Читать интересную книгу Секретное досье - Лен Дейтон

– Послушайте, Мюррей, какие бы странные вещи тут ни происходили, вы знаете, что все люди в этом доме подпадают под закон о государственной измене. С этого момента вы будете выполнять мои и только мои приказы, иначе станете врагом правительства ее величества. – Мюррей молчал. – Вы что, не видите, дружище? Долби продался, а может, много лет был двойным агентом. В мою задачу входила проверка этой информации. В Хаслмере у меня пять отрядов полиции – что бы ни случилось, игра окончена. Я даю вам шанс, Мюррей, потому что знаю: вы завязли в этом не так глубоко, как остальные. Идемте со мной сейчас и помогите мне собрать необходимые данные. Со всей этой братией покончено.

Я умолк, мое воображение иссякло: я уже готов был сказать, что карта бита.

– Моя фамилия Харриман, – сказал Мюррей. – И я подполковник особого отдела разведки, и это вы должны временно подчиняться моим приказам. – Его голос отличался от голоса того сержанта Мюррея, которого я знал. Он продолжал: – Сожалею, что вам пришлось столько перенести, но сейчас вы должны уехать отсюда. Мы отнюдь не вне опасности. Взять Долби – ничего…

Именно в этот момент Уотерман хватил его гаечным ключом.

Я посмотрел на Мюррея, или Харримана, или кто уж он там был, и ясно понял, что должен делать. Я должен убраться отсюда. Трудно сказать, что предпримут Долби и компания, когда обнаружат своего бесчувственного друга, лежащего головой в петуниях. Уотерман, простая душа, был теперь связан со мной соучастием в моих деяниях.

– Я правильно поступил, шеф? – спросил он три раза.

Я ответил, что он действовал блистательно, но изобразить энтузиазм было трудновато. Хотя Уотерман сделал именно то, к чему подготовился по моей просьбе. Мы оттащили Мюррея в цветы повыше.

Я приготовился просидеть в машине Уотермана не один час, но не прошло и десяти минут, как мы увидели: открылась входная дверь и включились фары автомобиля. Это был большой автомобиль, и когда он ровно покатил по дорожке, фары чиркнули по бесчувственному Мюррею. Мы оба затаили дыхание, но, полагаю, увидели его только потому, что знали, где он лежит. Долби вернулся в дом, а большой «роллс» выехал на дорогу и двинулся в сторону Лондона.

– Догоните его, – велел я Уотерману. – Я хочу увидеть водителя.

В Милфорде уличное освещение позволило мне разглядеть машину. Это был черный «роллс-фантом-IV», рядная восьмерка, которую господа Роллс-Ройс продают только членам королевских фамилий и главам государств. Как типично, что Сойка владел таким. Уотерман открыл отделение для перчаток и достал призменный бинокль. С его помощью я разглядел Сойку, который откинулся на сиденье с превосходной обивкой, произведенной в Западной Англии, и потягивал напиток из бара. Периодически в зеленых тонированных зеркалах я ловил отражение лица шофера. Теперь мы ехали с устойчивой скоростью сорок пять миль в час. Такой водитель, как Уотерман, был один на миллион. Создавалось впечатление, что управление автомобилем осуществлялось у него через кончики пальцев, и это с ним не вязалось, поскольку вне машины он был нескладен и неловок. Важно было, чтобы «роллс» не знал о «хвосте», и Уотерман прибег к довольно тонкой уловке, выражавшейся в попытке обогнать его, но при этом всегда отставал. «Роллс» не воспользовался преимуществами своей мощности, чтобы умчаться вперед, как я сначала боялся. Хотя таким образом он от нас не отделался бы. Маленький, модифицированный, двухкарбюраторный автомобиль Уотермана был его гордостью и радостью. Оснащенный десятками приспособлений, температурными датчиками, тахометрами, часами и подсветкой. Но всю дорогу до Лондона мы держались на сорока пяти. Сойка, похоже, никуда не спешил.

30

Водолей (20 января – 19 февраля). Хорошая неделя для ваших увлечений и романтических отношений, но могут возникнуть сложности с договоренностями на вечер. Откровенный разговор может положить конец недоразумениям.

Мягко урча, «роллс» Сойки ехал по Кромвел-роуд, пока не свернул у Бромптонской молельни. На нас пристально смотрели гигантские викторианские здания, выстроенные во время Всемирной выставки 1851 года. Вдоль тротуара теснились машины – спортивного класса, автомобили снобов и автомобили, укрытые кусками серебристой ткани. Мы свернули с дороги, когда Сойка остановился перед большим перепланированным зданием. Тихо закрыв дверцы, мы быстро переместились и увидели, как дородная фигура Сойки скрылась в парадной двери. Это был «со вкусом сделанный» образец современной отделки: двери с покрытием из натурального дерева, рамы из нержавеющей стали и повсюду жалюзи. Мы с Уотерманом всмотрелись в список имен и кнопки звонков.

