медсестёр. Она прижимала руку к сердцу, крича:
– Сердце зачастило… больно!
Паническая атака, по заключению врача, была результатом двух факторов: родители не пришли навестить её в пасхальный бранч, а другой пациент обозвал её в тот день в спортзале. На следующее утро Лори была ещё крайне расстроена и вся в слезах. В тот день она сдавала образовательный тест, и хотя Лори всё делала без принуждения, она продолжала оставаться грустной.
– Я не очень умна, – сказала она перед началом теста.
Хотя она расстроилась из-за того, что не смогла ответить на все вопросы, заявив, что депрессия мешает ей вспомнить то, чему её учили, она справилась довольно хорошо.
2 апреля Такетты пришли на сеанс семейной терапии, первая половина которого проходила без Лори. Их сын Бабби заявил, что сосед убедил сестру, что в ней поселилась душа внеземного существа. Бабби рассказал терапевту Роду Линтону, что они с Лори часто ходили к соседке, где им рассказали, что у креотийцев (внеземных существ) космический корабль распался в атмосфере Земли, и тем пришлось переселиться в земных существ (называемых землянами).
По словам брата, Лори сказали, что в ближайшие 2 месяца креотийцы придут и заберут обратно свои души, которые жили в телах землян. Бабби также заявил, что, когда он был в доме той девушки, она продемонстрировала, как позволяет другим душам говорить через неё, и показала, как может ходить по комнате в невидимом состоянии.
– Бабби твердо верит в реальность всего этого. Он верит в астропроекцию и другие формы оккультной практики, – отметил Линтон в своих заметках о ходе семейной терапии.
Во второй части сеанса Пегги расплакалась, рассказывая о том, что было не так в их семье и что нужно изменить, чтобы Лори вернулась домой. Она сказала терапевту, что в данный момент все её мысли сосредоточены на Бабби, которым всё больше становился неуправляемым.
– Он обращается со мной как с собакой, – плакала Пегги. – Он просто говорит мне, что делать, а потом не слезает с меня.
В присутствии Лори все четверо начали говорить о проблемах, которые существовали в семье, во многом соглашаясь друг с другом. В какой-то момент Лори пожаловалась, что мать постоянно говорит: "Ты никогда ничего не добьешься". Позже Лори сказала, что не понимает, почему она должна находиться в больнице, если проблема в семье. Пегги разозлилась, заявив, что психологи пытаются несправедливо обвинить её.
Затем Такеттам рассказали метафорическую историю о маленькой девочке, которая пострадала из-за того, что не сменила повязку на ране. После того, как они услышали эту историю, чувство безнадёжности, казалось, покинуло каждого члена семьи.
На следующий день, во время встречи с Лори, доктор Шелтон заметил в ней нечто интересное, что никогда раньше не замечал. В своем отчёте он указал, что лицо Лори, казалось, было асимметричным, один глаз казался выше другого. "Пациентка хорошо скрывает это укладкой волос", – написал доктор Шелтон. (К тому времени рыжевато-светлые волосы Лори снова отросли, и у неё была длинная чёлка.) Шелтон также указал, что ждёт результатов сканирования мозга.
Но доктору не нужно было ждать результатов анализов; в тот вечер у Лори состоялся случайный разговор с медицинским работником, который помог сформировать достаточное представление о её психическом состоянии.
– Если я скажу доктору Шелтону, что это был несчастный случай, как вы думаете, он поверит и отпустит домой? – спросила она.
Работник спросил, как Лори планирует справиться с депрессией и другими проблемами.
– Здесь мне никто не мешает причинять себе боль, – ответила Лори. – Я могу в любой момент вернуться в свою палату и порезать себе вены сломанной коробочкой от губной помады или заколоть себя карандашом.
Узнав об этом, доктор Шелтон решил продлить пребывание Лори в больнице, к большому разочарованию как Лори, так и её отца.
– Я не могу оставаться здесь. Иначе я вырву себе все волосы, – сказала Лори терапевту и заметно задрожала. – Я не могу оставаться вдали от семьи.
Поскольку Лори заметно волновалась, её спросили, не хочет ли она пойти в "тихую комнату", чтобы выплеснуть свой гнев.
– Нет! Я не сержусь! Я не сумасшедшая! – плакала Лори. – Мне не нужно уединение!
Лори то и дело притворно плакала на сеансах терапии, но каждый раз подчёркивала, что её цель – поскорее выписаться. Она сказала психиатру, что, по её мнению, лечащая команда предоставила ей конкретные рекомендации, которым она будет следовать, когда вернется домой, неоднократно прося об выписке.
5 апреля лечащие врачи провели совещание, на котором список проблем Лори был обобщён следующим образом:
1) Депрессия
2) Семейные проблемы
3) Провалы во времени
Сканирование её мозга аномалий не выявило, как и ЭЭГ, ещё один неврологический тест.
7 апреля у Лори был приятный визит обоих родителей. Очевидно, Такетты выслушали её и обняли. Лори это понравилось. Позже она скажет, что смогла "выложить им всё", но плакала: "Я ни с кем здесь не могу разговаривать!"
На следующий день, когда Лори снова позвонила Джорджу Такетту во время очередной панической атаки, он приехал в больницу с просьбой выписать дочь. Потребовалась часовая встреча с доктором Шелтоном, чтобы он передумал.
Лори всё ещё была крайне подавлена и плаксива, оставаясь полностью зацикленной на выписке, и манипуляциями пыталась заставить родителей забрать её из больницы раньше выписки. Казалось, терапия на неё действует слабо, однако появились некоторые признаки выздоровления. От лечения ей с каждым днём становилось лучше.
Ближе к концу госпитализации Лори прошла часовой сеанс индивидуальной терапии. Также в течение этой недели был проведён сеанс тяжёлой семейной терапии, на котором Бабби заявил, что отец ударил его в пах с переднего сиденья автомобиля, когда они ехали в больницу. Когда Джорджа спросили об этом, он сказал: "Без комментариев". Бабби также сообщил, что отец бросил в него стеклянную бутылку, когда он попытался выйти из машины. (Позже больница подала отчет в Департамент социального обеспечения относительно этого события.) Джордж разозлился, что Бабби поднял этот вопрос. Он сказал, что вышвырнет Бабби из дома, если его поведение не изменится. Лори поддерживала отца на протяжении всей встречи.
Несколько дней спустя, 12 апреля 1991 года, Лори отправили домой. Когда её выписали из подросткового психиатрического отделения больницы Джефферсон, рваная рана на левой руке почти зажила. Лори по-прежнему оставалась грустной и плакала, но продолжала отрицать любые суицидальные или убийственные стремления. В предыдущие выходные у неё было несколько терапевтических "пробных визитов" домой, и ей поставили диагноз "готова к амбулаторному