Весь дух христианства способствовал тому, что привязка к конкретному месту проживания становилась все более слабой. Когда христианин говорил, что этот мир – не более чем временное пристанище, он, возможно, и не особенно задумывался о вечной обители на небесах. Но он наверняка подразумевал, что группа братьев в любой точке земли может чувствовать себя как дома. Эта мысль лежала в основе новой монархии. Она была поразительно близка идее о том, что род остается родом вне зависимости от места его нахождения. И в то же время она имела совершенно иные корни.
Мы часто употребляем термины «правительство Константина», «группа братьев», «род». Однако что конкретно означают эти слова? Что представляло собой это правительство? Какие узы связывали его членов? Необходимо рассмотреть эти вопросы, прежде чем двигаться дальше.
Вся история борьбы между сенатом и армией показывает нам, что, когда побеждала армия, ее собственным руководителям в интересах общества приходилось менять ее организацию.
Диоклетиан коренным образом изменил природу военного сословия, на котором основывалась императорская власть. Он поделил ее, противопоставил друг другу ее части, укрепил дисциплину, пока реальная власть в армии не сосредоточилась в руках маленькой группы руководителей, ставшей известной как консисторий. При Диоклетиане состав этого органа не был постоянным. Император сам определял, кто станет участвовать в нерегулярно созываемых собраниях. Константин продолжил преобразование этого весьма аморфного учреждения в нечто крепкое и определенное. Он назначил постоянных членов консистория, который теперь созывался регулярно. Сюда входила гражданская и военная верхушка, он-то и стал секретным оружием новой монархии. Он претендовал на то, чтобы быть выше императорского совета. По крайней мере один раз его называют любопытным словом «comitatus», товарищество, а его члены именовались комитами.[38]
Все, кто знакомился с историей семи веков после правления Константина, находят там множество производных от этого слова: французское «comte», английское «count» (граф).[39]
Именно тогда эти люди стали играть важную роль. И тем не менее, даже здесь Константин не придумал ничего совсем уж нового. Мы не должны забывать о Диоклетиане, который, собственно, и создал консисторий… Те сравнительно небольшие изменения, которые превратили его в постоянно действующий орган, однако, были действительно эпохальными. В первый раз появился настоящий механизм исполнительной власти, способный управлять большим политическим образованием и одновременно находящийся под контролем и руководством главы этого образования.
Департаменты правительства, руководители которых встречались на заседаниях консистория, были хорошо организованы. Советники Константина поразили бы воображение ранних цезарей. Председатель совета (законник, который впоследствии стал называться квестором, а еще позднее канцлером), министр общественных финансов, министр внутренних финансов, командующие внутренними войсками (предшественники начальников сухопутных и военно-морских сил), гофмейстер[40], государственный секретарь – перечень этих должностей свидетельствует о том, что при Константине зародилась та форма правительства, которая позднее распространилась не только на Европу, но и на весь остальной мир.
Наше отношение к Константину и его эпохе зависит главным образом от нашего отношения к позднеримским методам управления. Гиббон не мог сдержать нервного смеха, когда рассказывал ужасные (как ему казалось) вещи о существовании многочисленных департаментов с сотнями служащих в них. Современный человек не видит в этом ничего особенного. Для нас это вполне естественно и присуще любому развитому обществу. Гиббон полагал, что такое разрастание министерств было результатом коррупции в государстве. Однако современные правительства организованы столь же сложно, как и при Константине, и, несмотря на то что мы подчас отпускаем в их адрес весьма резкие замечания, едва ли наша эпоха страдает от коррупции больше, чем эпоха Гиббона.
Поэтому нас не очень шокирует тот факт, что под непосредственным контролем госсекретаря находились 8 департаментов и 148 секретарей. Он был руководителем императорской гражданской службы, и все правительственные отделы, которым требовались подготовленные помощники, обращались к нему. Ему подчинялось любое подразделение, не находящееся под непосредственным контролем какого-то конкретного министра. К ним относилась служба, организовывавшая поездки императора. В то время как гофмейстер управлял жизнью императорского двора в целом, госсекретарь курировал вопросы дворцового церемониала и занимался организацией и подготовкой аудиенций императора, оказываясь, таким образом, в положении министра иностранных дел, насколько, конечно, существуют иностранные дела для мировой империи. Естественно, при нем имелся штат переводчиков. Госсекретарь также отвечал за работу почтовой службы, поэтому мог одновременно считаться министром связи. Он был официальным главой императорской тайной полиции и отряда телохранителей, которые выступали в качестве специальных агентов. Очевидно, ему требовался довольно большой штат людей для управления всеми этими службами.
Министр общественных финансов, однако, вполне мог соперничать в этом смысле с госсекретарем, имея под своим началом 11 департаментов и гораздо большее число секретарей. Он полностью контролировал систему установления и сбора налогов. Насколько была значима эта служба, можно судить по тому факту, что из 29 главных помощников, разбросанных по всем провинциям, 18 являлись комитами. Поскольку большинство шахт и рудников империи перешли в руки государства, казначей начальствовал также и над ними. Естественно, монетный двор также находился под его контролем. Он отвечал за сбор торговых пошлин на границах империи, что позволяло ему следить за внешней торговлей государства в целом. В первый момент не вполне ясно, почему в его ведении также находились ремесленные мастерские по производству шерсти и льна, однако, поскольку эта деятельность осуществлялась за счет государства и для государственных нужд, продукция этих мастерских, без сомнения, составляла статью доходов империи. Что касается производства военной амуниции, то оно находилось в ведении госсекретаря.
Министр внутренних финансов распоряжался всем обширным имуществом, которое постепенно накопилось в руках императора. Это были «земли короны», которые являлись частной собственностью в том смысле, что носитель императорской короны владел ими на законных основаниях, однако при этом каждый император мог обращаться с ними по своему усмотрению. Императорские территории увеличивались с первых дней возникновения империи. Когда мы вспомним, сколько проблем возникло в связи с государственными землями в эпоху республики, мы поймем, насколько эффективной оказалась идея частной собственности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});