Очевидно бешенство, окутавшее сознание Кати багровым красным пологом, отчетливо отпечаталось и на лице. Потому, испуганно всхлипнув, Ковалева замолчала на середине фразы и отпрянула. Вернее, попыталась. В последний момент, Кортикова ухватила противницу за предплечье, стиснув руку мертвой хваткой. Со всей силы рванула на себя, заключая в крепкие «показательные» объятия. А после, пользуясь методом «клин клином вышибают», припала к ее уху:
- Может и бревно! Только вот вылизывает он меня, а не тебя! Так вылизывает, что на стену лезу и ору на весь дом, как ополоумевшая! А ты…еще раз подойдешь ко мне, заговоришь, или же просто косо посмотришь…и, клянусь, я сломаю тебе руку!
Отстранилась Катерина резко. Брезгливо. Попятилась, отпуская на волю побелевшую до состояния больничной простыни Ольгу. Однако в следующий миг побледнела сама. Кровь отхлынула с лица, когда пришло осознание: Романов стоял гораздо ближе Вариной бабушки. Черт подери, он все слышал! О чем свидетельствовал и взгляд его, потухший. И ссутулившиеся плечи. И сбившееся участившееся дыхание.
Словом, друг едва сдерживал эмоции.
- Я…это. Кать…с прогулкой не получится. В другой раз. У меня…я пойду!
- Костя!
- Это выше моих сил!
- Я неспециально.
- Знаю. До встречи!
Он ушел. Быстро. А следом за ним удалилась и Ковалева.
Молча. Не прощаясь.
- Как ты, Катюша? – деликатно прокашлявшись, привлекла внимание Мария Васильевна.
- Спасибо. Все…хорошо.
Хрена с два!
Стыдно перед Романовым. Как же стыдно!
А если он… Варе расскажет?
О, Господи!
- Доченька, прости старую! Но, я наблюдала за тобой весь вечер.
- Правда? Зачем?
- Скажи мне, ты счастлива?
Банальный вопрос выбил почву у нее из-под ног.
- Я…не задумывалась, если честно.
- Так задумайся!
Счастлива ли она?
Серьезно?
Горло сдавил болезненный спазм. В глазах предательски защипало.
Никто ранее не задавал ей столь странных вопросов.
Ее искренний ответ был пропитан горечью:
- Иногда.
- Лишь иногда?
Легкий кивок.
- А хочешь счастливой стать?
- Конечно!
Загадочно улыбаясь, женщина направила Катерину к ближайшему дивану.
- В таком случае, я хочу дать тебе несколько жизненных советов! Следовать им, либо нет – сама решай. Но, знать желательно! Во-первых, ты не золотой червонец, Катя! И нравиться всем не обязана. Поэтому, наращивай-ка броню, чтобы не принимать выпады, подобные сегодняшним, близко к сердцу. Пусть сами захлебываются собственным ядом. Поняла? Во-вторых, запомни: завистники, злые языки были и будут всегда! Кости перемывают всем. И праведникам, и преступникам. Осуждают всех. И монашек и проституток. Так уж устроены люди. Не стоит обращать на это внимание. Они поговорят, и перестанут! Зато нервы твои целее будут. И, наконец, в-третьих! Живи одним днем, доченька! Прошлого не изменить. Будущего не угадать: ты можешь выйти в магазин, и не вернуться. Но, настоящее…настоящее нам даровано! Им нужно дорожить. Им нужно наслаждаться. Мы сами творцы своего счастья, Катюша! Хочешь быть счастливой – будь! Кто вправе запретить тебе?
Глава №41
Действительно!
Кто вправе запретить тебе?
Кто. Вправе. Запретить. Тебе?
Обстоятельства, с*ка!
Вот, кто!
Выныривая из воспоминаний, Катя мучительно застонала, сминая ладонями ни в чем неповинное покрывало. А затем, озверев вдруг окончательно, принялась остервенело молотить кулаками по матрасу, вымещая на нем свой гнев.
Всю обиду и горечь, скопившуюся внутри.
Дьявол, как же хотелось плакать!
Но, нет. Она запрещала себе даже столь мизерную слабость.
Потому что, справится. Потому что, сильная. Потому что, бывало и хуже.
Главное…стиснуть зубы. Зажмуриться. И дышать.
Глубоко. Медленно. Жадно.