– Вы тоже можете войти, – произнес позади нас высокий, в очках, городской джентльмен, открывая дверь ключом. Мы вошли, отчасти потому, что нам это было кстати, отчасти потому, что за нами стояли еще два городских джентльмена, а еще потому, что все они держали маленькие автоматические 9-миллиметровые итальянские пистолеты «беретта» модель 34.

Обратившийся к нам мужчина нажал на верхнюю кнопку и проговорил в маленький металлический микрофон:

– Да. Их двое. Один из них может быть полицейским.

Они шли у нас на «хвосте» и, словно мало было этого унижения, обсуждали нас, переговариваясь в машинах по радиотелефонам.

Затем я услышал голос Сойки:

– Проведите джентльменов через детектор и доставьте сюда, Морис.

Я посмотрел на Уотермана – кончики его пятнистых усов опустились: пара простофиль. Всю дорогу они нас вели! Мне следовало догадаться, что на встречу с Долби Сойка возьмет с собой нескольких «качков». Интересно, позвонил ли Долби Сойке насчет Мюррея, найденного без сознания в его цветах?

Отделанный черным мрамором холл, свежие цветы и люстры из настоящего хрусталя. Нас поставили перед зеркалом в полный рост. Что-то тихонько прожужжало, и Морис, держась строго вне линии огня своих коллег, избавил меня от моего оружия. Морис вел себя очень профессионально. Если ты можешь позволить себе «фантом-IV», то можешь позволить и лучших бандитов. Нас доставили наверх.

Гостиную площадью сорок квадратных футов устилал кремовый, с длинным ворсом ковер, в котором нога утопала по щиколотку. На белых стенах яркими акцентами висели большие абстрактные картины: Ротко, Мазервелл и Хитченс. В дальнем конце комнаты круглый, высотой по колено стол с черной мраморной столешницей и в окружении низких черных кожаных кресел с высокими спинками образовывал уютный уголок вместе с громадной стереосистемой и телевизором, снова и снова сообщавшим нам, что «“Трилл” заставляет волнистых попугайчиков прыгать от радости».

Через открытую дверь в «наш» конец комнаты вплыл голос Сойки, весьма звучный голос, каким рекламируют моющие средства:

– Пожалуйста, садитесь.

Три городских джентльмена исчезли, как сестры Беверли, выходившие на аплодисменты, но все мы знали, что разделяет нас только дверь.

– Это мистер Уотерман, – громко сообщил я невидимому Сойке, – из Детективного агентства Уотермана. Я нанял его сегодня днем. – Стояла тишина, поэтому я снова заговорил еще громче, отчетливо произнося слова, как при разговоре с богатым глухим дядюшкой. – Не думаю, что услуги мистера Уотермана могут еще понадобиться. Теперь он вполне может отправиться домой.

Молчание, потом голос Сойки спросил:

– Вы должны мистеру Уотерману деньги?

– Пятнадцать гиней, но я подумал, что вы захотите их выплатить.

Должно быть, Сойка нажал кнопку, потому что я услышал тихий звонок. Дверь открылась очень быстро: видимо, Морис стоял, держась за ручку двери.

– Что вас задержало, Морис? – поинтересовался я.

Я ненавидел Мориса, такого вежливого и сдержанного. Он стоял молча. Очки у него были прозрачные и эффектные – они подчеркивали безжалостность маленьких глаз, которыми он бесстрастно смотрел на мир, часть коего в настоящее время составлял и я. Снова последовало указание Сойки:

– Морис, выпишите присутствующему здесь мистеру Уотерману чек на пятнадцать гиней. Счет номер три, Морис. Затем проводите мистера Уотермана до выхода.

Морис кивнул, хотя Сойка не мог его видеть.

Мистер Уотерман крутил свои усики, почти целиком захватив их большими и указательными пальцами, и крутил до боли. Мистер Уотерман тоже кивнул. Мистер Уотерман должен идти. Мистер Уотерман чувствовал себя несколько лишним. Деньги деньгами, но, даже получив пятнадцать гиней за вечер, он ощущал, что должен идти.

– До свидания, – попрощался я, и мистер Уотерман покинул нас.

Мне захотелось увидеть, что делал Сойка в маленьком закутке без двери. Я слышал, как он там передвигается. Мне были знакомы эти большие кенсингтонские дома, где гости всегда отделены от хозяев. Я пошел к дверному проему, не зная, за каким занятием застану Сойку. Сидящим перед булькающими пробирками, как в фильме с Белой Лугоши, за просмотром передачи «Это твоя жизнь», а может, за выращиванием оранжерейных орхидей.