искусства только ради положительных переживаний? Почему же тогда зрители плачут на спектаклях и в кино?

Говоря о роли эмоций в жизни человека неправомерно ставить вопрос, для чего, с какой целью некто переживает эмоции, как это имеет место у Л. М. Аболина (1987). Такие вопросы правомерны в отношении сознательно ставящихся целей. Эмоции же возникают чаще всего непроизвольно. Поэтому по отношению к ним можно поставить только вопрос: какая польза или вред может быть человеку от возникновения той или иной эмоции (исходя из предназначенных им природой функций)?

Отвечая на этот вопрос, следует учитывать, что положительная роль эмоций не связывается прямо с положительными эмоциями, а отрицательная роль – с отрицательными. Последние могут служить стимулом для самосовершенствования человека, а первые – явиться поводом для благодушия. В спорте тому есть масса примеров, когда, добившись первых успехов и находясь в эйфории от этого, молодые талантливые спортсмены расслабляются и прекращают усиленно работать над собой, полагая, что у них и так все получится. В результате талант так и остается не раскрытым.

Здесь многое зависит от целеустремленности человека и условий его воспитания.

6.7. Прикладная роль эмоций

Использование эмоций как средства манипулирования другими людьми. В рамках коммуникативной роли эмоции могут использоваться для манипулирования другими людьми. Часто мы сознательно или по привычке демонстрируем те или иные эмоциональные проявления не потому, что они возникли у нас естественным образом, а потому, что они желательным образом воздействуют на других людей. А. Шопенгауэр писал по этому поводу: «Как вместо серебра и золота ходят бумажные деньги, так вместо истинного уважения и настоящей дружбы в свете обращаются наружные их доказательства и как можно естественнее подделанные мимические гримасы и телодвижения. (…) Во всяком случае, я больше полагаюсь на виляние хвостом честной собаки, чем на сотню таких проявлений уважения и дружбы» (2000, с. 597).

Об этой функции эмоций знает уже малыш, который использует ее для достижения своих целей: ведь плач, крик, страдальческая мимика ребенка вызывает у родителей и взрослых сочувствие. Таким образом, эмоции помогают человеку добиваться удовлетворения своих потребностей через изменения в нужную сторону поведения других людей.

В качестве средств манипулирования используются улыбка, смех, угроза, крик, плач, показное равнодушие, показное страдание и т. п.

При манипулировании воспроизводится «эмоциональная заготовка» – энграмма. Память запечатлевает ситуации, при которых «эмоциональная заготовка» дает нужный эффект, и в последующем человек использует ее в аналогичных ситуациях. Энграммы составляют манипулятивный опыт человека. Они бывают положительного и негативного свойства, если их рассматривать с точки зрения влияния на других людей. Первые призваны вызывать к себе положительное отношение (доверие, признание, любовь). В этом случае в ход идут такие мимические средства, как улыбка, смех; голосовые интонации лирического и миролюбивого спектра; жесты, символизирующие приветствие, принятие партнера, радость от общения с ним; движения головы, выражающие согласие; движения туловища, свидетельствующие о доверии к партнеру, и т. д. Вторые наполнены символикой агрессии, вражды, гнева, отчуждения, дистанцирования, угрозы, неудовольствия. Например, родитель делает грозное выражение лица, повышает голос и употребляет бранные слова в адрес ребенка. Но это не означает, что он в этот момент ненавидит ребенка, он лишь добивается от него желаемого поведения.

Э. Шостромом (1994) описана роль эмоций в манипулировании другими людьми со стороны так называемых манипуляторов. При этом их тактика может быть различной. В одном случае манипуляторы, как, например, истеричные женщины, обрушивают на окружающих мешанину чувств, доводя их до полной растерянности. От истеричных женщин чувства отлетают как искры, но ни одно из них не задерживается настолько, чтобы полностью сформироваться и выразиться. Едва возникнув, они лопаются, как мыльные пузыри. В другом случае манипуляторы приберегают свои эмоции «про запас», чтобы воспользоваться ими в удобный момент. «Я обиделся на тебя на прошлой неделе», – может сказать манипулятор. Почему он это не сказал на прошлой неделе? – спрашивает Шостром. Потому что тогда ему было невыгодно заявлять о своей обиде, а сейчас он может что-то выторговать.