К счастью, ее эмоциональный всплеск не прошел бесследно.
Принес ложное облегчение. Мнимое успокоение.
Только, один черт, за грудиной ныть меньше не стало.
Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, Катерина обессилено перевернулась на спину и безразличным взглядом вперилась в потолок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
От собственных мыслей становилось тошно. До одури.
Давай, же! Ну, признай это!
Ольга права: тебе здесь не место.
Тебе здесь не рады. От тебя одни проблемы.
У Кости. У Эдгара. Даже у Вари…
Так почему же, ты все еще упрямо пользуешься ее гостеприимством?
Почему? Что и кому доказываешь?
Ответа не было.
Зато выход из сложившейся ситуации имелся.
Предельно, предельно простой.
Достаточно только взглянуть правде в глаза. Решиться.
Позвонить Матвею по номеру, указанному на визитке, которую он лично вручил ей. Оставить Варе записку. И уехать, ни с кем не прощаясь.
Сбежать, без сожалений. Без оглядки.
Да! То, что доктор прописал для душевного спокойствия.
Воодушевленная своей небывалой решимостью, Катерина стремительно вскочила на ноги. Игнорируя легкое головокружение, быстрым шагом направилась к шкафу и извлекла из внутреннего кармана своего пуховичка визитку с номером Вариного водителя.
- Не подведи, - взмолилась хриплым взволнованным голосом, - Матвей Игоревич…
К глубочайшему разочарованию, подвел ее не мужчина, предложивший некогда свою бескорыстную помощь, а собственная глупость! Она зарычала от безысходности, подобно дикому зверю, в тот самый миг, когда привычным жестом сжала в руке телефон. Мобильник абсолютно никак не реагировал на прикосновения к потрескавшемуся темному дисплею. Потому что, разрядился полностью!
Полностью, черт подери!
А зарядное устройство, все еще (предположительно) находилось в комнате Эдгара.
Ее истерический смех разбавил гнетущую тишину спальни.
- Ну, раз…все дороги ведут в Рим, значит, встретимся в Риме!
В коридор Катя шагнула уверенно.
Вскинув подбородок. Расправив плечи. Натянув на лицо нейтральную улыбку.
В общем, маскировала свой страх и смятение, как умела.
Лишь лихорадочный блеск глаз, да рваное дыхание выдавали ее истинное состояние.
Прямо у двери в «Рим», девушка остановилась. Прислушалась.
Вокруг царил полумрак и гробовая тишина.
Но, он находился там. Внутри.
Неоспоримый факт, ведь она чувствовала его присутствие, как свое собственное.
Его дурманящий запах. Его сумасшедшую обжигающую электрическими разрядами ауру. В данном случае, вломиться без стука было бы верхом наглости…
Собрав всю волю в кулак и досчитав до десяти, в попытке успокоиться, Катерина громко постучала. Трижды.
Ответа не последовало. Но, и настойчивости ей было не занимать.
Постучала вновь. История повторилась.
Окончательно осмелев, повернула дверную ручку вправо и слегка надавила плечом на полотно. Дверь оказалась не заперта, и легко подалась. В нос тут же ударил запах мужских духов, морозной свежести и крепких сигарет. Катя огляделась, и сразу поняла, в чем дело. Эдгар, облаченный в одни лишь трусы-боксеры, стоял у распахнутого настежь окна, прислонившись бедром к подоконнику. И даже холод собачий, заставивший девушку мгновенно покрыться крупными мурашками и зябко поежиться, казалось…не доставлял ему абсолютно никакого дискомфорта!
Впрочем, не удивительно. Он грелся иначе.
В пальцах правой руки зажимал тлеющую, практически выкуренную сигарету. В левой – бокал виски со льдом. Причем, напитка в стакане оставалось уже на донышке. Завидев гостью, вперился в девушку острым, точно лезвие бритвы, взглядом и измученно выдохнул. Да так, словно одно ее присутствие причиняло ему нестерпимую боль. От того и затянулся еще крепче, не проронив при этом ни звука. Зато прищурился, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями Катерины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И под этим взглядом стало до ужаса не по себе.
- Не смотри так, – вырвалось, против воли, - ты меня пугаешь.
Саркастически изогнутая бровь служила ей ответом. Как и струйка густого дыма, демонстративно выпущенная в ее сторону.